Лауданум

Зиминика. Эпизод 4. Лауданум.



"Ты ребёнок брошенный, смерть подберёт обласкает, женщина только ранит ещё более..."(с)





Она была особенной, видела меня насквозь и принимала, как есть. С ней всё было словно перед смертью, ярко и вкусно, она сама смерть…


I. Фрида.

Пасмурное февральское небо 2008 года, летоисчисление придуманное человеком, как придумано практически всё, чего касались его мысли. Женщина, которая не носит бельё, женщина, живущая каждым мигом, словно последним. В её чёрном джипе она обнажается перед ним, шепчет что-то, и в ту же секунду Марат перестаёт смущаться и даже думать о чём-либо. Он подаётся к ней и кладёт голову ей на грудь, время идёт, и его боль уходит, но он не целует её и ничего не говорит, тишина и лишь за стеклом потрескивает морозом их седой февраль.
Фебруус - двенадцатый месяц, назван в честь языческого бога подземного царства Фебрууса, месяц покаяния и очищения, период времени, который отмечен в зодиаке двумя рыбами, разрывающими единое, грань перед скрытым от разума и потому неизведанным людьми. Стихия души и иной формы названной людьми – смертью. Был понедельник, 11 число – канун начала древнего праздника эротизма – Lupercalia – в честь богини «лихорадочной» любви Juno Februata. С латыни – lupa – волчица, ещё говорят, что праздник Луперкалий проводился в честь бога Фавна, Луперк - одно из его прозвищ.
Она называла себя Фрида, тем утром они познакомились в очереди, когда оба оплачивали какие-то счета в банке. Марат сразу почувствовал её, она выделялась среди сотен других, высокая, статная, с особым достоинством и шармом, настоящая королева. Она невозмутимо взирала поверх людской суеты, словно была из другого мира и словно только она имела цвет и свой особый запах. Марат был несколько позади неё, смотрел украдкой на её волосы. Она почти сразу обернулась, остановила на нём свой взгляд, многозначительно и даже дерзко, посмотрела в него и вновь повернулась к нему спиной. А когда она уладила свои дела с оплатой и направилась от окошка кассы к выходу, то проходя мимо Марата, остановилась и протянула ему сложенный вдвое листок, где чёрной пастой было написано: «Приходите, сегодня в парк, я буду там, на стоянке, в 22 часа… у меня чёрный Murano »
- Я слышу Ваше «да»: сказала она глубоким, уверенным голосом и направилась к выходу, оставляя за собой шлейф из пьянящего аромата её парфюма…
Весь оставшийся день Марат думал о случившемся, всё валилось из его рук, и в мыслях он всё ещё стоял там, перед ней и чувствовал её запах. Он колебался, но внутренне, ещё читая записку, решил, что пойдёт к ней, вырвется любой ценой, даже если это осложнит его и без того трудные отношения с Ладой.
Вечер тогда выдался морозным, термометр упорно указывал на отметку в –20. Марат расслаблялся в тёплой ванне, с ароматическими добавками, приняв перед этим 6 таблеток «нитро», запив кофе, улётная доза. Сидя в воде, курил «Кэптан Блэк» с ароматом вишни, потом приняв контрастный душ, растёр себя полотенцем, достал изящный водяной бульб, поставил его тут же на крышку унитаза. Достал из кармана халата таблетку гашиша и маникюрный нож, нарезал немного в наперсток, закреплённый в пробке из-под игристого вина, смешал гашиш с табаком от «Блэка» и чиркнул зажигалкой. Дыма и запаха практически не было, приход наступил мгновенно, усиливая эйфорию от «нитро», приятный привкус гашиша во рту ни с чем нельзя было спутать. Подкуренная дрожащей рукой сигарета, догнала с первой затяжки, искурилась мгновенно, до фильтра. Марат повторно накачал гашиш и убрал бульб, его место занял миниатюрный конверт из фольги с разовой дозой амфитамина внутри, он разделил содержимое конверта на две жирные дороги и вдохнул их поочерёдно через обрезок пластиковой соломинки для напитков. Наступила пауза, потом он вновь закурил, эта сигарета сгорела ещё быстрее. Затем Марат вышел из ванной, оделся в заранее подготовленную одежду и покинул уютную квартиру, не сказав Ладе ни слова.
Он был одет довольно легко, но словно не замечал холода, был влеком надеждой на встречу с женщиной, которая ни на секунду, ни покидала его мыслей, хотя всё это, возможно, всего лишь розыгрыш или ловушка. Пройдя по центральной аллее заснеженного, полу-заброшенного парка, за два часа до полуночи, Марат подошёл к стоянке, на которой увидел лишь одиноко стоящий Murano. Фрида была одна, в салоне уютно, пахло кожей, табаком и её парфюмом. Оба молчали первые минуты, у Марата от волнения  или от переизбытка стимуляторов, бешено стучало сердце. Тишину прервал рингтон в её телефоне – музыка Алексея Айги «Смерть и немного любви». Во время короткого разговора она закурила вишнёвый Блэк, и стала разглядывать Марата, сказав в трубку лишь, что сегодня не время для любых разговоров и отключила вызов. Затягиваясь сигаретой, она продолжала всматриваться в Марата, чем немало смущала его, несмотря на его полётное настроение. Затем наклонилась к нему и едва слышно втянула в себя его запах и в тот же момент прошептала, что верила, что он обязательно придёт к ней. Потом коротко рассказала, что приметила его ещё поздней осенью, отдыхая с Антоновной в одном из ночных заведений, где потом и появился Марат, правда она сомневалась, что тогда он мог кого-то различать, а тем более помнить что-то из того вечера.
- Вы были печальным и очень уставшим, Вы не похожи на других… пленили меня, и Антоновна по моей просьбе довольно подробно и не без удовольствия поведала мне о Вас. О Вашем прошлом и немного о настоящем. Тогда я не решилась подойти к Вам, хотя почувствовала, что это не последняя встреча с Вами, а потом была вынуждена уехать на некоторое время и вот сегодня мы с Вами оказались в одно время и в одном месте и я рискнула…
Аромат "lacoste" и гашиша… мне нравится, как от Вас пахнет, Володя…
Давайте сразу договоримся, я буду называть Вас, Володей… мне так очень нравится… Володя…
Она несколько раз произнесла его имя с разной интонацией, вслушиваясь и смакуя каждый раз вибрацию исходящею от него…
Я чувствую Вас, Вы король без королевства и может быть, Вы решитесь, стать моим королём…зовите меня Фрида, я не родилась с этим, но уже давно у меня нет другого имени…
С этими словами, она обернулась назад и, взяв с заднего сиденья нечто, что через секунду явила взору Марата, то был букет изысканных бледно-желтых роз…
Это Вам, Володя… их одиннадцать…
- Спасибо Вам, это прекрасно, люблю нежно-жёлтое… я вижу этот цвет порой, а это число всю жизнь волнует меня… Вы ведьма?
- Всякая женщина немного ведьма, иначе не выжить в мире мужчин, но не всякая ведьма удачлива…
Отбор существует везде, Володя… ты либо избран и удачлив, либо нет. Вы избраны мною…
Поедемте ко мне? Сегодня я могу себе это позволить… это лучше чем маяться в машине, напиться в кабаке или чувствовать под собой казённое бельё в вашем дешёвом мотеле.
Я буду для Вас лишь шлюхой, если Вы захотите лишь этого, но только не там… я не хочу быть для Вас той женщиной, из Вашей прошлой жизни, я не стану Вам платить, Володя, я отдам Вам много больше…
Впрочем, решать только Вам… ещё я должна признаться, что долгие годы завишу от одного человека и его героина…
- Да, я почувствовал это ещё там… утром…
- Я знаю, Володя, чувствовать, пронизывать всё то, к чему прикасается Ваше сознание, это Ваш дар, он награда и проклятье Ваше. Ещё я знаю, что ничто во мне, никакие мои грехи и пороки не оттолкнут Вас от меня… Вы именно меня ждали, потому что я искала именно Вас…
- Наверное, всё так и есть, но ко всему, утром в Ваших светлых глазах было безумное зарево… вот и сейчас, Вы сжигаете себя…
Марат видел женщин, природа была щедра к ней, она была высокой, стройной, с точёной фигурой, шикарными бёдрами при узкой талии, с красивыми, слегка острыми чертами лица и огромными светлыми глазами. Прямые чёрные волосы ниже плеч, бюстгальтера на ней не было, и Марат видел отчётливые очертания её округлой груди, среднего размера… и необыкновенные пальцы, от которых он не мог отвести взгляд. Ей видимо было около 30, может его ровесница, но не более того. Хотя держалась и мудрствовала она, как более зрелая женщина, но это как раз свойственно женщинам, у которых солнце в рыбах, а в этом Марат как раз не сомневался. Её медальон на груди буквально кричал о принадлежности к 12-ти чёрному…
- Мне с Вами очень уютно, я поеду, куда Вы пожелаете, и постараюсь сделать всё так, как Вы захотите и мне не страшно признаваться Вам в этом…
На мгновение она коснулась пальцами его левой руки…
- У меня в машине Дидюля звучит, надеюсь, Вы будите не против?
- Нет, я не против, хотя честно говоря, не знаю о ком речь…
- Вы смешной, Володя… Вам его музыка понравится…

