За чертой

Предисловие
О, время-время, не вернешься
Ты к прошлым, пережитым дням.
Спокойно спинкой повернешься
К ушедшим в море кораблям.
История сия трагична,
Но не судите строго, господа.
Местами, может быть, комична,
Однако ж правды суть едва
Ли будет слишком не приметна,
Поскольку вымысла здесь нет.
И я пролью вам правды свет,
На то, что оставалось не заметным.

В бреду горящей гордости и славы,
Про муки совести забыв, с одной забавой,
Мы тратим жизнь на пустяки.
Плюем в разбитое корыто,
Грехи минувшие забыты, -
И уж стоим мы у реки.
Не переплыть ее, но можно утопиться,
Иль ждать погоды лучшей и смириться,
Живя остаток дней, как раб.
О люди, люди! Что ж вы натворили?
Ужель самих себя сгубить решили?!
О, как жесток ваш мир и слаб!
Но знайте ж истину, народ: 
Нет ни судьбы, ни рока, ни фортуны.
Вы есть единый и могучий род,
И сами для себя подстраивайте струны.

I
Проснувшись рано, поутру,
Я с сильной болью головной,
Сказал себе, мол "Долго сплю",

Хоть и исток здесь был другой.
Все дело было в кутеже –
Ведь, нынче был я сам не свой.

Когда ж все кончилось, уже
И было утро, был рассвет.
И я, страдая, неглиже,

Был должен выйти в белый свет.
«Я стал чиновником давно,
На протяженье долгих лет,

Я деньги крал, как вор в кино,
Все тратя разом, в кабаках.
А на людей смотрел равно, -

Ведь власть-то вся в моих руках.
Чего ж мне нищие, больные?
Да сжечь бы всех их на кострах!

Хотя постой, они ж святые,
Раз деньги вложат мне в карман.
А как забыть тех дам? Нагие,

Они поддались на обман,
Которым я купил им счастье.
И все их страсти, как туман,

Устлали мне дорогу власти».
В таких раздумьях был я день,
И словно ждал какой напасти.

Со злостью рвал с кустов сирень,
Топтал ногами и бранился.
И, даже вскользь попавшись, тень,

Взывала злость во мне, глумился.
Так, сильным жаром увлечен,
В раздумьях мрачных я томился,

Как повстречал страдальцев. Удручен
Я был событием таким. И живо,
Как будто я Всевышним наречен,

Просить о помощи они могли; игриво
Один из них такое рёк:
«Послушай, брат, ведь я не лживый,

Я только счастье не сберёг,
Стремясь к возвышенным мечтам.
Все оборвал коварный Рок, -

И я по грязным берегам
Брожу теперь, скитаюсь, сух и слаб.
Познай ж, по скольким я рукам

Просил подачки, низкий раб.
О, внемли ж, мой брат! Прошу, монетой,
Тебе не трудно же? Ослаб

Бродить я так, и без кареты
Мне тяжко ноги волочить!
И пусть воздастся тебе светом,

Способен нищих полюбить,
Ты к ним главу склоняешь тихо.
И коль уж так, мне легче жить».

Вот так вопил тот нищий, лихо.
Но все ж ответ ему я дал:
«Безумец ты! Кричишь, шутиха,

Как если б умным был – солгал,
О том, что жизнь тяжка тебе. Дурак!
Когда б я каждому гроши давал,

То разорился бы уже. И всяк
Отдал бы долг такой судьбе.
Но не бывать такому, чтоб бардак

Царил в умах людских. Тебе
Не дам ничуть я, ни гроша!
Катись же прочь! И чтобы мне

Не попадался паче». Хороша
Однако ж власть моя и воля:
Могу совсем, я не греша,

Смирять людские страсти боем.
И жизнь бездумно проживая,
Смеясь над чьим-то счастьем, горем, -

Я так прекрасен, подавляя
Любые мысли и волну.
Но, может статься, угнетая,

Я так бездумно и помру?
Но прочь, не время сейчас мыслить!
Сегодня бал. Я должен. Я пойду!

