У могилы Высоцкого

Здесь тесно -  тесно от цветов,
от всех, от всех, к нему идущих,
в ком не смолкает этот зов, –
уже пришедших и грядущих,

однажды слышавших его
и бесконечно потрясенных, –
как будто во Христе спасенных
через вибрации его.

Запретный преступив порог, –
там, за флажками, как на взлете,
он сердце факелом зажег
у совести на эшафоте.

Он жил – не тлел и не играл,
бренча струнами в песнях праздных.
Он наши души обжигал
неистовым накалом правды.

В предчувствии большой беды,
непоправимой катастрофы
он нам с костра своей души
бросал обугленные строфы.

Он нам не пел, он страстно звал –
нас всех! – на свет из тьмы и смрада, –
как будто скальп с себя снимал,
чтобы задобрить духов ада.

Не с фешенебельных эстрад
и не с набором песен модных, –
певец без званий и наград,
он стал поистине народным.

На грани жизни, на краю,
гоня коней своих над бездной,
последний он обрел приют,
уйдя с земли к орбите звездной.

Такой душе не умереть, –
над смертным тлением останков
ей вечным пламенем  гореть
в потемках душ, как сердцу Данко.