***

Она жила в стороне от центра городка, на тихой и непримечательной улочке, да и сам дом, словно намеренно не выделялся среди остальных, средних, но довольно добротных строений тянувшихся вдоль всей улицы. И только въехав во двор через бесшумно открывшиеся ворота, Марат испытал чувство, насколько контрастно и обманчиво теперь было то первое впечатление о скромности. Благоустроенный двор шёл под уклон и примерно в 25- 30-ти метрах за первым неприметным домом, находился другой, шикарный, из множества ломаных линий, в замысловатом стиле, с мансардой над третьим этажом, башенками и несколькими встроенными гаражами внизу. Из её белоснежного и совершенно пустого гаража они сразу прошли в большую и очень уютную комнату, в которой одна из стен, на южную сторону, была полностью прозрачной. А так как дом был на возвышенности, то открывался чудесный вид на многочисленные ночные огни городка. Марата это заворожило, ему нравилось наблюдать за городом с неизвестного до этого места и в ином ракурсе. На другой, восточной стене комнаты, был огромный встроенный аквариум, но всё же атмосфера комнаты больше напоминала охотничий домик, на полу шкуры животных, чёрный рояль, на северной стене висело несколько старинных ружей и клинков, сами стены были стилизованы под брёвна. Главное место, у аквариума, занимал огромный чёрный диван из грубой кожи, рядом небольшой передвижной столик с баром и встроенной аудио системой, на западной стене, смежной с гаражом, висела огромная плазменная панель. Повсюду лежали книги в дорогих переплётах, а по углам комнаты стояли высокие цветы в деревянных футлярах-горшках. Вторая дверь из этой комнаты вела в огромную кухню, которая больше напоминала избу с высокими стенами, где вместо потолка, лишь несколько громоздких балок и видно было остроконечную крышу, с окошками в ней. По периметру вся кухня была напичкана высокотехнологичными приборами и множеством шкафчиков, а в центре стоял огромный, длинный стол из горбыля и лавки по обе стороны. На южную сторону из кухни, вверх вела деревянная лестница с широкими ступенями и без перил, в комнату, которая не отгораживалась стеной от кухни, и была на манер лоджии или балкона и располагалась прямиком над первой комнатой, имела ту же прозрачную стену на юг и зеркальный потолок. По одну сторону в ней располагалась джакузи и две душевые кабинки, по другую стояла огромная круглая кровать, покрытая алым шёлковым покрывалом в пол, трельяж и стеклянный столик с четырьмя креслами алого цвета. Была ещё дверь в гардероб, где кроме одежды и белья, хранилось и всё прочее и отдельная дверь в туалетную комнату, со всеми возможными атрибутами внутри.
- Эти комнаты, моя территория, та, первая, с аквариумом, моя любимая, я называю её чёрной комнатой, несмотря на то окно во всю стену, там я обычно и бываю. Эта огромная и светлая – столовая и гостиная одновременно, а то хулиганство наверху – алая комната, там мы спим с Альбиной, когда она приезжает погостить ко мне. Она, наверное, единственная моя подруга и очень близка мне, я Вас обязательно с ней познакомлю, когда она будет здесь, возможно уже скоро…
Ну, Вам нравится у меня, Володя?
- Да, несомненно, у Вас очень мило… мне нравится решительно всё…особенно вид из окна, чёрный диван, аквариум и джакузи и это не считая Вас…
- Я рада, Володя… к тому же Вы первый мужчина который вступил сюда, ну, не считая умельцев, которые это строили… он, сюда не заходит… никто и никогда не заходит…
Пойдёмте в чёрную комнату, я поставлю Ваш букет в вазу и налью Вам выпить, если пожелаете. Хотите виски или коньяк?
Её глаза горели, как тысяча факелов и она вся дрожала от энергии исходящей он неё. Марат сейчас жил, купался в этом её свечении, находясь подле неё…
- Пожалуй, немного коньяку из Ваших рук, будет в самый раз…
Они прошли в комнату и Марат будто очнувшись, стал пожирать её взглядом. Ему захотелось узнать какие у неё соски на груди. Как выгладят её губы, что сдавлены сейчас тканью её трусиков... ему хочется освободить их…дать ей свободу. Он хочет слиться с ней в поцелуе…
- Какая Вы… Фрида…
- Какая я… Володя?…
- Вы прекрасны, как лилия на воде… идеальны, как смерть, наверное…
- А Вы безумны, Володя. Задумалась… видимо, Вы правы, смерть бескомпромиссна и неоспорима, потому, наверное, лишь она одна и идеальна…
Ко всему, однажды я заключила сделку с дьяволом, загубленные души чувственных мальчиков, на вечную молодость и красоту: уже шёпотом и, улыбаясь, добавила она…
Не зря ведь мой день рождения всего раз в четыре года…посмотрите на меня, ведь я только теперь начинаю жить, встретив Вас…
- Какого цвета у Вас глаза?…
- Серые…
- Как красиво с чёрным волосом… у Вас восточный разрез глаз… так странно, по всему у Вас должны были быть карие глаза… чёрные…
- Вы правы Володя… это не совсем естественно, но у меня странное смешение кровей, потому я знойна и пасмурна одновременно… моя мама была якутка, а папа был из Литвы и имел еврейские корни…Меер…
Володя, я Вам, правда, нравлюсь?…
- Мой отец тоже имел литовские корни. Вы хотите услышать какая Вы? Слушайте! Мне Вас хочется убить, уничтожить, так Вы прекрасны, и я понимаю, что не смогу вместить в себя всю Вас, всё то, что мне даёт связь с Вами. Чтобы никто не смог испытать того трепета, который сейчас испытываю я любуясь Вами. Чтобы никто другой не подобрал и не впитал каплю Вас, которую я вдруг оброню не справившись из-за эмоций, что переполняют меня рядом с Вами, чтобы никто не осознал Вас, не почувствовал как Вы прекрасны…
Да нет же, нет, я не любуюсь, я Вас пожираю… как изголодавшийся зверь никогда не вкушавший мясо, но рожденный поедать его… лишь только я один должен иметь Вас… иметь Вас грубо, непостижимо для человеческого разума…
Я всегда презирал мужчин за это, а теперь сам признаю это в себе. Лишь безумец может не робеть рядом с Вами…рядом с такой красотой…
- Сдаётся мне Володя, что я не ошиблась и что Вы и есть тот безумец…
- Мне Вас хочется близко… вплотную совсем… касаться Вас там пальцами…
- И мне этого хочется…Володя… я теперь Ваша, покажите мне себя…
На ней было чёрное, шикарное платье с глубоким вырезом на груди. На шее увесистый медальон из золота, в виде двух рыб в круге… Она садится на диван, с его бокалом в руке и смотрит, как он обнажается перед ней…
Полностью раздевшись, Марат подходит к ней вплотную, берёт бокал из её рук, пьёт, коньяк обжигает его, как и её пальцы, которые скользят по его бёдрам и ногам…
- Володя, во мне сейчас столько всего… эмоций…ощущений, чувств… я… я не ожидала, что так будет, так со мной не было никогда: шепчет она, дрожа и запинаясь…
Вы только не спешите Володя, я боюсь не справиться с собой…
Она жмётся к нему и целует ему руки. Она целует руки и дарит ему цветы…
Марат от осознания всего этого, сам начинает сходить с ума… Он обнимает её стоя между её ног, потом бережно кладёт её на спину… целует ей шею, спускает с плеч бретели её платья, обнажая грудь… целует её в губы… едва-едва касаясь… потом по очереди целует её округлые груди… она так прекрасна, что он вновь чувствует как где-то в глубине зарождается паника…
Тогда он проникает рукой под платье, под трусики, чувствует её пальцами и стремительно входит в неё, при этом она прерывисто задышала, хватая приоткрытым ртом воздух, словно рыбка и прижала его к себе, обнимая за ягодицы…
Марат же просунул под неё руки, держа её ладонями под затылок, он почувствовал её так, словно она та флейта, тот инструмент, на котором он умеет играть виртуозно. Он почувствовал каждую её клеточку, каждый удар её сердца прошёл через его ладони и далее заполняя эхом всё его тело и разум. Она была понятна, и ему было спокойно с ней на предельно близком расстоянии. Почему-то сильно он почувствовал её именно ладонями там… у неё откинуто платье, и ноги слегка разведены и согнуты в коленях, она гладит, ласкает его, шепчет ему, что счастлива…
Марат ловит себя на мыслях, что это не секс, не то, что было у него раньше, теперь, с ней, это некое откровение. Она неглубока, как он и мечтал и он всё больше забывается, растворяется в ней и двигается всё быстрее и грациозней, она тоже давно аккомпанирует ему, двигаясь навстречу в такт его мелодии и настроению. Её тело ожило и теперь её конечности, словно ветви упругой ивы… жадные до влаги, а Марат становился всё динамичней и агрессивней, впивается пальцами в её волосы, поднимаясь всё выше к затылку… пока её не пробила молния. Марата отрезвил её истошный вопль и впившиеся в ягодицы её ногти… Он посмотрел на неё по царски, словно хищник решающий судьбу своей растерзанной жертвы, но вдруг его взгляд уловил нечто, что буквально взорвало его изнутри. В пылу схватки рукава на её платье опали к локтям, и теперь на него смотрела выбитая чуть выше запястья татуировка в виде цветка лилии. Она мгновенно заметила это, перехватив его взгляд, и он в ответ взглянул в её глаза, и столько лукавства было в ней в тот момент, столько опасности и бездны, что по спине его прошёл холодок. В голове мгновенно стали всплывать её слова с размытыми окончаниями и обретать свои истинные очертания… он ясно различил, кто из них хищник и кто в действительности решает судьбу…
А она словно читая его мысли, притянула его к себе вплотную за шею и прошептала на ухо…
- Никогда не бойся меня… Володя…
Марат вырывается из её объятий, встаёт над ней в полный рост, подтягивает её за волосы, прижимает к спинке дивана и берёт её в рот. Резко, отрывисто втягивает в себя воздух, поднимается на носочки и почти сразу, дрожа всем телом, выдыхает в неё, она замирает несколько раз и пытается отпрянуть, не в силах проглотить всю его лаву сразу, но он крепко прижимает её к себе…
Через пару минут они лежат рядом и держатся за руки. Марат всё ещё часто дышит и гонит от себя все мысли…
- Мой Володя… у Вас очень красивые руки… ладони… пальцы, когда смотришь на них, то красота дурманит, и не задумываешься об их силе, но когда чувствуешь их, Вашу хватку, то это оказывает крайне сильное впечатление. У Вас хватка массажиста или механика, Вы необыкновенно нежны и также безжалостны. Сначала Вы касаетесь, словно снег касается кожи, так нежно, что становится очень страшно, потому что не знаешь, куда заведёт это стремительно зарождающиеся ощущение неги от Вас. Ещё мне нравится смотреть, когда Вы надо мной, такой огромный, плечистый, Вы тогда похожи на дракона, пышущего огнём. Разорвали меня всю… Володя…
Марат поворачивается к ней лицом и долго всматривается в её глаза, потом сажает её к себе на лицо… теперь она его ночное небо, и он пытается достать языком молодой месяц…
- Впустите меня снова, касайтесь огня моего своими запястьями… целуйте губами… пейте меня, сгубите, я так хочу…

***
Марат открыл глаза, комната была наполнена светом низкого, зимнего солнца. Рядом, обхватив колени руками, сидела Фрида, смотрела на него, словно стерегла его сон. На них не было одежды, не было ни белья, ни подушек, только чёрный диван. Она отводила ногу, и теперь Марат мог рассматривать её там. На это она улыбалась, показывая, что ей это приятно. Марат был возбуждён, перевернулся с живота на спину, потрогал себя рукой…
- Уже утро?
- Нет, Володя, утром Вы рвали меня на части, а сейчас полдень…
- Я никогда не просыпался так поздно, обычно если я не имею возможности поспать до 6 утра, то уже вовсе не ложусь…
- Мальчик мой, Вы просто устали, да и спали Вы чуть более часа всего…
- Давайте я Вас покормлю? Володя, мне всегда говорили, что я неплохо готовлю…
- Спасибо, но совсем не хочется кушать…
- Хорошо, тогда может кофе?
- Да, кофе я выпью, но немножечко позже, а пока посидите со мной…Фри…
Почему Вы не говорите мне своё имя?… Фрида, это так жёстко… Вы ведь совсем другая…
- Вы не думайте что я такая, как Вы меня видите, Володя, для всех я совсем другая и даже для Альбины…
А Вам я отдалась, обнажилась, я так хотела… я мечтала о Вас, чтобы быть собою с Вами… не слушать разум, только сердце и не бояться последствий. Но и Вы меня погубите, а я всё равно так хочу, потому что нет больше сил быть только тварью, которую все боятся и ненавидят, а иначе люди сожрут, с ними только так нужно, выжигать железом калёным. А Вы другой и от Вас я всё приму. Чем больше мы имеем, Володя, тем больше нам предстоит потерять, с Вами я имею всё и всё потеряю, но этого никому не избежать, такова наша жизнь…
Но всё же и Вы правы отчасти, всегда стоит прислушиваться, чем более всего удручён другой человек или о чём говорит более, тогда Вы будите знать, на чём он Вас может подставить…
Послушайте, пусть моё имя будет единственной тайной между нами, разве нет такого слова, что позволяло бы Вам обратиться ко мне? Той девочки больше нет, но есть я, Фрида, и ведь во мне и еврейская кровь и это именно моё дыхание Вы чувствуете на своём теле, это я шепчу Вам признание в верности, потому не думайте ни о чём, просто положись на меня, Володя. Разве не может быть так, что именно мои руки будут спасать Вас изо дня в день, Вы можете быть слабым со мной…любым, Вам это необходимо, как дышать, так же как и мне…
От возбуждения она встала с дивана  и стала расхаживать по комнате, демонстрируя своё тело во всей красе.
- А сейчас, поласкайте себя рукой, Володя… я хочу на Вас посмотреть…
Она опустилась на колени перед диваном, подползла вплотную и стала лизать пальцы на его руке. Потом покрыла поцелуями его живот… грудь, а когда его рука ускорилась, она остановила его и в туже секунду оседлала его сверху. Выдохнула, опускаясь и приняв форму его тела, стала нещадно бить его бёдрами, когда Марат больше не мог сдерживаться, она заметила это, но лишь закрыла его губы ладонью и ускорила темп. Марат пытался вцепиться пальцами в кожу дивана, извивался под ней… кончая в неё, а она продолжала на нём свой танец… возвышаясь, словно кобра и скоро также пронзённая рухнула к нему на грудь… шептала задыхаясь, чтобы он не смел, изливаться и расходовать себя попусту, что она жадна до его семени и чтобы он не боялся кончать в неё, что беременность ей не грозит…
Вечером, когда было уже совсем темно, она отвезла его домой, остановилась за квартал от его дома, взяла номер его телефона, сказала, что будет звонить ему только со скрытого номера, что уже совсем скоро…

