В Большой без билета 2. Первый танец сцены

Первая репетиция танца сцены

6 июля 2011г.

Сколько волнений и суеты накануне! Сколько внешнего спокойствия и уверенности сейчас. И только выкрашенные чёрным стены сценической коробки знают, что всё волнение спряталось внутри – людей, механизмов и их самих – стен театра. Высокие визиты на реставрируемом объекте государственного значения - не редкость. Это часть большой общей работы. Каждую субботу – посещение объекта представителями городских властей – чаще это сам руководитель строительного комплекса, первый заместитель мэра Москвы Ресин В.И., в его отсутствие – его замы. После обхода театра – совещание с «разбором полётов» за неделю. Мы это совещание так и называем: ресинское. Периодически  с регулярным интервалом проходят и  визиты Министра культуры, представителей Администрации Президента РФ – ход работ на Большом театре отслеживается на всех уровнях. 

Но сегодня, 6 июля 2011года, день особенный. Сегодня впервые реставраторы представят  достопочтенному собранию свою работу в готовом виде, а немецкая сторона  впервые покажет работу сценического оборудования.  А затем в Бетховенском зале пройдёт прессконференция.
Мне доводилось часто в течение всех этих лет и месяцев заходить в зрительный зал и все исторические помещения зрительской части, хоть они и не являются зоной наших работ. («Владения» Бош Рексрот - всё сценическое пространство от подземелья на минус шестом уровне до крыши, и по нему мы ещё обязательно пройдём – без билета!). Я видела, как всё здание изнутри сначала раздевали – снимая старые, изношенные временем одежды стен, потолков, лож, портала, а потом делали вычинку  стен в местах многолетних трещин и неизбежных при таком масштабном ремонте частичных разрушений,  восстанавливали лепнины, потолочную живопись, золотили декор, люстру. И всё это частями, в общем шуме и шквале работ. А воображение пыталось сложить из этих обрывков общую картину отреставрированного зрительного зала и ожидало часа своего совмещения с реальностью.

Вот он этот час – долгожданный и всё равно – неожиданный... В зале – Заместитель руководителя Администрации Президента РФ, Министр культуры РФ, руководство города, высшее руководство Большого театра, руководители всех строительных и реставрационных подразделений. Первое чувство при входе в зал – восхищение, восторг!  Немой восторг и ком слёз в горле (как же я переводить буду, Господи...). С чем сравнить эту красоту? Пасхальные яйца Фаберже – вот что приходит на ум. Ювелирная, филигранная работа, но в ином масштабе. Только вся красота не снаружи, а внутри  - форма зрительного зала,  округлая в горизонтали и вытянутая по вертикали, вполне вписывается в этот образ. На потолке – отреставрированная живопись плафона; горит огнями, переливается позолотой люстра; бархат обивки и штор и вязь позолоченной лепнины ярусов кольцами опоясывают зал, прерываясь в зоне портала сцены и царской ложи. Новый паркет, по которому и ходить-то страшно... И кресла из Италии, обтянутые бархатом цвета тёмного красного вина – пока ещё укрытые защитной плёнкой. Они такие облегчённые  на вид и совершенно незаметно соединены между собой. Первое впечателение – они все раздельные и  каждому зрителю отведен свой личный ареал в Большом!

Единственный элемент функционального декора, отсутствующий в зале на данный момент – это главный занавес. Но его пора пока что просто не пришла: на сцене ещё идёт монтаж обрудования, и вся эта стерильная чистота зрительного зала отсечена от сцены противопожарным занавесом. Это уже наша граница. Не государственная, нет. Граница  рабочих зон – реставрационной и технологической.  Но, кстати, имеет место её нарушение: оркестровая яма, находящаяся в реставрационном объёме зрительного зала, - это тоже зона сценической технологии, и, следовательно, зона действия немецких партнёров.

Хотите про оркестровую яму? Здесь сравнение с яйцом Фаберже уже не работает. Оркестровую яму, как, впрочем, и всю сцену, которую она предваряет, можно сравнить с конструктором-трансформером  Lego.

