Однажды в ординаторской. 4

Эпиграф: «Перед смертью не надышишься» – сказал Викторович и наступил на кислородный шланг.

Шеф восторгается знакомым хирургом:
- Он даже пьёт, и то интеллигентно.
- А чем тут-то интеллигент отличается от рабочего?
- Как это чем?! Рабочий выпил и упал, а интеллигенту надо ещё и покуражиться.

- Люсенька, почему у тебя сегодня такой скорбный вид?
- Да вот, пригласили меня на свадьбу, а одеть нечего.
- Будь проще. Ты, главное, сделай стрелку на колготках. И в чём остальном ты придёшь, никто уже не заметит.

Очередная конфликтная ситуация с хирургами. Планирую ответные меры. Интерн ехидничает:
- Ты же обещал шефу, что выпендриваться не будешь?
- Обещал. Ну так я своё обещание уже два раза сдержал. Хватит.

Посреди оживленной дискуссии вдруг наступила пауза. Первым не выдержал Викторович:
- Как красиво молчим!

Возвращаюсь с предоперационного осмотра. Шеф:
- Ну, и как тебе эта больная?
- Нормально. Только у неё две сопутствующие патологии.
- ?
- Глупость и жадность.

Зарплату задерживают. Когда появятся деньги - неизвестно. Зреет социальная напряжённость. Интерн выдвигает идею перегородить мост через Бию, чем обратить на себя внимание общественности.
- Хорошо. Мост мы тобой будем перегораживать.
- А почему это сразу мной, а не вами?
- Тебя не жалко.

Благодарные пациенты в очередной раз отблагодарили бутылкой водки. Шеф выпендривается:
- Лучше бы пачку чаю принесли. Что мы им, алкаши что ли последние?
- Ну, не сказать, чтобы последние… Скорее в первых рядах.

Медсестра заходит в ординаторскую:
- Можно у Вас попросить сигаретку?
- Можно - великодушно разрешил я,- Проси.

По телевизору идёт передача о Пушкине, звучат его лирические стихи… Шеф решил меня пристыдить:
- Ну, что ты за поэт! Вот Пушкин – думал о любви, Есенин о ней писал. А ты?
- А я ей занимаюсь.

Насмотревшись передач о семейной жизни и разных ток-шоу на любовные темы, интерн сделал вывод:
- Есть женщины для любви и есть для всего остального.
С этим трудно не согласиться. Я и согласился.
- Ну, да. Есть бабы резиновые и есть все остальные.

Среди традиций медсанчасти есть и такая: «стучать» друг на друга по каждому удобному поводу. Прав бывает тот, кто успел «настучать» раньше. В нашем отделении эта традиция не привилась, однако понасмешничать на эту тему мы любим. Во время очередной гулянки я пообещал шефу написать на него докладную. Он поклялся меня опередить. В конце концов я внёс предложение:
- Давай так: я пишу докладную, ты пишешь объяснительную, и кто раньше подаст.

Шеф допытывается:
- Люсенька, как ты относишься к сексу?
- Это не то дело, от которого в нашем возрасте стоит отказываться.

Рассматриваем фотографии отделения. Викторович обращается к интерну:
- Странно. На снимке ты получился фотогеничнее чем в жизни.

Шеф учит интерна, как проводить санпросвет работу в реанимации.
- Вот, когда очередной алкаш поступает, ты же с ним разговариваешь? Значит, пиши, что была проведена беседа.
- Ну, а если он в коме, и ответить не может?
- Значит, это была лекция.

Интерн цитирует классиков: «Ничему, из того что стоит знать, нельзя научиться.»
- Ну, это - позиция амебы. Она однажды для себя так же решила, и с тех пор больше не развивалась.

Викторович решил надо мной подшутить и преподнес мне в подарок маленькую свинку из Киндер-сюрприза. И получил навстречу:
- Огромное спасибо! Теперь всегда, когда я увижу свинью, я буду вспоминать тебя.

Люся с утра болтается где-то по медсанчасти. Наконец, она объявляется в ординаторской.
- Люся, тебе тут несколько раз звонили.
- А кто звонил, мужчина?
- Ага. В серых брюках.

Люся озабочена:
- Куда это у нас делись маленькие ложечки?
- Они решили, что они уже достаточно большие, и ушли.

Интерн в растерянности:
- Тут Люся спросила…
- Ну, и что ты ответил?
- Ничего. А ты бы что ответил?
- Ничего. Умные женщины таких вопросов не задают, а дурам на такие вопросы не отвечают.

Болтаем о детях и о школе. Олег Дубинин хвалится, что его наследник освоил на компьютере всю программу по географии, теперь будет радовать пятерками.
- Ну, если он все знает, то пятерка его вряд ли обрадует.
- Почему это?
- Его четверка огорчит.