***

В следующий раз она позвонила ему 15-го, после полудня, со скрытого номера…
- Здравствуйте, мой Володя, надеюсь, у Вас дома всё без крови… я жутко нуждаюсь в Вас…
Вам удобно говорить? Мне сегодня снилось, будто я лежу на краю дивана, на боку и Вы сзади входите в меня, в попу… я кончила почти сразу. Приходите ко мне Володя, я не могу Вас привезти сегодня, но если Вы придёте, то у нас будет несколько часов. У меня открыто… жду Вас…
Марат, сразу же собрался и вышел, но по разговору он почувствовал тревогу в её голосе и что времени совсем мало, и это не нравилось ему, Марат не любил спешку…
Калитка была не заперта, её гараж приотворен… в чёрной комнате её не было…
Он нашёл её рядом с алой кроватью… с лентой на руке. Рядом валялся использованный шприц с остатками крови и опрокинутый стакан, на столике стояла полупустая бутылка виски, рядом валялась крышка от неё. Казалось, что живыми у неё были только глаза. Он отбросил шприц, снял ленту с руки, обнял её… она ожила немножечко… встрепенулась…
- Вы меня в попу Володя… только Вы меня в попу – повторяла она словно в бреду…
Марат поднял её с пола и уложил на постель, лёг рядом, сзади, обнял её за живот, она взяла его палец в ладонь, подтянула колени к груди и заснула…
Прошло около двух часов, прежде чем она вновь встрепенулась, придя в себя…
- Мой Володя, который теперь час? Вы погибните, Вам нужно уходить, вечером, в 6-ть, он вернётся…
- Всё хорошо Фрида, девочка, сейчас только без четверти пять… успокойтесь…
- Я наделала глупостей, мне было всё мало и так одиноко… у меня очень болит живот, принесите мне клубники сладкой, в холодильнике посмотрите, Володя…
Марат спустился на кухню, холодильник был не один, но он всё же обнаружил тот самый и клубнику в плетёных корзинках… кроме клубники, всё свободное место занимали упаковки с ампулами… раствор морфина гидрохлорида, раствор сибазона, раствор промедола, раствор омнопона, других названий он раньше не слышал…
Выложив ягоды в хрустальную вазу, он хорошенько промыл их, отделил черенки и, посыпав сахаром, отнёс ей наверх…
- Покормите меня, Володя, а ещё я люблю допивать сок из-под ягод… сироп. Вы ведь тоже любите его?…
- Да, конечно люблю…
С каждой ягодой она оживала всё сильнее…
- Поцелуйте меня… у меня сладкие губы…клубничные…
Мне уже лучше… спасибо Вам… я не должна была Вам звонить сегодня…
Там, те лекарства, Вы видели, это моё Н.З. моя независимость от него… его героин есть у меня не всегда…
А теперь уходите, Володя… немедленно уходите, иначе я не спасу Вас и простите меня…
Я Вам позвоню…


II. Володя.

Фрида позвонила ровно через неделю, в пятницу, утром…
- Здравствуйте, мой Володя, скучали?
Я говорю с Вами и вижу Вас, Вы умеете выбивать почву из-под ног… Вас хорошо брать на важные встречи, чтобы произвести впечатление… при этом Вы очень хамелеон, универсальны. Вы должны простить себя, Володя… запомните, это Ваша главная беда…
Я трогать Вас хочу, припарковалась в квартале от Вас. Хочу Вас покатать немного, а потом может, посидим в одном стареньком кафе… я там договорилась, жду Вас.
Через пятнадцать минут Марат сидит рядом с ней, в её машине. Она восхитительна…
Снова звучит Дидюля, и она просто катает его по улицам городка…
- Я скоро буду ревновать Вас к этому голубоглазому парню…
- Вы о ком, Володя?
- О музыканте…
Она смеётся… трепет его за волосы… ей хорошо…
Они были с ней на одной волне, она была той нереальной мечтой Марата, что понимала с полу-вздоха, с полу-взгляда, наверное, у каждого человека есть такая мечта, его половинка. Он любил её… так это называют. Несмотря на присутствие в её образе пиковой масти, она была ранимой… грустным и больным ребёнком, а порой она была очень жестока, её боялись, и она очень здорово вела дела…
Примерно через час, они припарковали Murano, у старенького кафе, в прежние времена оно было, чуть ли не единственным местом отдыха советских граждан, но теперь тут собирались лишь редкие ценители прошлого и люди с ближайших улиц. Внутри было пусто, приглушенное освещение, негромкая музыка, очень скромно, но чисто. За стойкой, двое: бармен-женщина, видимо сама хозяйка и молоденькая официантка. На столе, ветка полыни в кувшине, пепельница, принесли кофе. В этот момент ей позвонили, снова её тревожный рингтон насторожил Марата. Она не отклонила вызов, говорила недолго и явно нервничала, Марат сидел напротив и слышал некоторые обрывки фраз, по ту сторону, сказанные мужчиной с кавказским акцентом. Наконец Фриде удалось проститься с надоедой. Всё говорило о её ощущении неловкости, она не хотела, чтобы Марат слышал и видел её такой…
- Ваш мужчина, он?
- Нет, простите Володя, что так вышло, я не ожидала сама, это скорее партнёр по бизнесу…
- Ах, партнёр значит…
- Вы, ревнуете?… Вам неприятно?
- Нет, всё хорошо…это лишь Ваше пространство…
- Нет, Володя… Вам ведь стало больно…
- Да, мне неприятно, неприятно… Мне противно представлять, как Вас тупо трахают и кончают в Вас мужчины, которые даже не представляют, как Вы уникальны, как умны, глубоки и ранимы…
- Мой Володя… перестаньте, не обнажайте меня более перед ними, а иначе я не выживу, я ведь всё различаю…
На этой планете, к сожалению лишь один Вы, Володя и множество людей, которые не позволят нам с Вами жить, если не будут тупо трахать меня… без спроса, потому что я женщина… это Россия Володя, это Кавказ и это деньги… немалые деньги…
Но я Вам обещаю, что так будет не всегда… уже скоро, так не будет. Только мы будем… только мы, Володя…
- Я боюсь жить дальше… я не знаю, как жить… я не справляюсь, Вы нужны мне… я не могу без Вас, совсем не могу… только не уходите…
- Это Вы не бросайте меня, Володя, прошу Вас, если возможно. У меня было богатое прошлое и настоящее до момента, пока я не вкусила Вас. Вы вдохнули в меня жизнь… жить Вами, это так прекрасно и больно, а без Вас плохо, хоть кричи. А Вы просто боитесь дать себя полюбить…
- Не могу без Вас! Слышите?! Только о Вас думаю… Дома, Лада спрашивает: «А чего ты всё улыбаешься, что, мол, совсем крыша уехала», а я смотрю вдаль, чувствую Вас кожей и улыбаюсь… все эти дни такой…
Мне страшно, Фри… всё страшно, страшно, что я один, что у меня ничего нет, что я такой не для жизни совсем, и я ко всему теряю интерес. Я совсем перестаю делать хоть что-то, я себя боюсь таким. Мне снятся куски моего страха, и я вздрагиваю как паралитик и просыпаюсь, но ничего не помню.
Я, наверное, болен… я боюсь стать растением или сотворить что-то страшное с кем-то или убить себя…
- Вас люди сломали… женщины, Вы всё время старались им помочь… понять, как-то утешить… они пили Вас, и не оставили Вам ничего… Вы очень диковинный человек, редкий и сложный… мне нужно это…
- Мы, действительно приобретая, теряем и выбор, это всегда решение, а решение почти всегда предательство. Грешные люди… ведомые, но жизнь одна и это звучит как насмешка: либо она одна и ты должен прожить её в своё желание, либо одна и ты должен остаться чистым. Но ведь все эти мысли и правила, всё что вытекает – всё это сам человек и значит важно лишь здесь и сейчас, сердцем! Чертовщина вся эта философия… от лукавого…
- Володя, я многое хочу отдать Вам и мне, если честно, всё равно, какой Вы… хороший, бедовый, Вы мой, это главное…понимаете?  Я Вас принимаю таким, как Вы есть… сегодня, завтра, всегда…
У меня от Вас мурашки не сходят, как долго я Вас искала, как же долго. Мне неуютно в мире, и Вам, я так чувствую. Сберегу Вас, чего бы мне это не стоило, у Вас будет свой мир, у нас будет, верьте мне, Володя… Вы прекрасны! Я Вас нашла, и не уйду, не брошу Вас.
Nino… пригласите меня на танец, Володя…
Они встали из-за столика и прошли в зал. Она не хотела танцевать, просто прижалась к Марату всем телом, коснулась лицом его щеки и под звуки «Once In The Street» продолжила шептать ему на ухо…
- Ну, что Вы видели, кроме женщин с их подноготной? Вы же нечего не видели, возвели секс и психологию до небес, но Вам это по щиколотку, это давно изъедено Вами, Вы зациклены и Вас все используют. Я понимаю, что Вы величина, а здесь масштаб не тот и так Вы пытаетесь вырваться, выжить, считаете, что вылизав у нас между ног, Вы обеспечите себе счастливую жизнь…
Что Вы делаете с собой? Вы же такой умница… Вы один на миллион и так бесцельно существуете, так не задалось у Вас…
Марат склонился перед ней на колено, обнял её за ноги, прижимаясь к ней вплотную, дрожа, почувствовал запах ткани её юбки, у которой глубокий разрез шёл от самого бедра, отвёл полог и поцеловал её туда…
- Я Вас люблю… мне так легко говорить это Вам… легко погибнуть за Вас…Фрида…
- Ваши слова Володя… они не оставят Вас теперь… Вы давно во мне, заполнили меня сразу… Вы дрожите весь… давайте я закажу Вам коньяк?
Мне очень хочется показать Вам другое, я буду Вас удивлять, Володя, Вы ведь не видели толком ни чего в жизни… совсем ничего, не знаете какие люди, бывают, места, что дух захватывает: продолжает она, касаясь ладонями волос…
- Я отвезу Вас в Лугано, там, на озере, среди гор, ресторан… и уютные кафешки в городе, столики прямо на каменных мостовых, среди домиков под цветной черепицей…
- Вы моя королева и моя судьба в Ваших руках…
- Королева? Уже и не знаю, Володя, что творю, скорее я тать Ваша… Она прижала его голову к себе, и почти сразу, показала жестом, чтобы он поднялся, и они вернулись за столик.
Ненужно, чтобы нас видели вместе и не говорите о нас тем парням из синей «116», я часто видела Вас с ними… Вы мудрый, сами знаете, что и почём…
Принесли коньяк и конфеты…
- Интерес к человеку нужно беречь в нашем возрасте, Володя, ведь в жизни так мало интересных людей и так мало времени нам дано, чтобы отыскать своего человека… мне понадобилось 40 лет, чтобы встретить Вас…
Я не хочу жалеть о былом, это моя жизнь, временами нелепая и глупая, а порой счастливая, когда познаёшь неизведанное ранее… и ведь не сложись всё так, может и не встретила Вас… Володя… Зима…
У Вас прекрасный вкус, столько талантов, в Вас нежности море, столько всего нерастраченного… и куда Вы всё это? И зачем?… Думаете, загубите себя и кто-то вспомнит… так не будет, люди – сволочи, потому живите ради себя… ради того прекрасного, что в Вас есть! А оно есть, уж поверьте!
- Обещайте, что заберёте меня к себе умирать… когда-нибудь. Я жизнь Вам свою отдам, если она имеет для Вас ценность. Хочу быть безумно любимым Вами… хочу быть родным. Я знаю, это очень много, но я так хочу…
- Заберу, обещаю, Володя… мальчик Вы мой нежный… хороший мой…
Вы думаете, у нас получится?
- Для меня любое отступление от Вас – это смерть… Я счастлив лишь с Вами… улыбаюсь внутри, свечусь…
- И я… как будто не касаюсь земли, парю с Вами… светлый Вы… настоящий, хороший, добрый, но так ранимы… Я очень хочу Вам дать то, что забрали другие… Вы чистый, как ангел… потому и не выдержали всего тёмного и страшного в этой жизни…
- Вы, правда, не разочарованы, что я вот такой?
- Глупый мой… глупый…
И столько было нежности и любви в её глазах и интонации, что показалось, что вот сейчас она прольётся через край и заполнит собой всё вокруг…
- Нет, я не разочарована. Всё время хочется потрогать, убедится, что Вы, не сон...
- Прикасайтесь... мне это необходимо... Вы жизнь... Вы моя надежда... единственный человек… я верю Вам... верю, что с Вами, возможно, ещё увижу жизнь... Я хватаюсь за Вас как за единственную соломинку в бушующем океане...
Но я безумно боюсь, что Вы уйдёте и утопите меня... чувствую, будто уйдёте от любого моего неосторожного слова, исчезните и я никогда больше не почувствую Вашего дыхания... касания рук... не услышу голоса...
Потому я хочу Вас предупредить, не смейте меня бросать, пожалуйста... я без Вас погибну...
- Я не оставлю Вас, невыносимый мальчишка... диковинный мой… снежный…