Яма глубокая, несколькоэтажная. Как лифтовая шахта. Только в этой шахте  вверх-вниз перемещются не лифты, а оркестровые площадки. Их несколько штук, и такая многоэлементность позволяет варьировать конфигурацию оркестровой ямы в зависимости от количественного состава оркестра и музыкальной задачи спектакля. Под площадками находится машинерия – приводные механизмы площадок. Вся оркестровая яма выполнена в чёрном цвете – при эффектной подсветке музыкальных инструментов и музыкантов смотрится великолепно! Но пол оркестровых площадок  имеет и второе – альтернативное покрытие, аналогичное полу партера.  И это неспроста: барьер оркестровой ямы - тоже подвижная конструкция - может полностью уходить вниз, в пол, а оркестровые площадки - подниматься в уровень пола в зрительном зале. И тогда зона оркестра сливается с партером, значительно увеличивая пространство зала. Вдруг случится бал в Большом?  Вы спросите, а где же будет играть оркестр для танцующих? Для этого случая на сцене легко и быстро монтируется  специальная оркестровая раковина. На обсуждение её конструкции и дизайна ушли многочасовые совещания, пока всё не пришло в полное соответствие с требованиями театра.  Кстати, площадки оркестровой ямы могут подниматься и в уровень сцены, и тогда и без того большая сцена становится огромной. Для чего? Не спрашивайте. Должны же быть у театра свои неожиданные сюрпризы для зрителей!

И ещё один важный элемент оркестровой ямы – так называемая Каза Акустика. Она замыкает стальные конструкции оркестровых площадок точно по их радиусу и состоит из шпангоутов (элементы каркаса) и обшивки из лиственицы. Из названия этой конструкции понятно, что она предназначена для улучшения акустических характеристик в оркестровой яме и зрительном зале в целом.

Акустика – это отдельная тема в оперном театре. Главнейшая из главных! И специалисты смело утрерждают, что акустика в отреставрированном Большом вернулась по качеству к той, что была в 19-м веке, но сильно пострадала с течением времени в результате многочисленных перестроек и ремонтов. Для решения всех вопросов по акустике к проекту реконструкции была привлечена   фирма «Мюллер ББМ» из Мюнхена - ведущий в Европе консультант по вопросам театральной акустики. Без внимания не оставили ни один уголок в театре. И даже московскому Метрополитену перепало – ветка метро вот она, рядом и все акустические вибрации напирают на конструктив  здания, как мыши на спящего кота...

Забегая вперёд, скажу, что 2-го октября на концерте, который давал Большой театр для участников реконструкции (как генеральная репетиция гала-концерта, намеченного на 28 октября) в этом могли убедиться и все, кто  находился в зрительном зале. Все секундные диссонансы в концертном номере из балета Д. Шостаковича «Золотой век» звучали изумительно – ухо выхватывало каждый инструмент по отдельности!

Кстати, если объединить геометрию зрительного зала и геометрию сцены, то вместе они приобретут форму скрипки – и в этом тоже есть своя акустическая фишка! Да и материал обшивки, использованный в зоне зрительного зала и сцены - специальная резонансная ель, та же самая, что используется для изготовления корпусов музыкальных инструментов. Здесь всё работает на акустику!
Как далеко, однако, я ушла от начальной темы сегодняшнего рассказа...  Да нет, же всё логично!

Между делом  достопочтенное общество уже поднялось на авансцену и теперь всё внимание от зала переходит на сцену. Наш номер! Распоряжение руководителя проекта по рации - и металлический противопожарный занавес, отделяющий зрительный зал от сцены, вдруг начинает медленно подниматься, всё больше и больше открывая взгляду объём огромной сценической коробки (так называют всю строительную конструкцию сцены).  И вслед за этим в движение приходят сценические площадки – двигаются вверх-вниз, синхронно изменяют угол наклона... Сверху  из-под колосников один за другим опускаются штанкеты  для текстильных задников и декораций, а также индивидуальные подъёмы...  И всё это движется совершенно бесшумно – ни одного помехового металлического звука от работы оборудования! А ведь в это время задейстовано большое количество мощных стальных тросов, контактирующих с металлическими же направляющими роликами... И это тоже – акустика, но в данном случае обеспеченная точностью исполнения и регулировки механизмов сцены.

