Зов Убанги. Глава 16

Глава 16. Вселенная под ногами


(на фото: Михаил и мама Туи с младшим ребенком)


Среди навыков, полученных у пигмеев, самую большую гордость у нас вызывает  умение разводить костер из насквозь промокших бревен под проливным тропическим дождем.
 Если кто-то думает, что «ничего особенного» в этом навыке нет – глубоко ошибается.
Вот вы, например, сможете зажечь палку, из которой, если на нее наступить, струёй течет вода? А можете представить себе коробок спичек, который приходит в полную негодность, отсыревает и «отбрасывает» серу, побыв всего минут пять (!) на свежем воздухе? И это при условии, что небо ясное, а ливень закончился….
 Вы, конечно, можете считать себя самым предусмотрительным в мире человеком (как считали и мы) захватив с собой в джунгли парафиновые свечи для розжига, костровые спички «анти-дождь» и брикетики сухого спирта. Джунгли не любят и не прощают самонадеянности.
Увы! Мы в этом убедились очень быстро. Весь наш костровой «эн-зэ» промок и испортился в первый же вечер. Даже, наверное, фитилек в парафиновой свечке и тот отсырел….
А ведь мы считали себя опытными путешественниками, и джунгли знали очень неплохо. Как минимум, джунгли Амазонии и Юго-Восточной Азии…
В Новой Гвинее, где влажность воздуха примерно такая же, как в Африке, и дожди идут с завидной регулярностью, быстрое разведение огня происходит за счет использования особых пород дерева с прочной, непроницаемой корой, относительно сухих внутри,  а так же за счет того, что все костровые ямы расположены под крышей хижин. Пигмеи всего этого лишены: и таких сортов дерева, и возможности сохранения огня в своих игрушечных шалашиках. Поэтому огонь они берегут как зеницу ока. Если племя перекочевывает на другое место, или даже уходит на охоту, пигмеи обязательно забирают с собой головешки, которые в дальнейшем послужат фитилём для нового костра.
Первое время наши гостеприимные хозяева от души развлекались, глядя, как мы пытаемся разжечь огонь. Все стратегические запасы свечей, спирта и пять коробок спичек ушли у нас на эту, немудреную, казалось бы, процедуру. Но костер, разожжённый с огромным трудом, потух во время ночного ливня, а свои головешки пигмеи, смеясь, прятали за спины и только прицыкивали языками: «Ква-цкы- ква-цкы..».
Даже помощь портеров и охранников положение не спасла. То пламя, которое относительно легко занималось, казалось бы,  еще у деревни Сиприануса, здесь, под влажным куполом джунглей – не хотело гореть, хоть плач.
Будете смеяться, но секрет «мокрого костра» мы у пигмеев выменяли на демонстрацию колдовского могущества русского шамана. Шаманом, после общего голосования, был назначен наш телеоператор. Саша любил и умел показывать карточные фокусы. Один из них, про угадывание пары карт по формуле (НАУКА УМЕЕТ МНОГО ГИТИК), мы и вспомнили в Африке. Естественно, волшебный сеанс был обставлен по всем правилам магической науки. Мы нашли в ручье десять разноцветных камушков и сорвали с кустов десять листочков разных форм и оттенков. Всё это было сложено в кучу. Шаману Саше черной футболкой завязывали глаза, после этого любой из пигмеев вытаскивал из кучи один камушек и один листочек, показывал соплеменникам, и снова складывал их в общую кучу. Вика все тщательно перемешивала. Шаман снимал повязку, произносил страшное заклинание «эники-бэники-ели-вареники» и в абсолютной тишине раскладывал камни и листья в четыре ряда по пять штук в каждом.  Для усиления «эффекта»  мы отворачивались от Александра, дабы зрители убедились в отсутствии подсказок. Едва пигмей дрожащим пальцем показывал те ряды, в которых встречаются загаданные им предметы, Саша произносил еще более загадочное «крибли-крабли-бум» и мгновенно вытаскивал из двадцати «амулетов» нужные листок и камушек. Реакция на колдовство была такая, как если бы мы в Москве увидели посреди Красной Площади приземляющееся НЛО – восторженные крики, благоговение, оторопь и страх одновременно. По окончанию «сеанса» пигмеи, чуть не в драку, расхватали волшебные атрибуты и утащили их к себе в хижину.
Честно говоря, мы подумывали о том, как бы рассказать нашу «страшную тайну» Аббутелю, явно подозревающему какой-то подвох, но как объяснить человеку, даже не слышавшему о существовании алфавита, суть лингво-математического фокуса?