III. Исповедь.

Фрида была поздним и единственным ребёнком в семье. Когда-то у неё было счастливее детство, школа и любящие родители гордившиеся, хотя и непростой, но очень умненькой и красивой дочерью. Но в девятом классе, юная комсомолка совершенно неожиданно воспылала жгучим чувством, к молодому перспективному студенту - медику, старшему брату одной из своих одноклассниц. В один момент позади ничего не осталось, желание ослепило её и совершенно выбило из реальности. Парень не смог устоять перед её напором и тоже видимо плохо представлял, во что выльется их бурный роман. Боже, ещё месяц назад она весьма смутно представляла, что может быть между мужчиной и женщиной, теперь же была одержима животной похотью. Она бежала по усталым осенним листьям, под лучами низкого, заходящего солнца, в их беседку, в глубине парка, где жадно любила своего мужчину. Её учеба полетела к чертям, она смеялась над предупреждениями об исключении её из комсомола, а впоследствии из школы. А весной поняла, что беременна, ей не удалось скрыть это от матери и скандал вспыхнул с новой силой. Борис, так звали парня, словно очнувшись, под давлением её матери и своих родителей, порвал с ней все отношения, будто и не было ничего.
В результате первые шрамы на её запястьях, унизительный аборт в убогой больнице, нестерпимая боль там, где ещё вчера зарождались её бабочки и упорная ненависть ко всему живому. За окном был май 84-го, в тумане закончился учебный год и то лишь благодаря старанию её родителей. Летом, она всё чаше слышала осуждение за спиной, ей кричали, что она «****ь», все кому не лень, склоняли её к близости. А осенью, с приходом в 10-й, она сломалась, окончательно похоронила иллюзии и решила соответствовать данному ярлыку. В это время, в сотне километрах, в соседнем городке, Марат, пошёл в первый класс…

До переломного 91-го года, её жизнь протекала в полупьяном угаре, она не считала, не мужчин, не сопливых мальчишек, не замечала всей грязи и не слышала всего примитивизма и тех пошлостей, о которых они говорили. Она перестала посещать институт иностранных языков, на последнем курсе, когда тусила с ребятами, принимающими наркотики. Она и раньше часто не приходила ночевать домой, теперь же пропадала неделями, лишь изредка выбираясь из подвалов и каких-то других притонов. Фрида, так с выпускного класса, все стали её называть. Она так захотела сама… обожала этот роман, знала его практически наизусть и конечно воображала себя Маргаритой, мечтающей встретить своего мастера, но теперь, она только Фрида… убийца жизни, а что есть жизнь, видимо лишь грядущая смерть, сон и немного любви, о которой все так мечтают. После того случая, она очень отдалилась от двух самых близких для неё людей – родителей и когда в 91-ом они погибли, возвращаясь на своём «москвиче» с дачи, то Фри узнала об этом, лишь по прошествии нескольких дней. Осознание потери, незначительно отрезвило её, и она горько плакала, но, так и не подняв головы. Спустя время, в том же году, отдыхая в шумной компании, она встретила его, своего Дениса. Дэн, как его называли, был одним из трёх близких друзей, которые очень рьяно рвались к власти и очень большим деньгам. В 92-ом, Дэн, Альберт и хромой Вахид, были полноценными хозяевами не только города, их влияние простиралось далеко за его пределы, и охватывало весь регион…
Тогда, с ним, она обрела счастье, о котором уже и не помышляла. Дэн принял её, обогрел, дал всё, чего заслуживала его жена, и было это совсем не мало. Разом исчезли все её мутные знакомые и наркотики, в общем, всё было замечательно, лишь одно мучило её, прошёл год, но она не беременела, а Денис буквально бредил наследником, мечтая о сыне. Фри переживала, что это возможно было связано с последствиями от её аборта и образом её последующей жизни, она боялась, что прозвище тоже может быть тому виной, но летом 93-го она забеременела. Денис сиял, пылинки сдувал с молодой жены, но спустя четыре месяца, внезапно, она почувствовала острую боль, её мгновенно доставили в клинику, но врачи только разводили руками, не понимая причины, в итоге выкидыш с осложнениями и потеря всякой надежды когда-либо родить своего ребёнка. Денис буквально почернел и отстранился, Фри вовсе повела себя неадекватно, выйдя из клиники, в тот же вечер отправилась с подругами в клуб. И завертелось, несколько дней она не появлялась дома, беспробудно пила и кололась, а когда Денис немного пришёл в себя, то Фри уже плотно сидела на игле. Он боролся, делал всё, чтобы вернуть её, понимая, что неверно повёл себя эгоистично, забыв о ней и её чувствах, и даже виня её глубоко внутри, словно лишь погибший ребёнок был для него дорог, и будто Фри совсем перестала существовать для него. Он всё так же был ей дорог, но трещина в отношениях необратимо увеличивалась, а весной 94-го, Дениса убили, когда он вошёл в подъезд их дома вместе со своим охранником. Это стало для Фриды последней каплей. На похоронах Дениса, хромой Вахид пообещал умершему другу, позаботиться о его вдове…
Все последующие годы Фрида прожила в героиновом сне. С Вахидом их связывали очень мутные отношения, тот, будучи весьма состоятельным человеком, предпочитал жить отшельником, скрывался, был неопрятен, не расставался с АКСУ и ездил на грязной, видавшей виды «Ниве», а между тем, кроме его доли, он опекал и состояние, перешедшее от Дэна к Фри. На фоне героина она сблизилась с наркоманом и балагуром Альбертом, которого кроме денег, наркоты, карт и женщин, ничего более не занимало. Вместе они организовали весьма специфичный закрытый клуб «Чёрные маки», где и проводили большую часть своего времени. В миллениум, он встретил роковую Альбину, которая сыграла в его жизни весьма значимую и трагическую роль, застрелив его через 3 года совместной жизни, дабы  он избежал более мучительной смерти от своих партнёров по бизнесу. Власть в стране менялась, начался передел, становилось жарко, и Вахид перебрался с Фри подальше от крупного города, где и купил домик на тихой улице. Клуб остался Альбине. В дальнейшем, на протяжении последних пяти лет, Альбина была верной и единственной подругой Фри…



IV. Альбина.


Фрида позвонила в следующую пятницу, был день её рождения.
Сказала, что занимается стряпнёй и забрать Марата не сможет, но через пару часов, у стоматологии, которая находилась недалеко от дома Марата, его будет ждать Альбина на "бумере".
- Она приехала, я говорила ей о Вас, заодно и присмотритесь друг к другу. Думаю, Альба понравится Вам, Володя…
В тот день у Марата было тревожное настроение, руки дрожали, он забывался и в следующий момент не мог оперативно понять, что же нужно делать, где он и что происходит. Его мысли были словно несколько жалких стекляшек из разбитого калейдоскопа, когда-то они поражали насыщенным цветом, буйством красок и многообразием узоров и форм, теперь это лишь несколько тусклых стекляшек и потому то, что было раньше, теперь представлялось неким чудом…
Под аккомпанемент капели, с кружкой кофе в руке, он курил на балконе, но сигареты не приносили удовлетворения, дым клубился вокруг неприятным, бесформенным облаком. Собравшись кое-как и взяв подарок, в означенное время он вышел из квартиры и, слегка пошатываясь и щурясь от февральского солнца, побрёл к означенному месту. Ещё на подходе, он почувствовал присутствие эпатажной Альбины, слыша, как за поворотом в одном из авто качает ремикс Жарра, Teo & Tea и у него не было никаких сомнений, что это именно она. Увиденное через пару минут, оставило в памяти Марата неизгладимый след.

Дерзкая и надменная BMW 545i (E60), чёрного цвета, за рулём эффектная голубоглазая блондинка прибалтийской внешности, с говорящим акцентом. Точнее сказать, глаза у неё были голубыми по умолчанию, в тот же момент они пламенели багряным заревом, и Марат с трудом понимал, куда она смотрит сквозь опущенное стекло и видит ли она, что происходит вокруг неё. Все её эмоции отобразились лишь в едва заметном движении уголка губ, потом, кивком она пригласила его занять место рядом с ней. Устроившись в уютном кожаном кресле, Марат боковым зрением осматривал её вызывающе откровенный наряд. На ней был глухой комбинезон со стойкой под шею, из тонкой, чёрной, бархатной ткани, плотно облегающей тело и ажурными, прозрачными вставками из гипюра, на животе, бёдрах и ногах. Ткань была настолько тонкая, что Марата не покидало ощущение, что она обнажена, можно было без труда рассмотреть весь меняющийся рельеф сосков на её груди, но при этом, она была наглухо сокрыта тканью.
- Привьет… ты видимо Володя: спрашивает она, прожигая его взглядом…
Если честно, то я уже устала ждать тебя, мне скучно, ты должен понимать это. Вот, как я понимаю тебя.
С этими словами она извлекла из косметички пудреницу, где теперь находился белый порошок.
- Это тебе, кока, другого я не приемлю. И на глаз, она насыпала две дорожки на внешнюю сторону своей ладони…
Сейчас же возникла так знакомая Марату трубочка, отрезанная от пластиковой соломинки… Ему волнительно и необыкновенно приятно, вот так приблизиться к ней сейчас почти вплотную и резко вдохнуть аромат её кожи, любуясь при этом формой её безупречных пальцев…
Отстранялся Марат уже другим человеком и калейдоскоп в его голове снова транслировал для него неведомые чудеса…
- Сдаётся мне, что эта трубочка несколько не Ваш стиль…
- Ещё бы, но я ведь не думала, что мне придётся ждать тебя, целую вечность…
Нам было так уютно с Фри, а тут она заявляет – «езжай за моим Володей»… будто нам без тебя было плохо. Я подъехала, тебя нет, пришлось изготовить временную тягу из подручных средств…
- Понимаю. Кстати я пришёл несколько раньше оговоренного времени…
- А я и не сомневаюсь в твоей понятливости, Вова…
Звучит – Qntal - Ad Mortem Festinamus, Альбина расплывается в улыбке:
- С буксом поедем?
- Поедем, как Вы любите – счастливо улыбаясь, цедит Марат, повторяя про себя «с буксом».
В тот же миг, он чувствует, как неведомая сила вжимает его в кресло, тут же по коже расползаются тысячи мурашек. Впереди, на лобовом стекле, мелькают волшебные низколетящие цифры осеннего ярко-оранжевого цвета – указывая постоянно растущую скорость 545-ой твари. Так зовёт её Альбина… «моя чёрная тварь сделала его мерса ещё до первого поворота… или «…тот батан всё ещё страгивался, когда я потеряла его из виду, извини батан, подвинься, тварь Альбиночку везёт…»
Проезжая перекрёстки на красный, левой рукой она демонстрирует всем недовольным, свой средний палец в опушенное стекло, при малейшем непонимании, перехватывает руль и правой тянется в бардачок за ТТ, ещё военного образца, с вертикальными полукруглыми пазиками на кожух-затворе…
- Рисовки или стрелять в них будете – подкалывает её довольный Марат. Но в ответ она так смотрит на него своими алыми зрачками, что у Марата нет сомнений, что выстрелит…
Тогда он ещё не знал, что в прошлом ей пришлось спустить курок, целясь в своего мужчину, оказавшись в безвыходной ситуации…и  лишь тогда, первый и единственный, раз она думала, прежде чем нажать на спуск…
- Я тебе не Фри, потому не «выкай» мне и не церемонься, если хочешь порвать мне задницу! Понял, Вов?…
Альбина – львица, не менее красива и при схожей с Фри фигуре была несколько пышнее. Высокая, длинноволосая блондинка с рыжим лобком, выдающимися округлыми бёдрами и волнительной грудью, пахнущая желанием, этот аромат словно проникал через поры по всему телу, наполнял и разрывал Марата изнутри. У неё был приподнятый носик, трогательные, ангельские глазки, пышные, безропотные и одновременно невинные губы, собранные в причёску волосы… всем этим она напоминает Марату Йохансон или Пипу. Альбина также как и Фри родилась в год обезьяны, но её мартышка была металлической…

