Захар и звери

Заправский лев
гнушаться третьим сроком
не стал.
Всё ж не скворец и не сорока.
И потому,
нисколько не взопрев,
решил:
подённых поданных своих
в том убедить:
не кома и не псих,
и слово делом подперев,
не портить избранный мотив,
и удовольствие - продлить.

Он всякой умственной возне
предпочитал движение.
Не мог он отказать - езде,
полётам, погружениям.
Но грум сказал: эффект езды
теперь народу до… весны
одно лишь омерзение.
А требует народ среды,
чтоб были в нём ума следы
и власти - знак презрения.

Где ж нам найти
в такой стране
такое отклонение?
Но… есть такое -
Это вы, - писатель.
Вдохновение.

Как некогда был граф Толстой.
С клюкой, идеей и сумой.
Что жил в не ясном рвении
к анафеме творения.

Конечно, подали на круг
помельче гения недуг
с подачей спецэффектов,
чтоб не видать дефектов,
 
Восторг кумиров благодушных
стал выливаться не шутя:
От гривы редкой до пампушки
на грозном кончике царя.

И только некто прилепало,
спросил не к месту, как намёк,
куда листва в лесу пропала,
и кто деревья уволок.

На что ответил лев без лени,
перед зверьми держа ответ.
Листвы не ест он от рожденья.
А леса здесь в помине нет.

Так лев урчал, он точно знал:
какая каждому дорога,
Что этих - даже бог послал.
А лев – а чем он хуже бога?