Уж будет время поразмыслить,
А бал и дамы поважней.
«Эй, кучер! Карету живо выслать!

Да запрягите сильных лошадей!»

II
И вот я, модный и шикарный,
Во фрак с иголочки одет, 
Пуская дым вокруг сигарный,

Проверил, цел ли пистолет.
И укатил на бал.
«Какое диво! Что за цвет!

Как величественен зал!
Даже я, хочу сознаться,
Ничего прекрасней не видал!

Как быть мне, да и не сдаться,
Когда все так манит глаз?
Как утехам не предаться,

В столь желанный мною час?»
Всё роскошно здесь. Сапфиры
Со стены глядят на вас;

Так же ветхие картины.
Дамы все блестят нарядом,
Словно нимфы, балерины.

Господа шагают рядом
В черных фраках, как один.
И смиренно, зорким взглядом,

Ищет леди господин.
Кто бормочет на французском,
А какой-то гражданин,

В круге лиц, довольно узком,
Что-то шепчет в стороне.
Вот в кружке, как видно, русском,

Кто-то бросил фразы мне:
«Граф, Толстой! Прекрасен вид!
Подойди вон к той княжне;

Коль ты будешь деловит,
То пойдет она с тобою.
И, быть может, вдохновит

Она тебя своей рукою».
На что я кротко отвечал:
«Что же мне, своей судьбою,

Будто я уж одичал,
Как в картишки поиграть?
Иль хотите, чтоб звучал

Голос муки? Выбирать
Есть пред чем мне, несомненно.
Власть во чреве убивать

Ради той, что вожделенна,
Есть абсурдно. Зуб даю!
Вашу мысль, доколь не тленна,

Одобрят скорей в Раю.
Ну, а я, любовь стирая,
Для княжны той запою.

Всё для похоти желая,
Не остановлюсь ни перед чем!
Смейтесь, смейтесь! Вас прельщая,

Любовь сотрет с лица Эдем!
Превратитесь в черный прах.
Так, на смену счастью, всем

Придет тоска, уныние, страх».
В изумленье был весь зал;
И с усмешкой на губах,

Кто-то что-то прошептал.
Ну, а дальше, словно сон,
Вновь оркестр заиграл,

С вальсом чудным в унисон.
Повстречал я здесь мадам,
Чуть лишь выйдя на балкон.

Шаг за шагом, по садам,
Я ходил за ней, как вол.
Танцевал лишь по рядам,

Где касался ее дол.
«Но доволен ли я был?
Вот уж нет, скорее зол.

Отчего ж? Да то, что жил
Я в пороке и разврате.
Никого я не любил,

Не заботился о брате.
Были деньги мне милы,
Горевал об их утрате.

Пролил много я крови,
Всех и всяк уничтожая.
Ради власти, не любви,

Вел войну я, умножая
Этим самым свой кошель.
А теперь? В огне сгорая,

Я влюбился, черт! А дверь,
В ее маленькое сердце, 
Мне закрыта. О, поверь

Я бы тогда, младенцем,
Что так сладостно любить,
Взялся б я, подобно немцам,

Жизни чуждых мне губить?
Может быть, она смириться,
Даст мне шанс по-новой жить?

Дьявол ангелом родится,
Озарится светом мир.
Зло с добром должно сразиться,

А в итоге сладкий пир.
Будет так? Подумать жутко.
Ведь прекрасный мой кумир

Столь кротка, что на минутку
Взгляд не бросит свой ко мне.
Что же мне, хотя бы в шутку,

Обратиться с просьбою к судьбе?»

III
Исполнен робости, стыдясь,
Я шаг за шагом к даме подходил.
Напрягся ум; с душой борясь,

Я молвил ей, что стоило мне сил:
«О, Вы, чей так роскошен взгляд!
До Вас меня порок губил,

Он пожирал меня, как яд.
Не знал я счастия и веры.
Развратом ум мой был объят,

И я, под знаменем Венеры,
Вкушал запретный плод страстей.
Свой тяжкий шаг легионеры

Бросали смело на людей.
Вот так и я, в погоне к славе,
Всё шёл, за часом час всё злей.