В доме Фриды звучала «Звезда» в исполнении Жанны. Пока Альбина занималась парковкой своего «бумера», Марат с блаженной улыбкой бродил по комнатам в поисках Фри. Уже теряя терпение, он заметил приоткрытую дверь в ванную, заглянул…
В тот момент она отпрянула от зеркальца с остатками белых крупинок, лежавшего на стеклянном столе, зажмурилась, потянулась в приятной истоме, положив голову на спинку кожаного кресла. Изящная брюнетка с манящим разрезом глаз, наверное, разрез глаз, это первое и самое весомое, что привлекало Марата в женщине.

В её длинных пальцах, не зажжённая скрутка из тонкой бумаги, на теле белое бельё мягко контрастирует с цветом её смуглой кожи.  Поверх надета прозрачная туника, с рукавами чуть ниже локтя, окантованными чёрным мехом. Кажется, здесь только она. Марат видит, как пульсирует вена у неё на запястье, когда он  подходит к ней вплотную, то она без слов направляет его твердь рукой, и он сразу же жадно врывается в неё. Проникает всё сильнее и глубже, сквозь непроглядную пелену в её глазах… его дыхание ласкает ей плечо, стекает на грудь, его будто нет, и она словно чувствует его лишь внутри себя. Он нежен и холоден… он любит её ненавидя.
Марат чувствует, как она беззвучно дрожит под ним всем своим телом и замирает, потом вьётся змеёй по его ноге, подлизывая снизу, пока он не изливается ей на лицо…шею…её золотых рыбок… в его глазах слёзы. Она поднимается из кресла и обнимает его, целует его в слезинки. Он протягивает ей подарок, диск группы Krec …
Фрида смущённо поблагодарила его и, выйдя в комнату, вставила диск в проигрыватель. В алую комнату грациозно поднялась Альбина, чиркнула зажигалкой, дав Фри подкурить скрутку. Они выкурили её на троих, поочерёдно передавая её из рук в руки. Некоторое время беззвучно сидели и слушали Krec, их музыка заворожила Фриду, она впустила её в себя и наслаждалась отражёнными ощущениями…
Альбина, наблюдая всё это, изрекла: «Да, неплохо, я слышала их краем уха, говорят, в столицах ими даже элита не брезгует, талантливые парни… лирично…»
- Она с запахом побережья, шёпотом добавил Марат.
- Кто, их музыка или моя афганская травка: шутливо поинтересовалась Альбина.
- Не понимаю о чём ты: подыграл ей Марат…
- Смотрю, ты внял мою просьбу и твёрдо решил порвать мне задницу, мальчик…
- Ну, знаешь ли, ни без этого… деточка…
- Остыньте, не забегайте вперед, ночью у вас, возможно, появится шанс узнать друг друга поближе, милые мои: лукаво заключила Фрида.
На что Альбина зажмурилась и замурлыкала, а Марат не воспринял эти слова, решив, что это всего лишь шутка.

После непродолжительного застолья и будучи в приподнятом настроении, они решили отправиться потусить в центр города на Альбинином «бумере». У неё было особое отношение к автомобилям. Всё что не было BMW или Porsche, то по её мнению не являлось автомобилем, она презирала Murano и уговаривала Фри, незамедлительно сменить машину.
- Альбиночка, когда мы с Володей переедем в Европу, то я обязательно куплю себе M5 или Panamera, но здесь мне нужна именно такая машинка, чёрная, большая и сильная…
- Это всё твои отмазки, дорогая, тогда купи себе X5 или Cayenne, они больше, сильнее и чернее твоего узкоглазого уродца! Ну, на крайняк возьми себе Touareg!
Некоторое время они провели в одном из ночных баров. Потом решили проветриться, прокатившись с ветерком по городу. Вдоволь покружив по уже опустевшим улицам, они подъехали к клубу. Перед входом, в отблесках клубной иллюминации, толпились многочисленные компании молодых людей. Альбина в шутку предложила помериться с клубной акустикой децибелами и создать им конкуренцию, Фрида, неожиданно поддержала её. Открыли багажник и двери с водительской стороны, сейчас же всё вокруг содрогнулось от ударов сабвуфера, Фрида подошла к водительской дверце, пританцовывая, схватила Альбину за руку и потянула её на ярко освещённую площадку, что была шагах  в десяти от «бумера». Марат, задумавшись, сидел на заднем сидении, курил сигареты, наблюдая через распахнутую дверь за их дьявольскими танцами…
Человек, впадающий в раж, всегда невольно притягивает людское внимание, но когда в неистовстве такие женщины, как Фри и Альбина, то жизнь вокруг совершенно замирала… она умирала… она не смела… никто не смел.
От разносившейся из салона музыки, дрожали абсолютно все внутренности, две обезумившие дивы, танцующие посреди стоянки, привлекали всё новых и новых зевак, их это чертовски заводило. На каблуках в них было под два метра роста, их распущенные волосы описывали в ночном воздухе круги… их руки – крылья… они двигались по замысловатой, известной только им линии и отлично чувствовали музыку, толпу и свои тела. Альба воспринималась особенно эпатажно, потому как привлекала внимание ещё и тем, что сквозь тонкую ткань её костюма, проступали все её женские прелести. Она проводила пальцем там, между смыкающихся губ… гладила выступающие соски на груди, всё сильнее дразня толпу и Фриду. Потом поворачивалась спиной и демонстрировала торчащую из-за пояса рукоятку от ТТ, приближалась к Фриде, и они сливались в глубоком поцелуе, ласкали ягодицы друг друга, а потом вновь расходились. Насытившись, они издали прощальный крик победительниц и, вскочив в автомобиль, стремительно сорвались с места…

Теперь, из обрывков их разговоров, просьб и переглядов, Марат понимал, что слова Фриды про ночную групповушку, были совсем не шуткой. Он был не в восторге, пахнуло прошлым и это не совсем вязалось с позицией и словами Фри. В тот момент он узрел что-то крайне обидное для себя в их задумке.
- Послушайте, девочки, я не хочу никаких триплетов!
- Вов, ну чего ты истеришь? Обещаю, я сделаю тебе очень приятно…
- Я сказал, не-хо-чу! Альбин, я сам сделаю тебе приятно, только избавь нас от себя!
- Фри, раз он не хочет, так давай отвезём его домой.
- Замолчи, заткнись Альба!
- Хорошо же, как скажешь милая! Ах, ну давай ещё поссоримся из-за него! Он ведь твой разлюбезный Володя!!!
- Я тебе сказала, молчи! А Вы, Володя, смотрите проще… расслабьтесь… Вы чего это? Я, так хочу сегодня… лишь сегодня, пожалуйста, слышите меня?
- Да чего ты его упрашиваешь?! Просто Володю, похоже, заломало уже не по-детски, да нам уже всем пора догнаться… всё будет хорошо, мальчик…
- О да, ты, наверное, особенно хорошо справляешься с трудностями, хватаясь за пистолет!
- Так, Володя, теперь Вы, Вас прошу помолчать! Не задевайте Альбинку!
Что же с Вами творится сегодня, возьмите же себя в руки! Близость между женщинами, это, безусловно, красиво и к тому же даёт возможность полнее познать своё тело, но ведь не более того… Вы что же, ревнуете меня к Альбине?
В ответ Марат лишь молчал, ко всему почувствовав смертельную усталость, видимо Альбина была права, и ему нужно было взбодриться. Кроме того, у него не было причин, не доверять Фриде, как она хочет, так и будет.
Марат понимал, что уже скоро окажется с этой кипящей стихией один на один, в замкнутом пространстве комнаты и кожаного дивана…
- Дамы, прошу меня простить, сам не знаю, что на меня нашло, видимо действительно устал…