Интерн возвращается с осмотра.
- Ну, и как больная?
- Да, чё попало. Лежит, веселится.
- Так может ей не больно.
- Ну и что. Если и не больно, пусть хотя бы для приличия постонет.

Вернувшись с планёрки шеф порадовал:
- У меня для вас две новости: плохая и поганая.

Услышав рекламное объявление: «Если Вы хотите быть высоким, стройным и красивым…», я легко продолжил:
- Значит Вы маленький, толстый и безобразный.

Придираюсь к интерну:
- И как ты только мог до такого додуматься!?
Он лепечет:
- Так я же от души.
- Ну, и гадкая же у тебя душа!

По телевизору показывают рекламу «Мы выбираем безопасный секс!». Шеф насторожился:
- А какой секс выбираете вы?
На что Люся жеманничает:
- Не мы выбираем секс – секс выбирает нас!

С дежурства. Сонный, недовольный Викторович рассматривает новый вариант наркозной карты:
- Могли бы и получше сделать.
- Сережа, ты иди домой, отдохни, выспись. Придешь завтра – тебе понравится.

Мы решили провести в отделении новую экономическую политику, о чём я и отрапортовал шефу. Когда пришёл Дубинин, он в первую очередь спросил:
- Ну, и как отреагировал шеф?
- Он назвал нас нехорошим женским словом во множественном числе.

В последнее время у нас в больнице идёт активная торговля. В очередной раз нас навещает медсестра из терапии:
- Рыбу копченую надо? По пятнадцать тысяч?
- Надо пятнадцать тысяч. А рыбу оставьте себе.

А вот ещё один эпизод из этой же серии:
- Возьмите туалетную воду. Такой приятный запах! Для настоящих мужчин!
- Настоящий мужчина должен пахнуть мужчиной. А туалетной водой  пусть пахнет туалет.

Куда-то затерялся мой рабочий костюм. Пришлось на дежурство одеть костюм Викторовича. Медсёстры тут же заметили несоответствие:
- Игорь Анатольевич, что-то у Вас брюки всё короче и короче.
- Это не брюки, это – ноги. И не короче, а длиннее.

Обсуждаем политические новости. Досталось и правительству и президенту. Шеф подводит итог:
- Ну, тут одно из двух: Или мы такие дураки, или…
- Не надо «или». Давай уж сразу ко второму. Считать себя дураками как-то не хочется. Пусть уж лучше дураками будут они.

Шеф взбеленился:
- То Дима, то ты…Сплошные гении кругом – плюнуть некуда!
- Ну, наверное, шеф, ты отличаешься особой, потрясающей тупостью, если после общения со столькими гениями, ты так и не поумнел.

Очередное опоздание. Дубинин. Шеф активно недоволен. Олег сопротивляется:
- Шеф, а помнишь как пять лет назад Лёха Журиков напился пьян, а ты сказал, что каждому из нас можешь разрешить маленькую слабость?
- Ну, и что?
- Так мне ты тогда разрешил опаздывать!
- Но не на работу же!

Очередной день рождения.
- Я не буду – отказалась Люся, подставляя стакан.

Попов, уходя домой, небрежно бросил:
- Счастливо оставаться.
- И Вам того же.
- Чего «того же»?
- Счастливо оставаться.

Шеф вернулся из хирургии очень недовольным:
- Кизиков в отпуск ушёл.
- Ну, и что?
- Да, я собирался его послать, специально пошёл, а там уже и посылать нечего.

По телевизору показывают Б.Н.Ельцина: «…Как уж мне не хотелось, но я переступил через себя…». Шеф не стерпел:
- Нет, ну, надо ж так извернуться! Акробат хренов!

Только что закончилась передача «Любовь с первого взгляда», и тут поступает БОМЖ в алкогольной коме. Люся долго и внимательно смотрела на него, а потом расстроилась:
- Нет… С первого взгляда полюбить его невозможно.

Интересно, о чём думают правители, не платя зарплату врачам по шесть месяцев? Неужели о страховой медицине? Однако, пока они там себе думают, медики действуют без них.
- Как себя чувствует больной Иванов?
- На сто рублей.

В связи с тем, что интерн оказался единственным некурящим в нашей прокуренной ординаторской, поступило предложение брать с него деньги на сигареты, дабы не курил пассивно на халяву.

Посреди передачи «Живые новости» интерн неожиданно сделал открытие:
- Я очень люблю животных.
- ?
- Они вкусные.

Когда-то давно я объявил все лежащие на столе зажигалки своей законной добычей. Больше всех пострадал шеф. Однако и он, в конце концов, расстался со своей привычкой бросать сигареты и зажигалки где попало. Но  затаился в предвкушении. И вот однажды я не нашёл своей! зажигалки. Посмотрев на довольную физиономию шефа, я всё понял.
- Подлец ты всё-таки, шеф. Есть в тебе что-то от меня.

