Сезарио Верде. Слабая

Я некрасив, здоров и крепок телом,
Ты – скромница, красива и хрупка.
Мне б почитать тебя издалека
Тебя, кристалл в свечении несмелом.

В окно кафе, где весело блажить,
Где древний дух разврата въелся в стены,
Увидел я: ты шла в кустах вербены,
Тебе хотел я руку предложить.

Нагнулась ты над нищим, я, хмельной,
Что пил абсент, вдыхая ветер мая,
Велел убрать бутылку, понимая,
Что сделалось из-за тебя со мной.

«Она идёт сюда!» - сказал другим,
И взглядом стан твой охватил, страдая:
Невинная, как утро молодая,
Вся трепетна под поясом тугим.

Поверишь ли? Завидовал я платью:
Простое, без ненужных украшений,
Изысканных нарядов совершенней,
Согретое твоею благодатью.
 
Я вышел вон. Болела голова.
Как тёмное пятно, под грай ворон
Ползла толпа с монарших похорон,
Я разбирал отдельные слова.
 
Прелестная! Мне  сердце защемило:
Ты в сквере, где смеялись и болтали,
Как статуя на гордом пьедестале.
Во всей своей естественности милой.
 
Мать добрая следила за тобой,
Лелеяла и не спускала с глазу.
И по лицу заметно было сразу,
Как занята она твоей судьбой.

Духмяный день весеннего настоя!
Деревьев тень волнистая в пруду…
К твоей семье – спокойному гнезду -
Росло моё почтение святое.

А ты, стройна, бела, легко одета
Бульваром шла в мимозах и каштанах
Среди толпы священников в сутанах,
Чиновников муниципалитета.

«Там, рядом с ней, в толпе немало сброда,
Затопчут вдруг?!» - слежу издалека.
Вдруг встала ты, смущённая слегка
Невиданным скоплением народа.

И тут, игре фантазии покорный,
Плетущей из таких вещей сюжеты,
Я оценил, как могут лишь поэты,
Голубку средь вороньей стаи чёрной.
 
И был готов, запутавшись вконец, 
Жизнь бедную мою отдать послушно
Тебе, что так робка и так воздушна,
Я – сильный, я - практичный, я – хитрец.

Эволюция
Ноябрь, 1876
Коимбра.