Спустя некоторое время, приняв душ и облачившись в уютные халаты, они сидели в алой комнате, в удобных креслах и непринуждённо общались за игрой в карты, расплываясь в блаженных улыбках. Кокаиновая волна, заполнившая тело и разум, сгладила все острые углы, прежний разговор забылся, недоразумение было улажено, все вновь были довольны и жаждали любви.
Время шло, а с ним росло возбуждение, Марат лежал в джакузи, потягивая кислый сок, и щурился от яркого солнца, принесённого очередной порцией белого снега.
Первой к нему подошла Альба, совершенно без одежды и со стаканом виски в руке…она великолепна, её рыжий лобок небрит, но ухожен, что придаёт её ране особую пикантность. Она уселась на корточки, на самом краешке ванны и стала разглядывать Марата, улыбаясь и потягивая напиток из стакана. Потом ловко пересела на попу, опустив ноги в воду и начала трогать его пальчиками ног. Долго бродила по его телу, и не было от нее спасения, а кровь закипала в ней всё сильнее, в чертах лица стала проявляться дерзость. Альбина вылила на Марата остаток виски и вошла в воду…
В тот же момент, в комнату поднялась Фрида и устроилась в кресле неподалёку…
- Вижу, шкодливая кошка, проникла к рыбкам в аквариум, чего вы там мокнете, я вас почти не вижу, поднимайтесь и выходите сюда!
Они покорно поднялись перед ней, Альбина гладит его тело полотенцем, собирая остатки воды и соль своих поцелуев.
Его безумно заводит осознание того, что сейчас он будет ласкать эту львицу на глазах у своей королевы, которая сидит напротив, и украдкой ласкает себя пальчиками, касаясь своих затвердевших сосков и краешка месяца между ножек. У Марата подрагивает от желания, а когда Альбина касается его возбуждённого рукой и отводит плоть, то он неожиданно для себя издаёт протяжный стон и опускается к её пышущей желанием ране. Усаживает её на свободное кресло, шепчет ей – «рыженькая», касается её языком. Она нежно гладит его волосы, потом стонет от первой волны, пытаясь на мгновение отстраниться от его языка, а через некоторое время подтягивает его голову к своему лицу, позволяя ему войти в себя. Сейчас же он чувствует её умелые объятия там, внутри, а консистенция её сока такова, что теперь он легко может ворваться в неё несколько ниже. Что спустя некоторое время он и пытается сделать, сначала он тычется в её попку как слепой котёнок, а она пытается совладать с мышцами и неожиданно он врывается внутрь. Замирает, пережидая волну возбуждения, потом начинает медленно двигаться, смакуя свои ощущения. В этом случае они совершенно иные, как физически, так и в психологическом аспекте. Уже сам вид непривычного и несколько неестественного положения тел в таком виде близости, будоражит сознание. Это акт некого особого доверия и преклонения перед мужчиной, вседозволенность, желание с мазохистских оттенком, почувствовать себя слабой и покоренной, что более свойственно женщине. Марат очнулся, только когда Альбина бурно кончила, и тело её покрылось испариной, глаза закатились, а дыхание стало сбивчивым. Мужское счастье, когда под ним вот так лежит истерзанная и удовлетворённая женщина, когда её язык беспрестанно спасает пересохшие от знойного дыхания губы, а из уставших глаз исходит благодарность. В такой момент женщина необыкновенно красива и обнимает она по-особому и пахнет и чувствует по-иному.
Марат же, так и не выплеснул своё желание, этап перевозбуждения миновал, теперь он спокоен и ещё более уверен в себе и может просто наслаждаться своими ощущениями и полностью отдать себя желанию своих женщин. Он любил проходить этот барьер и накапливать ощущения внутри себя для будущего, своего единственного мега оргазма.
Они с Альбиной на время удалились в душ, оставив Фриду одну. Стоя под струями воды, Альбина нежно покрывала его жаждущее тело ароматной пеной, а он от нетерпения и желания взорваться, все время опускал её на колени и норовил проникнуть в её рот. Но попав в него, тут же сбегал, помня, что в комнате от желания изнывает его королева. Растерев его тело полотенцем, она, наконец, подвела его к ней…
Фрида коснулась его ладонями и притянула в свои объятия. В тот же миг, Марат ощутил нечто, от чего понял, что всё это время он скучал по ней. И вот это всё, что дарит ему эта женщина, оно его родное и потому особенно желанное. Лишь она одна, его женщина, его королева!
Под «ethnicolor» Жан Мишеля, чувствуя крушение мира, Марат врастает в неё всем своим существом…
Он сочится в неё сквозь её жадные губы, видит её агонию изнутри, чувствует в её соках привкус опиума. Она пьянит его своим безумием, с ней одной он разжимает пальцы и падает в бездну…
Но вот они уже одновременно берут его сверху, лёжа на спине, он ласкает месяц Фри и чувствует, как жарко ему становится в Альбине, от её жадности. Девочки оказались большими выдумщицами, по части всяких игр... постепенно их вкусы у него на губах смешивались в одно долгое послевкусие. Вскоре его внутренняя пружина сжалась до предела, и почти сразу всё вырвалось из него вон, на радость беснующимся от жажды дивам…
Уже давно март, на улице рассвело. Смотри-ка, люди, как красиво, их глаза, тела, линии. Не вам отводить мою плоть, не под вами мне умирать. Что Вы смотрите? Зачем Вы со мной? Зачем мечтаете о таком проблемном?
Фрида ослабляет чёрную ленту на его предплечье, касается коленом его плоти, Марат без сил падает на спину… долго-долго падает и ничего не чувствует. Потом, наконец, что-то невообразимо приятное встречается с его телом, оно бережно обнимает его со спины. Он долго лежит один, а потом начинает различать очертания Фриды, она опускается на него сверху, сначала её волосы ложатся ему на живот. Он слаб, но её губы настойчивы и волшебны. Затем впускает его в себя, она покачивается на нём и теперь её чёрные локоны касаются его лица. Он смущённо улыбается и обнимает её за плечи. Она так не глубока, Марат всегда мечтал о такой…
***

После означенной встречи, Марат с Фридой встречались почти каждую пятницу, катались или были в её доме. Альбина, впоследствии приезжала не часто, но регулярно, примерно раз, а когда два раза в месяц. Бывало, она заезжала за Маратом, как в первую их встречу. А однажды приехала к нему сразу по приезду, ещё до встречи с Фри. Это было в апреле, она поставила машину прямо за его домом и набрала его номер.
- Привет Вовчик, узнал, это Альба, я рядом с твоим домом, у детской площадки… выходи прямо сейчас… жутко хочется поболтать с тобой.
Марат был удивлён, но её внимание было приятно ему, к тому же её интонация никак его не насторожила, потому он принял душ и уже через 20 минут сидел рядом с ней, в уютном салоне её "бумера".
Тихо звучала музыка «Souvenir of China» и Альба была задумчива и как-то странно молчала, обняв руками руль, и упершись сверху подбородком, смотрела вперёд сквозь лобовое стекло. Потом  вдруг резко повернулась к нему, приблизилась и стала целовать его в губы. Её глаза в тот момент были невообразимо чисты, Марат смотрел в её небеса и несколько секунд медлил, пытаясь понять причину её настроения, но тут же поддался и впустил её язык, тем самым говоря «да». Боже как было приятно ему в тот момент, её робкие поцелуи, в них было столько невинности, так трогательно чувствовать, как сквозь губы вторгается кончик её языка. Спинка его кресла плавно опустилась, она обнажила его бёдра и тут же оказалась сверху. На ней просторное платье, он видел, как она нырнула под него рукой, отвела свои трусики в сторону, и он сразу же ощутил миг проникновения. Тогда ему казалось, что ещё ни одна женщина не держалась на нём так цепко и уверенно. И эта уверенность словно сочилась в него, а стоило ему только подумать о чём то, как Альбина непонятным образом сбавляла темп, поднималась на нём, или напротив, жадно вбирала его целиком, следуя всем его невысказанным желаниям. А когда Марат начинал думать о её поцелуях, то сразу чувствовал, как её губы сливаются в поцелуе с его губами. Тогда, с ней, он просто лежал и наслаждался тем, что он жив и может чувствовать всё это. Чёрт, чёрт, чёрт, он не понимал, как ей удаётся быть такой сочной и вкусной и почему с ней ему ни о чём не хочется думать?!  Почему с ней, он так здорово наполняется кровью и от того чувствует себя 15 летним подростком, готовым всегда… Неожиданно он обрушился в неё, на что она не замерла, а точно подыграла ему своими движениями, а потом опустилась и крепко сжала ногами его бёдра. Они ещё некоторое время лежали так, она едва дышала и гладила рукой волосы на его груди, при этом Марат оставался в ней.
- Альбиночка, ты прости, я и сам не ожидал от себя, совсем забылся с тобой. Наверное, повёл себя крайне эгоистично…
- Глупый, молчи, мне досталось всё, к чему стремилась, и было это неоднократно…
- Ах, похоже, ты говоришь правду, и сколько же раз это было?
- Конечно, правду… до третьего моего мы подошли довольно близко…
- Да, что ты? Ах, а ты лисица ко всему… молодец деточка…
- Хочешь, скажу что-то?
- Скажи… 
- У меня с тобой первый случается, уже от предвкушения, что сейчас я буду с тобой…
- Ах, теперь у меня чувство, словно я тебе что-то должен…
- Дурак ты! Но такой милый…
- Ну, ладно, может, скажешь мне теперь, что у тебя приключилось?
- А ничего не приключилась, просто я так захотела… разве ты был против?
С этими словами она улыбнулась, снова ожила и двинулась ему навстречу…
Марату нравилось смотреть на неё… нравилось слушать её неидеальный русский, он буквально упивался её речью. На этот раз она выказала своё удовлетворение более вольно, и тогда он последовал следом за ней, решив более не искушать судьбу. Немного передохнув, Альбина сползла с него и переместилась на водительское сиденье. Потянулась к бардачку, достала салфетки и стала макать себя между ножек. В какой-то момент она закусила губу, одновременно прикрыв глазки. Марат с интересом наблюдал, как борьба с его семенем, постепенно подводит её к очередному оргазму. Да и сам он вновь начинал заводиться, наблюдая, как напрягаются её ноги, когда она приподнималась над своей рукой. Он сжал губы, смакуя её вкус на них, в памяти начали всплывать обрывки той ночи, она, те ощущения в ней, её взгляд, мысли, желания, исковерканные акцентом слова…
- Альбин, мне приятно быть с тобой, очень… и тогда мне с тобой было здорово… попка твоя незабываема.
Она замерла, продолжая смотреть куда-то вперёд, перед машиной, и вдруг губы её дрогнули, и Марат увидел смущение на лице этой грозной воительницы, отчего его бросило в жар…
- Альбин, сегодня три – два, счёт неравный…посмотри, иди ко мне, поцелуй его, а лучше позволь и мне поласкать тебя, твой четвёртый так близко…
Её лицо сияло от улыбки, которую она едва сдерживала, щёки пылали румянцем. Марат бережно взял её за руку, потянул к себе. Она сдерживалась мгновение, потом повернулась к нему, и тут же опустив глаза, упала ему на грудь.
- Моя ты девочка, если бы рядом была твоя мама, то ты бы уткнулась в подол её платья.
На это она прижалась к нему ещё сильнее, а потом резко подняла голову, взглянула ему в глаза и начала жадно целовать его в губы. На этот раз она действительно расслабилась, под напором его языка.
Теперь она сидела, раскинув ноги, и просто курила, выдувая дым в приоткрытую щелочку, ей было легко. В ней не осталось никакой напряжённости, всё что накипело, вылилось… всё недосказанное в словах, было сказано поцелуями.
А вот Марат загрустил и задумался. Альбина сразу заметила это, было ощущение, что она заранее знала, что так будет.
- Ты ведь сейчас думаешь о ней?… Вов, не мучай себя, ты же помнишь её слова, вы скоро уедите, а я останусь. Ты ни о чём не думай, я скрою это от неё, но и ты не выдай меня. Понимаешь, это нечто другое, этого ей не стоит знать…
- Да нет, я думал о тебе…
- Скорее нет, мой чуткий мальчик, я слишком хорошо чувствую тебя, ты, может быть, вернешься ко мне ночью, когда накроешь себя уютным одеялом или утром, когда твоё желание разбудит тебя. Вот кстати, это тебе толика, чтобы не было так мучительно больно.
И Альбина протянула ему прозрачный пакетик с крохотными снежинками…


V. Флёр-де-лис.

"Лилия - чистота, совершенство, величие, невинность… слёзы Евы, символ Троицы и трех добродетелей Веры, Надежды и Милосердия, а ещё она символизирует невыносимую боль, которая проявляется как головная, но корни её иные…"


Фрида позвонила неожиданно, утром, на следующий день после визита Альбины, в четверг:
- Здравствуйте, Володя…
- Здравствуйте…
- Вы только не печальтесь, я знаю ваш секрет, Альбине ведь только кажется, что она ведёт себя вполне естественно. Видимо Вы тогда были правы, не стоило нам устраивать триплет. Чувствую себя виноватой перед Вами. Вы слышите меня, Володя?
- Да, я Вас внимательно слушаю… спасибо, мне стало легче, даже если сейчас я попался на Вашу разводку. Вы ведь просто могли блефовать, но в любом случае Вы всё верно рассчитали, я нуждался в этом…
- Я рада слышать это от Вас! Успокойтесь, всё позади! Володя, мне бы только не потерять Вас… я постараюсь сделать для этого всё, что в моих силах…
Выходите, я жду Вас на нашем прежнем месте, я Вас очень жду…
- Да-а-а?! А разве сегодня пятница? А я-то думал, что Вы меня исключительно по пятницам выписываете…
А я сегодня не хочу секса, считайте, что у меня критические дни… я вообще более ничего ни хочу…
Фри, милая Фри! Привезите мне несколько капелек жизни… мне нужно видеть сны, пожалуйста…
Вы слышите меня?! Я сегодня ни хочу ничего, мне плохо, привезите мне укол!
Фрида молчала какое-то время, потом положила трубку, но буквально через минуту, перезвонила, было слышно, что она плачет…
- Володя, простите меня, выходите, у меня всё есть с собой…
- Да, хорошо, сейчас спущусь… и, это Вы меня простите…