Шла речь о нехороших людях. Шеф занял какую-то примиренческую, почти толстовскую, позицию:
- Все имеют право на существование.
- Ну, да. Клопы тоже имеют право на существование. Но без них было бы лучше.

Шефа вышел. Хочу уйти пораньше. На всякий случай спрашиваю Викторовича:
- Ты помнишь, что шеф меня отпустил?
- ?
- Три дня назад он послал меня подальше, помнишь?
- Ну, помню.
- Так вот, передай ему, что я пошел.

Шеф хвалится новыми презервативами. (В отделении они используются как заменители мочевого катетера). Зря он расхвастался. Мы тут же налетели всей толпой:
- Шеф, дай поносить, а?

Закончились средства для наркоза. Угрюмый шеф патетически вопрошает, как же теперь работать-то будем. Но интерн - оптимист:
- А что наркоз? Я и без наркоза кого угодно задавлю.

Телевизор орёт как резаный без наркоза. В этом грохоте и состоялся обеденный разговор:
- Кушай на здоровье.
- А?
- Кушай на здоровье!
- Что?!
- Здоровье есть?!!
- Ну?
- Вот на него и кушай.

Любимая поговорка доктора Попова:
- Доктора обидеть легко. Но обидчик живёт недолго и хреново.

Поутру, без десяти восемь, в ординаторскую зашел терапевт и выпучил глаза:
- Сонное царство! Надо идти на планёрку, а они все спят со спокойной совестью!
В ответ раздался голос с дивана:
- Да спокойней совести, чем у анестезиолога, и быть не может. Она у него всегда под наркозом.

Интерн тоже любить поозорничать. Связываться с анестезиологами он пока что не рискует и тренируется на врачах других отделений. Так, однажды, травматолог начал операцию, не спросясь разрешения анестезиолога. Интерн промолчал на это хамство. Во время операции, больной передернулся. (На что он имеет полное право при внутривенном наркозе калипсолом). Травматолог начал выступать:
- Что-то у вас наркоз сегодня хреновенький.
Интерн сделал недоуменное лицо:
- Какой наркоз? Никакого наркоза я ему ещё не давал.
Вот тут-то травматолог и одурел:
- Как!? Вы что?!! У него же будет болевой шок! Он же помрет от шока! Вас же за это посадят!
А интерн ему спокойненько отвечает:
- А при чём здесь я? Я-то ему ещё ничего плохого не сделал.

У больной, симпатичной девушки с голубыми глазами и травмой мениска, я провожу предоперационный осмотр. Она боится операции, спрашивает, кто из травматологов будет ее лечить. Мои утешения прозвучали несколько двусмысленно:
- Не волнуйтесь. Ваши ноги попали в хорошие руки.

Викторович опять мне нахамил, намекая на мою «рыбью фамилию».
- Фу. Грубый ты, Сергей Викторович. Не хочу с тобой общаться.
Он даёт задний ход:
- Так я же любя.
- Ну, да. Свинья, она и любя хрюкает.

Интерн заикнулся о том, что у него большие перспективы, а у нас, «старичков», уже всё позади. Ответ Дубинина прозвучал как афоризм:
- Ну, почему же? У нас ещё многое спереди.

Перебранка продолжается. Попов разоряется, что неплохо бы шефа лишить заведования за прошлую пьянку, и уповает на высшие инстанции:
- Пусть я буду дерьмовым человеком, но я начмеду эту мысль подкину!
- Ну, ладно.
- Что «ну ладно»?
- Пусть ты будешь дерьмовым человеком. Ну, ладно.

Попросили медсестру разбудить нас в пять минут восьмого. Конечно, проспали. В ответ на наши упрёки сестра, наивно хлопая глазами, спрашивает:
- А сколько времени?
- Уже давно как пять минут восьмого!
А Дубинин отчеканил:
- Уже двадцать минут как пять минут восьмого.

Уходя домой, шеф небрежно бросил:
- Ну, ладно, прощай.
- Ну, ладно. Прощу.

Никифоров изгаляется:
- Хочешь кофе?
- Хочу.
- Сильно хочешь?
- … Ну, не то чтобы очень сильно, но будут бить - отказываться не стану.

Однажды зашла речь о политике и сексуальных меньшинствах. Доктор Попов выразился в том смысле, что кругом одни педерасты. Я возразил:
- Лично я в отделении педерастов не видел.
- Посмотри в зеркало.
Тоже мне, юморист выискался. Пришлось отгавкиваться.
- А что, ты видел там педераста? Сочувствую. Лично я, сколько в зеркало не смотрел, видел только нормального человека.

Наслушавшись всякой ереси о понимании счастья, шеф насмехается:
- А вот твои желания совпадают с возможностями?
- С потребностями совпадают.

