Воистину воскресе!

Первого июля 1960 года шумная семья боевого отставника-подполковника вышла на перрон Кишиневского вокзала.

Ему часто приходилось все начинать с нуля. И он всегда находил правильный выход. И сейчас, подумав немного, Потехин первым делом подошел к таксистам. Было лето, самый разгар отпускного сезона. О гостинице нечего было и думать. Однако им повезло. Молодой таксист-молдаванин оказался опытным горожанином и сразу порекомендовал отставнику недорогую, но с гарантированным номером гостиницу «Кишинэу». Правда, она была почти рядом с вокзалом, но Потехин пообещал доплатить, и уже через час они устроились в хорошем номере на четверых.

С утра Потехин и Маша отправились в город на поиски квартиры с пропиской для четверых.  Центр Кишинева был удачно расположен. Улицы длинные, параллельные. Они шли по обеим сторонам улицы и опрашивали хозяев насчет квартиры. К вечеру им повезло. Они нашли отставного подполковника, который уже отстроился, но с малой площадью. Войдя в их положение, отставник порекомендовал им хозяев в другом конце города, которые по его рекомендации могут дать им прописку.

С хозяевами Потехины договорились быстро. Обговорив условия: 5000 рублей вперед и выписка через месяц, после прописки, они обмыли сделку хорошим молдавским вином…
И всё у Потехиных в Молдавии пошло, как по маслу.

*    *     *
Уже осенью Потехин сдал экзамены в Кишиневский Госуниверситет, на инженерно-экономический факультет, на вечернее отделение.  Его не смущало, что ему уже под сорок. И что дома мал-мала меньше.

Вскоре его приняли на завод холодильников экономистом сборочного цеха. А потом его назначили начальником отдела технического контроля.
Разъезжая в командировках по Молдавии, он заезжал в село Старая Добруджа, к своему спасителю, ездовому Ефиму, где узнал, что Евфимий Галактионович так и не вернулся с войны…
 
Очень быстро проявилось главное качество Потехина – его способность мобилизоваться в самый напряженный момент.

Это и на гражданке, оказывается, самое важное качество в мужчине…
А о войне он потом напишет:

И все же мне необходимо
Излить солдатскую тоску:
Все тянется рука к виску,
Когда солдат проходит мимо.

Хочу, чтоб старшина по списку
Послал меня опять в наряд.
Ведь штатский я – лишь по прописке,
А сердцем, как и был, - солдат.

Это уже потом, после случая с машиной «скорой помощи», уже став инвалидом первой группы, он серьезно занялся поэзией.  Еще до войны, учась в Смоленском пединституте, он делал первые пробы пера.  И всю войну носил в вещмешке книжку со стихами Михаила Лермонтова.
И еще полуобгоревшую книжку со стихами Есенина…

*    *     *
Это было под Курском. Уже на заключительном этапе сражения. Ему не довелось участвовать в сражении под Прохоровкой, но добивать то, что осталось от танковых армий немцев, пришлось их ударной группировке – последнему танковому резерву Ставки (Потехин часто думал об этом – о своей тяге к Куликовской битве, к истории Засадного Полка: на Курской дуге он был в том самом «Засадном Полку»).

Тогда они попали во встречный бой: столкнулись на марше две ударные танковые группировки. Без артиллерийской поддержки, без разведки местности и сил противника, когда решают только поединки отдельных экипажей. Он уже не помнил, сколько он подбил танков и как, помнит только, что уже под вечер болванкой разворотило ходовую часть его «Оленя», а самого его контузило. Первым выскочив из горевшего танка, он сумел вытащить своего механика Сашко, а затем и заряжающего. Сам не зная почему, он решил вернуться в горящую башню и в последний момент вытащил свой, уже тлеющий вещмешок, в котором были письма от матушки из освобожденного Смоленска и томик Сергея Есенина. Когда он уже спрыгивал с башни, взорвался боезапас.