Как бы то ни было, свое слово пигмеи сдержали и продали нам «огненную тайну».
Дав честное слово никогда и никому не передавать секрет «мокрого огня», постараемся не нарушать обещания и здесь. Единственное, что можем посоветовать путешественникам, если они попадут в схожие условия, раскладывать дрова крестом или снежинкой, приподнимая удаленные края и уделяя максимальное внимание возгоранию центральной точки. Таким нехитрым способом вы сможете добиться одновременно и горения и просушки костровых бревен.
Готовя прощальный ужин, мы еще раз проверили и рассортировали содержимое рюкзаков, с тем, чтобы выделить какое-то количество продуктов нашей влюбленной парочке. К сожалению, довольно внушительный (как казалось прежде) запас провиантов был съеден подчистую. В нашем «камбузном» рюкзаке оставалось пару пакетов рисовой каши «Быстров» и столько же упаковок с геркулесом и манкой, пару банок тушенки, три баночки сладкой кукурузы, коробка чая и полупустой пакет с кофе. Вздохнув, решили, что возьмем в поход только кофе, чай и кукурузу, отдав крупы и мясо Титлю Домму.
 Да и то, нам была нужна не столько кукуруза, сколько сами жестяные банки, в которых мы бы могли во время перехода по джунглям кипятить воду. Наш любимый походный котелок Ruyan, легкий, прочный и очень удобный, еще в первые дни был обещан Аббутелю, а отказываться от обещаний мы не умели. Палатки, часть одежды (самой мокрой и испачканной), пластиковые миски и ложки, два многофункциональных консервных ножа и всякая иная хозяйственная мелочь, без которых мы в лесу, теоретически, могли обойтись, тоже перекочевали в шалаши к пигмеям. Что-то они выпросили, что-то мы оставили сами, понимая, что нашему небольшому отряду они нужны будут всего два-три дня перехода, а племени прослужат еще очень долго. Посовещавшись, отказались от идеи оставлять лекарства, даже такие безобидные, как витамины, аналгетики и жаропонижающие средства. Мы убедились, что пигмеи действительно умеют талантливо лечить самые разнообразные заболевания, прекрасно обходясь природной аптекой.
Центральный костер в эту прощальную ночь горел особенно ярко. Да и для своих «семейных» костерков пигмеи не жалели дров. Атмосфера в деревне была торжественно-приподнятой и чуть-чуть печальной. Очень бы хотелось думать, что наши маленькие друзья, как и мы,  грустили по скорому расставанию. Их глаза, обращенные к нам, частенько наполнялись слезами, а пигмейские мужчины, обычно скупые на проявление сентиментальных чувств и вообще любых эмоций, бестолково слонялись по деревне, непременно приближаясь к нашему шалашу и поглаживая его пальмовую крышу. Даже дети притихли и отказались от своих привычных шумных игр перед сном.
Аббутель и его супруга принесли к костру пару пластиковых ведер бонго-бонго и, поглядывая друг на друга, забарабанили какой-то рваный, нестройный ритм.
Через тридцать минут все племя в полном составе собралось у костра. Сколько мы не оглядывались, обнаружить не удавалось только одного человека – Тую. Возможно, она уже этой ночью решила удрать в лес. Этот факт заставлял нас нервничать и чувствовать себя почти преступниками в отношении Мтобо, доверчиво сидящего рядышком с Алексеем и, конечно же, матери Туи, совсем еще не старой пигмейки, кормящей грудью младшую сестричку девушки.
Тем временем бонго-бонго зазвучали громче, их оркестр пополнился еще несколькими барабанами-ведрами, а Аббутель принес из своего домика кожаный мешок, сшитый из шкуры дукера и наполненный чем-то булькающим.
- Не пейте! Только делайте вид… - шепнул Ричард и пояснил, - Это их местное пиво, нажеванное… В принципе, ничего страшного, но я бы перед маршрутом не рисковал…
Пиво оказало совершенно замечательное действие на все племя. Вероятно, оно было в должной мере хмельным, но не таким, как наши сорокаградусные напитки: веселило,  не сшибая с ног. Глаза мужчин и женщин заблестели ярче, голоса стали громче, пару раз кто-то даже срывался в пляс.
Аббутель весь вечер молился Даве, или какому-то иному духу, бегая с колотушкой и подобием бубна вокруг своего домика и периодически отлучаясь в лес, и вымолил, всё-таки, совершенно чудную ночь. Это была первая теплая ночь без единой капли дождя.