Ещё не успели повесить Вяхирева на доску почёта, как народ из ординаторской тут же окрестил его «Почётная морда».
А его так и не повесили. Жаль. Шутка пропала.

После работы в ординаторскую зашёл дежурный хирург:
- А чего вы домой не идёте?
- Да мы тут отдыхать собрались.
- Только не пейте.
- Ну, вот ещё. А отдыхать тогда чем?

Услышав, что врачи подрабатывают торговлей лекарствами, шеф насупился:
- Умением надо торговать, а не лекарством!

В отделение поступил больной с отравлением. Интерн  скомандовал сёстрам ввести антидот в сумасшедшей дозе. Я его предостерёг:
- Яд убивает сам по себе, а противоядием убиваешь ты.

Интересуюсь у Дубинина:
- Долго вчера гуляли?
- Не знаю, я пораньше ушёл.
- Надо будет выяснить, чем всё закончилось.
- ?
- Интересно послушать о пьяных безумствах коллег.

Подошел шеф. Спрашиваю и его:
- Ну, и как прошла гулянка?
- Как свиньи, даже нажраться толком не смогли.

Шеф велит Никифорову:
- Сходи, посмотри больную.
- Не хочу.
- Что значит «не хочу»?
- Да что я, больных не видел что ли?

Кто-то ошибся номером. Или не ошибся? Ну, тем не менее:
- Добрый вечер. Вы не хотели бы с девушкой время приятно провести?
- Я безденежный, непьющий импотент. И если последнее излечимо, среднее поправимо, то первое – безнадёжно.

Хирург выёживается:
- Какие же вы всё-таки гадкие, вы, анестезиологи.
Шеф смотрит в мою сторону:
- Ты слышишь, как он нас не любит?
- Конечно. Но это ещё ничего. С точки зрения свиньи мы ещё более далеки от совершенства.

- Шеф, чего ты сегодня не в настроении?
- Да с СЭС проблемы. Всё пытаемся им сдаться.
- А они?
- А они пленных не берут.

Телефонный звонок.
- Шефа можно?
- Его нет.
- Спасибо.
Когда шеф вернулся, я доложил:
- Шеф, мне тут опять сказали спасибо за то, что тебя нет.

Шеф дерзит, дразнится, мешает мне писать. Интерн куражится:
- Шеф, будешь выступать, он про тебя самое страшное напишет.
- Это ещё что?
- Правду.

Мы подсунули шефу записку такого содержания: «В моей смерти прошу винить заведующего реанимацией и дыхательный аппарат РО-6 с неисправным…».
Впрочем, новых аппаратов всё равно не дождёшься.

С последним швом хирург бросил иглодержатель и с пафосом заявил:
- Я кончил!
Люся мило улыбнулась:
- Ну вот, совместил приятное с полезным.

Шеф выходит из терпения:
- Бессовестный ты!
- Это я-то бессовестный?! Да, я бессовестный. Мою совесть забрали в Палату мер и весов как эталон!

По телевизору идёт какая-то поэтическая программа. Звучит фраза: «Флора и фауна внутреннего мира».
Шеф поясняет:
- То есть грибки и глисты.

На Новый год Никифоров привёл в отделение свою маленькую дочку. Восторженный ребёнок с энтузиазмом рассказал стих о зиме и ждёт подарка. Можете себе представить её недоумение, когда шеф обязал:
- Ну, давай конфетку за то, что я тебя слушал.

Недаром нашу специальность называют «Неизвестная профессия»
- Здравствуйте, я врач-анестезиолог…
- Ой, а кто это такой?
- Ну, от меня зависят только две вещи: чтобы Вам больно не было, и чтобы живым со стола ушли. Всё остальное в руках хирурга.

Шеф упрекает меня:
- Мало того, что ты сам делаешь чё попало, так ещё и другие с тебя дурной пример берут.
Я воззвал к народу:
- Это кто это из вас взял с меня дурной пример?
Интерн отозвался:
- Я
- Отдай обратно!

Шеф ужом вьется, винтом вертится, обхаживает молоденькую дамочку. Люся серчает:
- Шеф, ну куда ты лезешь?! Там бледных спирохет больше чем в тебе сперматозоидов.

Дубинин хочет отослать медсестру за чаем. Начинает издалека:
- Ты в магазин, случайно, не собираешься?
- Нет, а что?
- Собирайся.

Шеф интригует:
- Тут приходила твоя ненаглядная…
- Точно. Глаза б мои на неё не глядели.

Шеф читает  этикетку на водке:
- Продукт готовый к злоупотреблению.

Утро после дежурства. Шеф ехидно интересуется:
- Ну и как выполняется клятва Гиппократа?
- Не повредил.

Мрачный шеф. Пытаюсь завязать разговор:
- Ну, как жизнь?
- Проходит.

- Алло, извините, я наверное не туда звоню.
- Ну, так Вы не туда и попали.