Я просто жил, стремясь к забаве;
Я радость в горе утопил.
И только лишь в деньгах я сплаве

Свободу, счастье находил.
О, как же глуп я был тогда!
И всем не раз уж говорил,

Что не полюбить мне никогда,
Покуда жизнь течет и кровь.
И так же верно, что всегда

Я отрицал во всем любовь.
Но, наигравшись вдоволь тьмой,
С судьбою я столкнулся вновь,

Когда узрел Вас, ангел мой.
Я был до боли поражён
Вашей сияющей красой.

О, Вы бы знали, я влюблён!
Едва лишь это осознав,
Я был, как будто, умерщвлен;

Плоды порока пожинав,
Я устыдился. О, позор!
Но верно молвлю, что поняв

Я это, словно дикий вор,
Рванулся прочь, кляня разврат,
Дабы увидеть чудный взор, 

Которому я стал так рад.
Поверьте, ангел, каюсь я!
И не вернусь уж более назад.

Вы – новый смысл бытия.
Я всё готов отдать для Вас!
Хотя бы стали мы друзья,

Но каждый день, но каждый час,
Позвольте лик Ваш лицезреть.
Я вторю Вам уже, сейчас,

Готов в Аду, к чертям, гореть!»
Последний вздох и кончен монолог.
Я был растроган, что смотреть

Не мог на ту, с кем вёл я диалог.
И, Богу слава, одни мы были,
Иначе бы, едва начав пролог,

Я устыдился б. И убили
Меня глаза их… Но не суть.
Её глаза меня томили,

Я ждал ответа, с ним и путь.
И вот она, чуть-чуть робея,
Рекла такое: «Чтоб блеснуть

Пред Вами, граф мой, не жалея
Себя и Вас, и никого,
Мне нужно б было, Вас лелея,

Желать безумно одного:
Понравлюсь Вам я, или нет,
Но только что мне есть с того,

Что Вы сменили тьму на свет?
Иль, может быть, должна я верить,
Что, дав мне правильный ответ,

Решите страсть свою умерить?
Но полно. Право, что за пустяки?
Масок много Вам не мерить,

И я, лишь росчерком руки,
Избавлю Вас от маскарада.
А то, что злитесь, жмёте кулаки,

Мне лишь достойная награда.
Прошу, забудьте Вы свой страх,
Снимите подлые наряды;

Ведь тот и терпит ныне крах,
Кто ложью думает спастись.
И только в правде Вы ветрах

Способны счастьем завестись.
И я Вас больше не виню.
И можно было бы сойтись,

Коль говорите Вы "Люблю".
Но только знайте, я скажу,
Что грех сравняется к нулю,

Когда Эдем Вам покажу.
И Вы изменитесь в мгновенье, –
О, Боже милый, я дрожу! –

Лишь только снизойдет благословенье…
Но полно, полно нам болтать.
Я чувствую ночей уж дуновенье –

Бал вскоре будут закрывать.
Пойдемте. Бросьте, я прощаю!
О большем Вам нельзя желать

Покуда я Вам обещаю».
Так кончила она, покинув сей дворец.
И что я, черт возьми, желаю?!

Ведь принят я, достойный мне венец.
И полный скорби, мыслей всяк;
Не думая, что мог и быть другой конец,

Я сел в карету. Пыл иссяк.
На день другой, проснувшись рано,
Я ощутил, что стал бедняк.

Но есть любовь, награда, слава!

Эпилог
Читатель понял уж, наверно,
О чем здесь речь моя велась.
Подумать стоит, несомненно,
Чтоб кровь за деньги не лилась.
Что люди все, в погоне к славе,
Плевать способны нам в глаза;
Что изумруд в златой оправе
Дороже им, чем горькая слеза.
Но станет время, верьте мне,
И к вам любовь придет, что верно.
Вся ваша власть и зло – всё тленно!
Не стоит прятаться во зле.
Но люди лживы, каждый лжёт,
Шагая подло по главам. 
Крича однажды «Прочь, я сам!»,
Народ себя же и убьёт.