Андрей с Михаилом последний раз чистили автоматы, разложив их запчасти на туристической «пенке». Вика сушила обувь, расставив ее вокруг костра и следя, чтобы на этот раз ботики и кроссовки не пригорели. (Был у нас такой грех, «испекли» мы Викины сапоги и Сашины мокасины).
- Сия-то, парк-са, э-бамбука! – возвестил вдруг Аббутель громовым голосом, и пигмеи бросились врассыпную, оттаскивая и нас от костра подальше.
- Сейчас женщины зальют огонь… Вождь просит вас не зажигать фонарики, и не включать коробочки, плюющиеся белым солнцем (фотоаппараты со вспышкой), - жарким хмельным шепотом сообщил Жермен на ухо Михаилу, а тот передал информацию всем остальным. Даже не успев удивиться странной просьбе, мы встали и сделали несколько шагов назад. И тут на поляну опустился кромешный мрак.
Сказать, что стало темно, - это ничего не сказать. Нормальный человек даже представить не может, что темнота бывает такой непроницаемо черной. Даже если вы вообразите, что вы в своей квартире самой темной ночью задернули толстые шторы, плотно закрылись в ванной, потушив свет везде, вы не приблизитесь и на йоту к тому ощущению, которое нам довелось пережить. Можно сколь угодно долго таращить глаза, можно ждать «привыкания» к мраку, но ничего не меняется. Ты подносишь руку к лицу и ловишь себя на мысли, что организм перестал тебя слушаться, а рука поплыла куда-то в сторону. Даже когда ладонь касается щеки или носа, ты ее чувствуешь, но не видишь абсолютно. Возникает странное и глупое ощущение, что это не твой нос и не твоя ладонь….
И вдруг, именно в то мгновение, когда мы едва успели перевести дыхание от осознания понятия «совершенный мрак», мир изменился. Внизу, далеко-далеко под нами вспыхнули тысячи светло-голубых, желтоватых, белесых и розовато-сиреневых огоньков. Голова мгновенно закружилась, а к горлу подкатил липкий комок тошноты. Было такое ощущение, что нас неведомой силой рвануло вверх. Темнота продолжала оставаться непроницаемой. Светлые холодные искры, тускло и точечно мерцающие под ногами, выглядели так, как выглядят огоньки какого-нибудь городка, когда ты смотришь на него ночью из иллюминатора самолета, пролетая в десяти километрах от земли. Эта ассоциация  сработала так ярко, что мы почувствовали себя пассажирами того самого самолета. Состояние фантастическое! С одной стороны твой взрослый и довольно циничный ум говорит: «Эй! Братишка! Очнись! Ты твердо стоишь на земле! Топни ногой, чтобы проверить это!». А с другой, колени вне твоей воли и вопреки ей предательски поджимаются, а руки ищут несуществующие подлокотники самолетного кресла, так как ты уверен, что все эти огни находятся за стеклом, за бортом, ниже тебя на десятки тысяч метров….
Мы потом много раз возвращались к обсуждению своих ощущений. Кто-то почувствовал себя Гулливером, который ходил по стране лилипутов, боясь наступить на крохотные светящиеся домики. Кто-то вспомнил Алису из страны чудес, глотнувшей напитка, увеличивающего рост….
Но если вы думаете, что сюрпризы волшебной ночи на этом закончились, вы глубоко ошибаетесь.
Едва мы чуть-чуть освоились и даже рискнули присесть на корточки, чтобы нащупать светлячков (пока мы еще были уверены, что это светлячки), как ночную тишину прямо рядом с нами разорвали звуки невидимых бонго-бонго и глухие удары там-тамов, доносящиеся откуда-то издалека. Повернув головы на дальний звук, мы буквально потеряли дар речи. Подтверждая фантастичность всего происходящего, из непроглядной мглы выступили, и стали неумолимо приближаться огромные, сияющие  инопланетные существа. Как описать их?
 Представьте рисунок пятилетнего ребенка, если он вознамерится изобразить человека. Получится палка туловища, шарик головы, две палочки-ноги, и такие же прутики-руки. А теперь увеличьте рисунок многократно, удлините туловище (продольную палочку) до двух метров, пропорционально ей увеличьте руки, которые кажутся не просто длинными, а на ваших глазах растут, растягиваясь в стороны, как резиновые…, и все это светится необыкновенным голубым светом и неумолимо приближается к вам. Самое удивительное, что приближение этих существ не вызывает у вас паники или страха. Вы просто смиряетесь с неизбежностью того, что вот-вот произойдет, и молча ждете развития событий. Потрясти головой, закрыть и открыть глаза, чтобы стряхнуть оцепенение – не получается….
