Вариации на тему Жизнь - 4

По роду своей деятельности, мне частенько приходится бывать на периферии и встречаться с местным населением. В основном это сельские жители - хуторяне и станичники. Наблюдая за жизнью этих людей как бы со стороны, иной раз слышу интересные истории. Позже они ложатся в основу практически всех моих рассказов и стихотворений. Вот очередная из достоверных. А рассказ я назвала -

МУЖИКИ.

Гаврилу разбудил птичий гомон. С усилием, продрав глаза, он сладко потянулся…
На улице была весна. Сорок вторая в жизни отца многодетного семейства. Привычные звуки большой кухни, сдавленный шумок из детской завершили сладкий процесс просыпания. Вот если бы еще не болела голова…
Однако, сознание того, что ради него, ради его спокойного отдыха, все домашние ходят на цыпочках, приятно баюкало самолюбие. На календаре краснело воскресенье.
Гаврила любил воскресенье. Любил планировать, что бы сделать в первую очередь, что можно оставить на следующие дни. А дел было уйма. Уже не первый год стоял непокрытым сеновал, его ребристый остов попортил не одно просыпание необходимостью взять в руки молоток. Кричи, а нужно перестелить полы в котухе, навесить новую дверь. Починить ворота, прибить сорванные ветром (на одном крюке держаться) створки оконного ставня. Вот и сегодня несколько раз он будил среди ночи – бум, бум, бум...
Учуяв в приоткрытую дверь сытный запах блинов, Гаврила проворно соскочил с кровати, прошлепал голыми ступнями по давно не крашеному полу спальни и решил:
- Все! С сегодняшнего дня займусь домом. Хватит. Дети подрастают, вон старшая-то совсем заневестилась! Парни под окнами посвистывают. А у меня ставень… Срамота!
Так раздумывая, он вышел во двор. А там – ну, чистая благодать! Жужжат пчелы, звонко стрекочет кузнечик, пряно пахнет цветущая у соседа в палисаднике сирень, и…, о боже, … улыбающаяся рожа его сияет из-за этой красоты медным блином. Сердце упало…
Ничего он сегодня не сделает! А Ванька, сосед этот надоедливый, уже с утра веселехонький и сигналы ему подает - кажет из-за пазухи ее, змеищу проклятую.
Поколебавшись с минуту, проклиная и соседа, и свою невыдержанную натуру, Гаврила подошел к кусту. Украдкой, оглянувшись на окна дома, принял из щедрой руки стопарик.
«Только пригублю. Как обидеть человека?» - думал он, глотая обжигающую нутро жидкость…
Но вот «пригубливание» закончилось. С сожалением посмотрев на пустую бутылку и смирившись уже с происходящим, Гаврила зашагал домой. Сосед остался ждать его. С Гаврилы причиталась закуска, таков был многолетний, не нарушаемый годами, ритуал двух забулдыг.
Уже сидя на привычном склоне у реки, вдыхая знакомый, давно приевшийся запах близкой свалки и заболоченной речушки, рассуждали мужики о своем житье-бытье:
- Притесняют нас, - канючил Иван.
- Дыхнуть спокойно не дают, - вторил ему Гаврила.
- А помнишь, на сходе-то? Ты был на сходе в воскресенье? Все наши там были. Вот мужики!!! Вот молодцы! Вот сила! Мы с Петяней так кричали, ажно всех заглушили: «Долой с земли русской новых русских!». Вот окопались, куркули! Продыху крестьянину нету!
- Да я больше вас орал: «Одобряем! Любо! Одобряем!» –со смешком сказал, вынырнувший, откуда не возьмись, Петяня, присоединяясь к компании уже порядком подпивших друзей. – А-то развели демократию, крепкой руки на них нет! Разлошадились, понимаешь ли…
Уже поздней ночью, спровадив по дороге домой совсем захмелевшего Петяню, связанные многолетней дружбой соседи решили покурить на лавочке под Гаврилиным окном…
Вот тут их и настиг этот неладный ставень. То ли ветер сильнее рванул одну из створок и она слетела с еле державшей ее петли, то ли дом уже устал ждать хозяйской руки и так мстил за равнодушие к нему,… но накрыло обоих...
- Хороший был мужик. Деловой. А дружить-то как умел! Последнюю рубаху другу отдать мог, - размахивая полным стаканом над забинтованной головой, держал Иван речь на поминках Гаврилы. Ему хором вторили хмельные собутыльники, по очереди, поглаживающие белокурые головенки сыновей погибшего друга…
А с улицы, глухими ударами в стену, доносилось – бум, бум, бум…