Марат собирался довольно долго, всё валилось из рук. После телефонного разговора, он наполнил ванну водой, сидел в ней и курил. На мгновение Марат забылся, потом встрепенулся, сердце бешено колотилось в груди, в глазах потемнело. Немного выждав, он принял контрастный душ, оделся и вышел из квартиры. На улице, дневной свет ударил по глазам, всюду были люди, которые глазели на него и переговаривались между собой, их голоса превращались в невероятный шум, он не хотел людей, не хотел, чтобы кто-то видел его таким. Петляя пустынными закоулками, он, наконец, добрался до спасительного места, где сейчас же скрылся за тонировкой стёкол чёрного Murano. Его не было около часа, всё это время Фрида терпеливо ждала его. Она молчала, но её глаза вспыхнули и лучились необыкновенным светом и теплом, она была ему очень рада.
- Фри, пожалуйста, не смотрите на меня, я себе противен, сделайте же что-нибудь…
- Конечно Володя, но прежде давайте отъедем в более спокойное место…
Она повезла его вон из города, в северном направлении, к Голубиной горе. Немного не доезжая её, на перекрёстке, она свернула влево. Потом ушла с трассы, в поля и вскоре они очутились в причудливой балке, хитро притаившейся между холмами. Погода была весенняя, ласково светило солнце, сок вовсю шумел в стволах деревьев и кое-где из набухших почек начинали, появляется крохотные листочки. Несмотря на мрачное настроение, место сразу понравилось Марату, он взглянул на Фриду и одобрительно улыбнулся.
- Вижу, Вам нравится моё тайное место, Володя…
- Да, в былые времена всё изъездил здесь на мотоцикле, но этого чуда не видел… и я удивлён этому обстоятельству и совсем не удивлен, что именно Вы открыли это место… Вы невероятная женщина…одна и такая разная…
- Я называю это место «чёрная балка». Минувшей осенью нам с Альбиной захотелось экзотики и вот результат. В ноябре здесь было особенно красиво, необыкновенная атмосфера. Это не всё, в глубине есть небольшая заброшенная изба из кругляка, а рядом с ней, протекает ручей, он проходит вдоль всей балки. Я Вас обязательно привезу сюда, когда опадут листья.
- Осенью, значит, мы, как и прежде будем видеться по пятницам?  А когда же мы будем, как же Европа?
- Володя, не будьте букой и не забегайте вперёд, я не люблю загадывать, но думаю, осенью мы приедем сюда, чтобы проститься с этими благословенными местами. Перед отъездом, я обязательно хочу побывать здесь с Вами, а пока наберитесь терпения и не раскисайте, прошу Вас. Вы сильный, Вы уже столько вытерпели и я ведь всегда рядом с Вами.
Вы меня сейчас слушаете и ведь всё про нас понимаете. Нам с Вами необходимо покончить с наркотиками… Вы разве не видите, что происходит? Ведь Вы не были таким до знакомства со мной, тогда по большому счёту были шалости, а теперь Вы совсем с катушек слетели. К хорошему быстро привыкают, не обижайтесь, но я буду вынуждена ограничить Вас в тяжёлых наркотиках…
- Тяжёлых, слово то, какое, давайте об этом потом, не думайте, что я забыл, зачем мы здесь…
- Хорошо Володя, не в этот раз, а теперь давайте перейдём к приятному. К тому же, уже и моё время подошло…
Фрида вынула из своей сумочки изящную косметичку из чёрной кожи, на молнии, где было всё так необходимое им…
Она сосредоточена и умела, все её движения выверены, но вместе с тем изящны и легки, Марат влюблён в каждое. Он пожирает её глазами, предвкушая. Эйфория, это словно синоним её личности. Опиум, это её часть, единое целое с ней, та её часть, которая способна проникать в кровь физически. Она вся его жизнь, тот единственный столп, маяк, который Марат различает в жуткой пустоте, которая внутри и вокруг него. Его рука немеет, лента спадает по ней чёрной змеёй. Его ощущения, обесценивают слова и разум придумавший их. Салон автомобиля пронизывает яркий солнечный свет, несмотря на глухую тонировку. Весенний воздух, насыщенный ароматами, врывается в его лёгкие, выгоняя тот застойный, что травил его всё это время, от чего случается приступ кашля, но кашля нет, лишь море невообразимой неги, в долю секунды поднимается над его головой и плескаясь в нём, он абсолютно счастлив.
Теперь лента скользнула и по её руке. Они долго сидели рядом и смотрели куда-то вдаль, потом её левая рука, нащупала его пальцы, Фрида сжала их в своей ладони и они снова молча, сидели, не желая шевелиться…
- Чего бы Вы сейчас хотели Володя?
- Побродить с Вами по аллеи, с цветущими липами, пьянеть от их аромата и вкуса Ваших губ…
- А чего бы Вы ещё хотели?
- Ещё я хочу в Ялту, с Вами и чтобы обязательно зимой… мы бы держались за руки и гуляли под шум набегающих волн.
- Да, именно зимой, а потом, мы бы с Вами возвращались в уютный номер, пили чай, играли в шахматы и любили друг друга…
- Люблю, как Вы колете…
- Взаимно…
- Что именно?
- Я тоже люблю, Ваши проникновения в меня…
Она обвила руками его шею, а потом повалилась головой к нему на колени и разжала руки… лежала и жадно смотрела снизу вверх, прямо в его глаза.
- Вы такой ранимый, но умело скрываете это ото всех. Знаете, Володя, как сильно я Вам благодарна за то, что нашла Вас… за то, что вот он Вы такой, какой есть… мой мальчик, с нежными объятиями, усталыми глазами и болью внутри…
- Вы самая красивая женщина, как же мне обнять Вас хочется… всегда прижимать Вас к себе…
- А как бы Вы хотели меня сейчас? Вы меня обожаете в рот…  да?
- Я в Вас обожаю…
- Возьмите меня, Володя… мне сегодня необходимо почувствовать себя Вашей сукой…
Он любуется ею, она прерывисто дышит и постанывает, совсем беззвучно, скорее это в её глазах. У неё вожделенные губы и такой чувственный рот, что Марату безумно хочется сейчас же погрузить в него свои пальцы. Она гибкая как волна, двигается так грациозно и уверено, что совсем не возникает ощущения фальши или неестественности, она просто живая, такая вот, как есть.
- Фри, на Вас сегодня бельё?
Она привстала над сиденьем и сейчас же из-под маленького платья, по чулкам скользнули её трусики…
- Теперь на мне ничего нет, Володя…
Марат проделал то же самое, подарив себе свободу, потом попросил, что бы она полностью обнажила его тело, сняв всю остальную одежду. Когда последняя деталь его гардероба перелетела на заднее сиденье, он сразу же ощутил на себе сок её поцелуев. Вместе, они задыхаются от жажды, пьют губы друг друга так, словно сутки блуждали по пустыне и наконец, увидели на редком дереве, нежный лист, с капельками росы. Постепенно её поцелуи стекают на плечи, потом покрывают ему грудь, руки и опускаются всё ниже, а их место занимают её длинные пальцы, прикосновение которых, заставляет его стонать и совсем не глазами. Вот уже и её волосы застыли между его пальцев, он обожает её так…
На мгновение она отстранилась, чтобы отдышаться. Пытается сказать что-то, то и дело, осекаясь и дрожа от желания. Но Марат не может  разобрать её слов и лишь снова читает желания в её глазах. Она настолько завелась, что стоило Марату, подтянув её на себя, провести ладонью по внутренней стороне её ножек и проникнуть в неё пальцами, как тело её сразу же пробил заряд такой силы, что он едва удержал её на себе. Некоторое время, Марат продолжал прижимать её к груди, пока её конвульсии не стихли. Потом попытался войти в неё, но она вновь отстранилась.
- Володя, Володя, что Вы со мной сделали. Я не могу, я не готова, я не чувствую ног, а там у меня теперь оголённый провод. Не тревожьте, это тот редкий случай, когда продолжение только затрёт то блаженство, что сейчас переполняет меня. Извините, но Вам видимо, сегодня не суждено побывать во мне… Я себя чувствую, как целка, после первого раза, только ко всему ещё и кончившая… представляю, если бы я испытала такое девчонкой, наверное, я бы испугалась…
- Недотрога Вы моя, хотя Вам грех жаловаться, но признаться,  я только начал входить во вкус, и у меня были грандиозные планы…
- Володя, прекратите, я и так разрываюсь между двух огней, ещё Вы соль сыплете, я же всё понимаю. Сейчас постараюсь немножко реабилитироваться перед Вами, Вы же вот совсем сухой остались. Я же знаю, Вы это обожаете…
- Нет, Фри, подождите, я так не хочу, Вы кончили от пальца и хотите сделать минет? На мой взгляд, есть в этом что-то детское, безвинное, а по мне, там, где дети, не может быть секса. Сами ведь говорите, что ощущаете себя девственницей, а я ведь никогда их не имел. Может быть это мои тараканы, согласен, но лучше я подожду, пока Вы снова станете bad girl.
-Ах, Володя, не буду настаивать, но Ваша любовь к шлюхам, погубит Вас!
- Я рад, что у Вас такое хорошее настроение. И всё же, мы сегодня испачкали Ваш Murano.
- Да уж, неожиданный финал, а всё Вы, Володя…
- Да ладно, это Вас разорвало от прикосновения, я-то тут причём?
- Не скажите, я всегда чувствовала, что есть в Вас, что-то непостижимое и ведь раньше я за собой такого не замечала, а с Вами, у меня такое уже неоднократно…
- Ах, даже вот так! Ну, тогда это скорее моя школа, шлюх, как Вы изволили выразиться. Подругу свою, Антоновну, благодарите… её школа…
- Да, Антоновна, та ещё дамочка…
- Вы были с ней?
- Была у неё однажды…
- И как она Вам?
- А Вам она как, Володя? Что у Вас за интерес?
- Интерес у меня интересный, разве что-нибудь не так? Раз так вышло, что у нас с Вами общая знакомая, к тому же  я был у неё лет 15 назад, тогда ещё звучала «All That She Wants», а Вы видимо совсем недавно. Тогда мне нравилось с ней, помню, я даже хотел остаться, а теперь у меня Вы…
- Надеюсь, Вы не сожалеете, Володя? Она хорошая любовница и человек неплохой, но если говорить о женщинах, то мне нравится Альбина…
- О да, Альбина прелестная девушка…
- Послушайте, Володя, я не хочу, чтобы Вы с Альбой виделись. Пока я жива, она более не приедет к Вам…
- Как, совсем?
- Да, совсем…
- А Вы, что же, ревнуете меня к ней?
-Да, а почему нет? После её знакомства с Вами, отношения с женщинами перестали быть для неё панацеей, она увидела мужчину иначе. Вы вернули ей, её прежнюю, а она состоятельная вдова, не глупа, красива, не сидит на игле, к тому же гораздо моложе меня, а ещё она может родить Вам ребёнка…
На этих словах она задрожала, а глаза её заблестели. Марат взял её за плечи, прижал к груди, жадно вдыхая её аромат, зашептал едва:
- Ну, что Вы, девочка… любимая, единственная моя… мне ведь без Вас не жизнь… я только о Вас мечтал, искал, ждал, понимаете?
- Я всё понимаю, Володя… и Вы мой единственный… родной… мой…
Он целует ей волосы, губы, плечи, запястья… пальцы…
- Знаете, Фри, у меня лилия всегда ассоциировалась с моей болью. Так сложился образ, интуитивно, помню тот день в детстве, весна, да, примерно это время, конец апреля, я прихожу с прогулки домой и у меня эта боль и так тошно. Я  даже не знал толком, что это за цветок, но когда голова болела, я её представлял… белую лилию, а потом увидел её у Вас на руке. Очень сильно это на меня тогда подействовало… поразило, не знаю почему, я видел у женщин сотни тату в разных местах, но Ваша лилия меня просто сразила. Может потому, что она всю жизнь была рядом со мной. Она давала мне возможность не пресытиться, не привыкнуть к хорошему. Она научила меня ценить всё-то крохотное и столь приятное, что дарует нам жизнь. Она научила меня уважать жизнь других, я знаю, сколь хрупок человек. И вот теперь она будто воплотилась в Вас и вознаградила меня за моё терпение, за долгие муки… Мне ни с кем и никогда не хотелось жить так, как хочется с Вами. Только с Вами, во всём этом безумии есть какой-то смысл, лишь с Вами я не одинок. Вы моё чудо, волшебство… жизнь…

