Натальке Усовой

Весна осталась позади.
Её библейские заветы,
Раздув забытый жар в груди,
Не устояли в пекле лета,
А первый осени туман
Прикрыл собою наш роман.

И Бог с ним. Отгрустив вполне,
Я больше душу не тревожил
И если ты встречалась мне,
Не драл меня мороз по коже,
Как было испокон веков
У всех влюблённых чудаков!

Пролились годы в два ручья.
Но как тобой распорядился
Твой Рок, почти не знаю я,
И знать не очень-то стремился,
Но вспоминаю иногда
Незваной той любви года.

А было это дело так:
Я загрустил вдали от дома,
Завёл дневник, а в нём – чудак! –
Твой образок полузнакомый,
И на него молиться стал,
Пока не понял, что пропал.

Я был влюблён по всем статьям:
Я о тебе мечтал ночами,
Грустил, худел, хамил друзьям,
Писал послания стихами
И даже – кто бы только знал! –
Шальные письма отправлял.

И даже уж тебя, ей-ей,
Смогла зажечь моя природа
И ты могла бы стать моей,
Но мы встречались раз в полгода,
И всё рассеялось, как дым:
Ты захотела жить с другим.

Я не мешал тебе решать
И вряд ли мог  что либо сделать,
Да и не пробовал мешать.
В конце концов, не в этом дело.
Ведь в этих дрязгах бытия
Судьба решалась и моя!
 
А я спокоен был и тих.
И с философским отрешеньем,
В делах  отчаявшись своих,
Искал в спокойствии спасенье,
Как будто философский бог
Спасти меня от жизни мог!

      г. Карши, 22.06.75