Смотрю на  лица людей здесь, на авансцене, вижу лица людей там, на сцене – лица супервайзеров, монтажников, ребят-переводчиков, чьё рабочее время проходит исключительно на монтаже... И, повторяюсь,  хочется плакать...

И не у меня одной такое состояние. Вон как внимательно и, отрешившись от всего остального, наблюдают за этим действом руководители ГАБТ,  идеологи всего проекта реконструкции сцены Большого театра, знающие все лучшие оперные площадки мира и все эти годы положившие на то, чтобы сцена ГАБТ стала лучшей из лучших! Так смотрит фанат-автолюбитель на новую марку супер-авто, так смотрит мужчина на женщину, перед тем, как влюбиться...

Смотрит и всё замечает, и всё до последнего винтика понимает, поскольку сам – технарь и руководитель ,  мимо которого не прошло ни одно техническое решение в этом грандиозном проекте.

А потом мы  выйдем из зрительного зала, пройдем по сверкающим красотой парадным залам Большого театра – до Бетховенского зала, где уже всё подготовлено для прессконференции.  Александр Дмитриевич Беглов отдельно подойдет к немецким партнёрам, поблагодарит за работу, пожелает активизировать все усилия к премьере и скажет, что  в ходе   гала-концерта ожидает увидеть  Танец сцены – (Buehnentanz – нем.яз.).
Это уже скоро, в октябре – наш Бюнентанц!
И как много всего  ещё предстоит сделать!.........
И как захотелось есть между делом:)

Но вот с едой – проблемы профессионального порядка. И об этом тоже в своё время уже было написано стихотворение. Опять игровое, на тему «Муки выбора»,  и опять никому в голову не пришло, что написано оно по горячим следам одного высокого раута. Тот случай, когда к переводчику  как нельзя лучше подходит поговорка «По усам текло, а в рот не попало»...
Ничего, дома наверстаем!


Вчера была я в ресторане «Пушкин»

http://www.stihi.ru/2008/03/01/448

Стихотворение-участник БЛИЦ-СЮРПРИЗА «В Садах Лицея»
29 февраля 2008г. Тема: муки выбора



Вчера была я в ресторане «Пушкин»
(В столице лучше места не сыскать):
Был яств длиннейший перечень прослушан,
И из меню могла я заказать
Всё, что угодно: угощали щедро
Икоркой красной, чёрной на блинах…
Морских глубин, речных просторов недра
Сулили мне вкусить не впопыхах
Копченого угря, язей,  белугу,
Соте из крабов, стерлядь, осетра,
Уху тройную, расстегай с калугой,
А что до блюд мясных, то до утра,
Могла б перечислять, но предпочтенья
Всегда я отдавала рыбе…
Что ж…
Слюна текла в предчувствия томленьи…
Ах, Пушкин, выбор блюд твой так хорош!
Я Буридановым ослом зарылась
В севрюгу в гриле и стерлядку, но
Как женщине единственной, мне было
Двойное право выбора дано!
Мне подали на блюде то и это,
Ах, до чего ж красив был натюрморт!...
И жаль одно, что в изобилье этом
Я успевала открывать свой рот
Лишь для того, чтобы в мужском собранье
Вельможных и заслуженных чинов
Переводить их речи,
Пониманье меж них крепить,
в минуту триста слов
Туда-сюда гонять, как делать неча…
Мне не впервой, в том деле я – мастак.
………………………………………
Испорчен был такой отличный вечер….
Ай, Пушкин, что же ты со мною так!