Я стану говорить

Я СТАНУ ГОВОРИТЬ

                бабушке Анне Максимовне,
                in memoriam


Я помню всё: осенний день рябиновый,
твои ладони — влажно-горячи.
— Что глазки трёшь и куксишься, любимая?
— Мне бантик жалко — дядя намочил.

— Не надо слёз. А бант на солнце высохнет.
Ты только помни: мамочке — ни-ни.
Потом поймёшь. 
И судорожным выдохом:
— Прости мне, Боже. Девочку храни.

Мы шли вдвоём, единой тайной мазаны,
с рябин свисали кисти-вымпела,
участно вслед глядели ясноглазые
всетерпеливой церкви купола.

— Не сдашь секрет, спеку тебе оладушек.
Смотри — ни слова, даже втихаря.

Я десять лет хранила тайну, бабушка,
моя родная,
крёстная моя.

***               
Я стану говорить.
Ты слушай —
я знаю нужные слова.

Густеет обморочно, душно,
как перед ливнем, синева,
и в рост идут ржаные звёзды,
не чуя гула жерновов,
за ними — души, ходом крёстным,
ведомы памятью волхвов.

Ты помни, помни всё.
Расскажешь.
Сейчас молчи, не суесловь.
Что нового в ночи? Она же.
Что вечного в ночи? Любовь.

04.10.2011



ПРЯТКИ

Папина улыбка,
чёлка-козырёк,
пальцы сладко-липки,
спит лишь поперёк.

Плюшевая белка,
юбочка пестра,
шалости-проделки
с самого утра.

Топот в коридоре,
шёпот на бегу:
«Мама, я — за штору,
папе — ни гу-гу...»

Прячется за шторой
вычеркнутых лет
девочка, которой
не было...
и нет.

08.04.2011


В ЖАРКОКОЖЕЙ СТЕПИ БУДЖАКСКОЙ
         
                светлой памяти прадеда моего,
                Константина Михайловича



В жаркокожей степи буджакской
спит лоза, подоткнув полынь.

Мне щекой бы к земле прижаться,
горевую вдохнув теплынь.
Мне б услышать, как стонут корни,
как зовут животворный дождь,
виноград через силу кормят
и жалеют худую гроздь.
Мне б почувствовать ропот глуби,
лихорадку горячих недр,
и понять —
их на небе
любит
Тот,
кто был так недавно
щедр?

Вдалеке от степной заботы
мне на щёку стекла слеза —
одинокая капля пота
в том колодце,
где были воды...

...А теперь
по ним сохнет лоза...

26.05.2011


ЕСТЬ САД

                T.V.

Есть сад, и тяжелы по осени деревья.
Есть дом, где чистота на скрипочке играет.
Есть правнук
и подлесок за деревней,
и солнце, что заходит за сараем.

Есть всё, чтобы уйти: оставить — не зазорно.
Но жаль телушку, и в кадушке — тесто.
Лучатся в решете сухие зёрна,
и квохчет ночь на сточенном насесте.

14.02.2012