Андрей Шаврей заходил

Пришел Андрей Шаврей ко мне в гости со спиртным. Часам к шести вечера. Выпивали до полуночи. Шаврей начал бредить – к этому я уже привык: он бредит буйно, ходит взад-вперед, жестикулирует, произносить бессвязные лирические монологи – очень быстро, как тараторка, и без пауз.

Выдержать это трудно, но у меня всегда получалось! Правда, раньше мы бухали только у него дома. За стенкой – его мама. Маму он боится, поэтому ведет себя более менее пристойно. У меня же этот избалованный маменькин сынок, которому всегда все можно было и ни в чем не было отказа, совсем распоясался. Опрокинул столик, разбил большое блюдо дорогих мне советских времен, раскидал закуску по полу. При этом он болтал без остановки! Уговорами на него действовать в такой ситуации бесполезно, он становится безумным. Это похоже на острый припадок какой-то психической болезни. Он может и стукнуть в этот момент и довольно сильно. Ему отвечаешь, но это совершенно бесполезно: он все равно не поймет, за что ему врезали, и на утро ничего не вспомнит.

Я лежал на кровати, заткнув уши ладонями, и ждал рассвета. Шаврей ходил взад вперед и говорил. Он ходил и говорил без остановки с двенадцати ночи до семи утра. Спиртного было вдоволь и частенько он дозаправлялся.

Наконец, я стал орать на него: «Убирайся из моего дома! Уже светло и ходят троллейбусы! Пошел вон!» Он посмотрел на меня совершенно тупым взглядом, ничего не понял и продолжил свое «выступление». Я стал его колошматить, не в полную силу, но чувствительно – по плечам, спине и заднице, чтобы не причинить ему большого вреда. Я пинал его и толкал к выходу. В прихожей, у самой двери он извернулся, метнулся в комнату и заполз под кровать. Достать его от туда не было никакой возможности! Он вцепился в металлическую сетку кровати и продолжал говорить. Я тыкал в него шваброй – он дергался, но не замолкал. Я выругался и улегся на кровать. Шаврей продолжал говорить.

Он говорил с семи утра до одиннадцати, лежа у меня под кроватью. Это был полнейший бред, я хотел было включить диктофон, но поленился. Я лежал на кровати, слушал в полудреме Шавреевский треп и искренне Шаврея ненавидел. В одиннадцать он выполз из-под моей кровати и убрался из моего дома. Я решил, что бухать с ним можно, но только на его территории. Я у него в гостях веду себя прилично, посуду не бью и "художественно-интеллектуальными телегами" не загружаю