После этой тяжелой контузии его направили на офицерские курсы.
Получив лейтенантские погоны, он попросился на Западный фронт, хотя имел возможность продолжать службу на Дальнем Востоке…

*   *   *
После войны, служа в армии, не раз печатался в армейских газетах. Одна история со стихотворением о культе личности чего стоила! Но это все было так, между делами. Когда совсем допекало.

Уже переселившись в Кишинев, закончив университет, повзрослевший Потехин стал посылать свои стихи в Москву.
И его публиковали: и «Красная звезда», и журнал «Советский воин», и альманах поэзии «Подвиг».

А потом пришло время первой книги стихотворений. И прием в Союз писателей России – это уже в период перестройки, к которой у Потехина было сложное отношение.
Но до этого было замужество дочки Танечки.

*    *     *
Со своим мужем, болгарином, студентом кишиневского Мединститута Георгием Барбаровым она познакомилась случайно. А потом знакомство  переросло в дружбу, дружба - в любовь.
Свадьбу сыграли отменную. Потехину с Машей самим не пришлось справить настоящую, русскую свадьбу, так отыгрались на Танечкиной.

Из родного села Георгия, Кортен, как в добрые старые времена, приехали сваты. Горячились, торговались, выхваливали товар. По-доброму, по-старославянски. А когда ударили по рукам, радовались и обещали закатить настоящую свадьбу.

И сдержали слово. Да никто и не сомневался – по всему было видно, что люди открытые, порядочные. И свадьба была на Пасху. Как тут быть неудаче?

Сейчас, после восьмого десятка лет, Потехин часто навещает внучку Машеньку (Георгий твердо настоял на том, чтобы внучке дали имя тещи), которая еще учится в лицее. И  посылает открытки Артему - старшему внуку - в Москву, в дипломатическую Академию.
Потехин твердо верит, что его Удача, та, что всегда была с ним, не оставит и ребят. Может, они об этом пока не думают, и у них в ней пока не было необходимости. «И пускай её, этой необходимости, не будет подольше», - думает Потехин.

...Скоро Пасха. Снова соберутся в большом доме у Барбаровых. Жена свата, Ивана Георгиевича, Ефимия Ивановна, с помощью домочадцев понесут в церковь для освящения святые дары, приготовленные для Пасхи. А утром, в большом зале дома, который Иван Георгиевич строил для своего сына Ивана,  соберется вся большая семья Барбаровых. Отметить вечное воскресение Господне, вечное воскресение Души человеческой, вечный приход весны человеческой.

Ефимия Ивановна, по-крестьянски, от всего сердца, поздравит всех с Пасхой, обойдет всех сидящих за столом и поцелует.
-Христос воскресе!
-Воистину воскресе!!…

А на другой день все, со светлым чувством, разъедутся по всем городам и весям Молдовы.

*     *     *
Потехин часто перебирает и перечитывает книги о войне. Не о боях, или про разведчиков, как это любят многие ветераны. Его всегда интересовали воспоминания маршалов, генералов. Тех, кто готовил военные операции, отдавал приказы, определял сроки… Кто посылал тысячи таких, как и он сам, простого солдата войны - Вячеслава Николаевича Потехина, главного исполнителя этих приказов - на смерть, в огонь, под мины и бомбы. Многие тома их воспоминаний стоят на его полках в рабочем кабинете. Но не находил он в них ответа на свой главный вопрос: «Так почему же мы все-таки их раздавили? Их, таких наглых и умных. Подмявших  под себя всю Европу и бросивших её на нас».

Потехин не нашел ответа.

А может он знал его,  но не считал нужным думать о нем.

Он знал, что у них, у маршалов, была своя правда о войне, а  у него, у миллионов таких же, как он – у них была своя, быть может более важная, страшная, человеческая правда.

И в нем с довоенного детства все ещё жила сказка о Мальчише-Кибальчише…