Видимо, у инопланетян было отменное настроение, потому что они, выйдя туда, где теоретически находился центр поляны, вдруг остановились, а затем, влекомые ритмами бонго-бонго закружились в фантастическом танце. Он продолжался недолго, минут пять, но и этого было достаточно, чтобы женщины начали тихонько скулить, а дети пигмеев зашлись в громком плаче. Не доводя общую истерику до пика, светящиеся гиганты- черточки замерли, оборвав пляску и практически на глазах рассыпались в прах. Сначала у них отвалились и упали вниз руки, оставшись лежать грудой фосфоресцирующих костей. Потом туда же, на землю упали головы, потом ноги, и в черноте ночи остались существовать только продольные линии их туловищ. Но вот исчезли и они, растворившись в свете факелов, которые одновременно вспыхнули где-то в джунглях и с большой скоростью приблизились к деревне. Еще через минуту на поляне вновь горели все десять костров, а кости инопланетян, равно как и миллиарды огней под ногами исчезли бесследно.
Улыбающийся Аббутель подошел к нашему костру:
- Дава остался доволен. Вы повели себя правильно. Только она – вождь ткнул пальцем в Вику, - не понравилась Даве. Она пищала. Он её накажет. Сильно накажет. Если только кто-то не поменяется с ней местами…
Титль Домм и Ричард, которые переводили речь вождя, горячо заспорили, не заботясь о том, чтобы предмет дискуссии был понятен и нам. Чуть позже выяснилось, что суеверный Ричард пытался убедить Аббутеля взять свои слова обратно, чтобы не накаркать на наши головы перед дорогой какое-нибудь несчастье. А Титль Домм отказывался обращаться к вождю с такими просьбами, боясь, что старый пигмей разгневается еще больше и напророчит дополнительно каких-нибудь бед и болезней самому переводчику.
- Рич, скажи Аббутелю, что я согласен искупить Викину оплошность, - улыбнулся Миша. – Я отработаю ее грех. Обещаю торжественно!
Михаил наконец разобрался в том, свидетелем чего мы стали всего десять минут назад, а потому настроение его мгновенно улучшилось.
- Андрюха, Леша, глядите! Это же обычные гнилушки! – Миша поднял с земли длинные и трухлявые куски старой коры. – Перед концертом пигмеи (или только Аббутель) усеяли поляну крошками гнилушек. Они-то и светились аэродромными огнями у нас под ногами. А вот эти длинные куски, танцоры закрепили, соответственно, на руках, ногах , туловище и голове. Поскольку гнилушки, в отличие от тех же светлячков, светятся, но ничего не освещают вокруг себя даже на миллиметр, мы и впали в ступор от удивления. Ведь даже контуры пигмеев не просматривались. А еще, скорее всего, артисты держали в руках по дополнительной трухлявой палке, поэтому и создавалось впечатление, что руки у них удлиняются, увеличиваются и заламываются под разными углами... Что ж… Надо признать, зрелище, действительно, впечатляющее. В какой-то момент мне самому захотелось потрясти головой и протереть глаза. Чего уж тут удивляться, что барышни «пищали», как выразился Аббутель…
- Мишенька, спасибо тебе, - к Михаилу приблизилась Вика.
- Господи, за что?
- За то, что решил искупить мою вину и принять наказание Давы.
- Девушка, вам сколько лет? – рассмеялся Михаил. – Вы до сих пор в сказки верите? Какой Дава? На дворе XXI век, самолеты летают над головой, ноутбук в рюкзаке отсыревает, Чубайс обещает всех поразить чудесами нанотехнологий, а твои подруги за три часа молодеют на двадцать лет, как в сказке, из-за уколов этого…, как его… - ботокса! Так что с Давой мы уж, как-нибудь договоримся.
Почему-то именно эти Мишины слова мы все вдруг услышали и запомнили. Услышал их и сам Дава. Наверное….
Небо над поляной раскроила яркая синяя молния, деревья задрожали от гулкого раската грома, а на землю стеной лупанули потоки воды.
- Чур, меня, чур! – закричал Ричард и бросился уносить в шалаш забытую у костра обувь…