Индукция...

“ Что нас толкает в путь? Тех — ненависть к отчизне,
 Тех — скука очага, ещё иных — в тени… ”
 Бодлер. Плаванье.

 Что нас толкает в путь? Толкатель “Алкателя”,
 алкатель толкотни, ещё иных – в пивных
 не чающих доплыть до собственной постели,
 сорвавшихся в бега с подтяжек шерстяных.

 *

 Ведь резвиться вам никто не запрещает,
 что ж вы киснете как мокрое рядно,
 жизнь течёт, себя теченьем истощает,
 превращаясь в чёрно-белое кино.

 *

 Из стены выходят руки для пожатья
 и уходят в стену, пальцы повредив,
 сколько лет хочу из этих стен бежать я,
 но препятствует чумной императив.

 *

 16. 10. 2011.

 Сколько ветра на непрочный пёстрый гетрик,
 кто-то спятил в управлени ветров,
 отфильтруй же нас, спа-академик Петрик,
 в тихо канувшем девичестве Петров.

 *

 Ирине.

 Ты моей не вылечишь тоски,
 хоть набухли у тебя соски.
 Вдохновившись жертвенностью Тоски,
 дай мне их, ведь я нуждаюсь в соске.

 *

 Неспящим в клубах от Анны Русс.

 Ваша ярость алкогольная, гормональная,
 далеко не воля вольная, бла банальная,
 прободение тоннельное, дрянь панельная,
 пустосвистость свиристельная, канительная,
 мелким дринком волхование, толкование,
 делирийное виляние добелания.

 Анне Русс.

 Помилуйте, ведь так легко свести
 какую есть в какая будет участь,
 свистя, снести, что честно не в чести
 порывистость, лучистость и летучесть.

 *

 Не труните над уверенностью сытой,
 не кремируйте куриное филе,
 не истлел в кремлёвской стенке шилом бритый
 и планирует возглавить дефиле.

 *

 Дайте маленькой собачке бутербродик,
 дайте котику от рыбки уголок,
 все мы бродим в сточном некотором роде,
 пустота, струна, колок и уголёк…

 *

 Цап-царап, спиралью вьётся с неба стружка,
 это тонкий политический расчёт,
 поднимись по чёрной лестнице, подружка,
 а иначе Путин путь пересечёт

 Мчится “Maybach” в ореоле самовластья,
 завывает, как припадочный, кортеж,
 оглушительно пленительное счастье,
 насыщай глаза и ушки, попкой ешь.

 *

 Ты, возможно, прочитаешь на тарелке,
 что у повара недавно твёрдый шанкр,
 грянут грелки, но пока играй в горелки,
 жизнь, поверь мне, и без носа хороша.

 Как-то странно заболеть инфекционно,
 заскочив на двадцатиминутный ланч,
 плюйся, лайся, всосан люэс порционно,
 суп доешь, оставь на чай, врача не клянчь.

 Бессердечен босс, а всё ж поможет с иском,
 отошли в преданье ртутные пары,
 жизнь, как пря, сопряжена с известным риском,
 мы скользим у красной риски до поры.

 Хохотать и, похохатывая, сгинуть,
 это сухо и сыпуче как песок,
 возвращайся в нас изгнавшую вагину.
 Здравствуй, гумус, я твой косный колосок.

 *

 Обесчещена последняя весталка,
 начат новый исторический отсчёт.
 Вот чего-чего, а этого не жалко.
 Всё течёт. И пусть течёт. Кого печёт?

 *

 Предложил отцу и сыну
 трёххимерную вагину.
 – Эй, отец, – хихикнул сын,
 – устанавливай plug in.

 *

 Третий день крадётся кошка по карнизу
 и послушно не кончается карниз,
 я хотел бы получить кошачью визу,
 взять подмышку “Кошкин дом” и спрыгнуть вниз.

 Приземлившись средь усов, хвостов и шкурок,
 в полосатом и мурлычущем раю,
 позабыть про мир двуногих палитурок,
 скушных турок у вселенной на краю.

 Изучив язык кошачий и культуру,
 намывая нос как денди и жуир,
 лишь одну очаровательную дуру
 вспоминать, воркуя нежное: “Муирр…”

 Но, пленившись лапкой Мурки или Каси,
 ухмыляясь, хоть завязочки пришей,
 предложить ей общий счёт в кошачьей кассе
 из надёжных свежепойманных мышей.

 Кася нежится, котята тычут снизу,
 ушки, брюшки, кувыркания и визг…
 Третий день крадётся кошка по карнизу
 и послушно не кончается карниз.

 *

 Приезжал к нам на побывку дядя Яков,
 очень милый и приличный старичок.
 Mon papa его зарезал. Как я плакал.
 Но об этом, разумеется, молчок.

 Это чистая, как соль, религиозность
 в мире Хама, потерявшего пути.
 Дело слёзно, подавляюще серьёзно,
 а не так, чтоб только время провести.

 Я пишу на валуне, как мир, замшелом,
 подходящий покаянью матерьял,
 мне плевать, что будет с этим грешным телом,
 я ведь вечность, как булавку, потерял.

 Ставлю точку, помещаю лист в бутылку,
 отправляю вам буквально по воде,
 приставляю ствол опиленный к затылку.
 До свиданья. В формируемом нигде.

 *

 Сплюнь, душа моя, в серебряную ложку,
 и подвесь наш колокольчик на шнурок,
 что ж, присядем у порожка на дорожку
 и затянем на прощание “Сурок”.

 Не печалься и корми почаще кошку,
 пусть котята твёрже выучат урок,
 все разлуки, как мы знаем, понарошку,
 я вернусь, как только выну номерок.


 Soundtrack: A. R. Rahman, Acid Darbari.


http://www.litprichal.ru/work/98750/