***
Наступил май, месяц зодиакальных близнецов, стихия воздуха, волшебная, сказочная пора. В их отношениях появились некоторые новшества, связанные скорее с тем, что видимо что-то происходило в окружении Фриды, в её доме. Теперь она приезжала чаще, но вместе с тем стала осторожней и в дом к ней они стали ездить всё реже, но, несмотря на это, всё равно казалось, что они почти всегда были с ней без одежды. Попытка Марата узнать что-то конкретней о происходящем, вызвала её недовольство, нежелание говорить об этом, и больше он попыток не предпринимал. К тому же она стала более лиричной и одухотворённой, Марат всё чаще замечал её с блокнотом в руках. Он и раньше слышал от неё, что она порой записывает свои стихи, но Марат стихов никогда не понимал, а может, читал не тех авторов, потому был к ним безразличен. Теперь же он наблюдал сам процесс и был её единственным слушателем, а так как она была ему всячески интересна и близка, он с жадностью поглощал всё, что исходило от неё.
В периоды её активности в делах, она ещё более преображалась, была безумно элегантной и уверенной в себе деловой леди. Несмотря на свою занятость, каждый свободный момент Фрида использовала, что бы побыть с ним рядом. Проезжая мимо дома Марата, она всегда звонила, останавливалась неподалёку и ждала, чтобы снова увидеть своё отражение в его глазах, прикоснуться к волосам, коснуться кожи, услышать голос. Тогда она смеялась, была радостной и такая энергетика, такая мощь в ней была, что Марат был готов в любую секунду всё бросить и мчаться с ней хоть на край света. Неважно куда, неважно, с чем им придётся столкнуться там, главное быть рядом с этой женщиной, с его женщиной…
Он совершенно ничего не замечал кроме неё, его переполняла нежность и страсть. Рядом с ней было так легко, спокойно, он был на небесах, в ином мире… она была его луной… его водой и почвой под ногами. Но и тревожное предчувствие не отпускало ни на минуту. При всей её значимости и вольности в их отношениях, они очень рисковали, Фрида была из очень неуютного общества. Наверное, потому, всё чаще она увозила его в соседний, небольшой городок, где они оставляли машину и ходили по тихим, утопающим в цвете улицам, целовались, пьянённые весенними ароматами и нежными лучиками солнца. С ней он чувствовал обрывки своих мечтаний, которые совсем скоро должны были стать совершенной реальностью. Она вырвет его и увезет в их эдем на побережье тёплого моря.
- Володя, а Вы и вправду женитесь на мне?… Знаю, я старомодная, но я хочу свадьбу, пусть без гостей, без всего… только Вы и я…
- Женюсь, у нас будет всё так, как Вы захотите…
- А Вы хотите, Володя?
- Да, хочу…
- И стряпню мою будете любить?…
- Я, как только почувствовал Вас, в то утро… впервые, сразу полюбил всё Ваше…
- Смешной… мой Володя… хочу поцеловать Вас там, можно?
- Можно. Я вчера волос там нашёл, Ваш…
- Это хорошо…
- Что хорошо?…
- Что именно Вы его нашли… (улыбается)
- Не спешите… Фри… мне не 17 лет, я не могу быть столь расточительным. Давайте всё же поедем домой, ведь Вы потерпите немного?
- Хорошо Володя, я тоже хочу более спокойного места для нас. Мне лишь показалось, что Вы несколько напряжены там, и я хотела Вам помочь…
- Безумная…
- Я знаю, лишь безумная женщина может быть рядом с Вами. Володя, пока мы едем, расскажите, как Вы меня хотите…

***
Прошли летние месяцы, которые утомили их, лишь композиции Depeshe mode и Scorpions, звучавшие в их встречи, как-то разбавляли невыносимый зной. Фрида всё лето была занята, встречи были редки, и потому казалось, что прошедшие месяцы, это лишь один долгий день, настолько всё было однообразно, раскалено и невыносимо. Просто светило солнце, светило нещадно. Вот и бабье лето отшумело усталой листвой, сентябрь подходил к концу, Марат жил предвкушением грядущей осени и скорой зимы.

Фрида. Даже в зной она пахла снегом, а сок на вкус словно капли дождя. Она колола ему морфий, часто на ней не оказывалось белья, и он проникал в неё… в её рану.
Марат обожал, когда она заплетала себе косы, когда заходила в комнату на каблуках и абсолютно нагая и только лилия на её левой руке чернела и контрастировала с её наготой. Или когда она ложилась на спину, поднимала ноги и запрокидывала их назад, касаясь ими головы, а потом разводила их в стороны, она называла это «звёздочка». Каждый раз, стоило Марату загрустить, она баловала его тем, что открывалась так перед ним…
Марат за свою жизнь очень хорошо знал, что такое секс, и каково это, желать здесь и сейчас, бросаться в омут страстей в поисках своей волны, в надежде, что она вынесет тебя в поток жизни счастливым и обновлённым. Хотя с каждой своей партнершей он всегда пытался разбавить чисто физические отношения, оттенком, как минимум человечности. Если женщина не «своя» или ко всему нежеланна, но секс с ней неминуем, то, как минимум её следует уважать и постараться оставить в её памяти, только приятные воспоминания о встрече, помочь ей и себе. С Фридой он чувствовал единение, они растворялись в близости, друг в друге. Желали тел, мыслей и чувств, быть рядом, вместе, всегда. Конечно, это не секс… ни секунды не секс, они любят друг друга и это чудо.
Её хотелось всегда и везде, вновь и вновь хотелось проникновений, хотелось измазаться ею, чтобы она была на каждой клеточке его кожи, в его волосах. Чтобы во рту был вкус её дождя, её сока. Хотелось её поцелуев, мёртвой воды, которая заживляла смертельные раны. Хотелось накрываться с ней шёлковой простынёй, чтобы дольше сохранить её аромат и тепло от их близости и умирать от блаженства, чувствуя, как его дыхание перехватывают её губы, как блуждают по телу её нежные пальцы и от всего этого вновь и вновь зарождается желание.


VI. Вега.

если солнце увидишь чёрным, знай, то ворона глаз моего…

Октябрь, грачи собирались в шумные стаи, предвещая скорую зиму, был третий понедельник месяца, раннее утро. Уже неделю было пасмурно и то и дело, накрапывал дождик. Он беспрестанно думал о Фриде, и чувство нежности переполняло его. Марату нравился этот жёлтый месяц. Он стоял у окна маленькой кухни, пил кофе и думал о поцелуе, вернее о тех ощущениях и чувствах, которые он испытывал, впуская Фриду в себя. Наверное, цена поцелуя и радость тела, противоположные составляющие одного целого, целуя губы любимых, мы обмениваемся дыханием душ. Юный Марат понимал это, потому что лишённый любви с детства, решил для себя - что есть она такое… Зима в нём… она нежная, именно потому, что под снегом тепло, очень тепло и теперь он открылся и вкусил чувство полного удовлетворения.

"Осень – дождливая она, гламурная, на лобке рыжая, немного бесстыжая. Золото шеи её касается, пальцы венчает. Женщина едва прикасается, а у мужчины глаза уж печальные. Аромат её тонок, она не знойна, не летняя. Сок её сладок, прохладен. Она горделивая, ленная… без предрассудков, ласкает умеючи, словно не смотрит, но видит все мелочи. Стелет листвой золотою пред старшей своей сестрою…"

После того, как несколько дней назад, желание Фриды «завязать», вновь уступило решению – уколоться и у неё случилась очередная истерика, с разгромом домашнего интерьера, вспоротыми запястьями и бесконтрольными последующими инъекциями, он с тревогой ждал вестей от неё. Да, внутри неё шла беспощадная борьба, и когда героин вновь одерживал верх над её разумом, она ненавидела себя за слабость. От отчаяния ей просто хотелось исчезнуть, перестать чувствовать и осознавать происходящее с ней. Марат это хорошо понимал, потому что и сам испытывал похожее метание. Он мечтал увлечь её к морю, где были бы только он и она, что бы спасти себя. Марат верил, что смог бы наполнить её своей живительной влагой, нежностью, которую именно она позволяла ему обнажать. Единственный раз он забывался от боли, суеты и страхов, был спокоен и уверен в себе, с ней ему хотелось жить.
Она позвонила, когда ещё не было восьми. Была очень немногословной, лишь попросила Марата, спуститься как можно скорей. Он словно ждал её и давно был готов, потому через три минуты уже садился в её автомобиль, припаркованный неподалёку. Вид Фриды несколько удивил его. Она была босиком, волосы наскоро собраны в пучок, а из одежды на ней была лишь светлая ночная сорочка с вырезом на груди и с разноцветными детскими рыбками в виде рисунков, которая едва прикрывала бёдра. Если бы не её безупречный макияж, то можно было подумать, что встав с кровати, она прямиком направилась в гараж…
- Всё так и было, Володя, но между спальней и гаражам, я проходила мимо зеркала…
- Вы словно читаете мои мысли… Фри, чем Вы встревожены?
- Нам лучше уехать отсюда, Володя. Ничего не случилось, я просто хочу подышать ветром.
Поедемте в нашу балку?
- Я не против, но разве уже ноябрь?
- Уже почти ноябрь и там есть всё то, что хотела Вам показать…
В пути её тревожный рингтон звучал чаще, чем обычно. Она не отвечала на звонки, но и не отключила ни телефон, ни звук. Марат понимал, что его интерес по данному обстоятельству, не будет удовлетворён и потому находил иные интересы.
- Сегодня мы едем без музыки, почему молчит Ваш красавчик?
- А я ведь больше не слушаю Дидюлю, Вы разве не заметили? Теперь у меня звучит исключительно Ваш подарок, но давайте сегодня, послушаем ветер…
- Ветер, это хорошо, но только в Вашем телефоне звучит отнюдь не ветер…
- Почему Вы боитесь мне поверить, Володя… я дышу Вами, боюсь обидеть хоть чуточку. Вы очень мой… Володя, и я хочу дарить Вам нежность, я хочу счастья для Вас. Вы везде, во мне, Вас настолько много, насколько я могу вместить…
- Зачем же так, я Вам всегда верю, а боюсь, наверное, только одного, разочаровать Вас когда-нибудь и сделать несчастной, но я никогда не бегу от Вас к другой женщине, а лишь думаю о смерти…
Знаете, я всё пропускаю через себя те ощущения, то неизведанное, что почувствовал, когда увидел Вас впервые.
Всё это время я возвращаюсь туда, сбегаю к Вам, прячусь. Я ведь и представить не мог, что бывает так хорошо, и что мы сблизимся настолько… теперь я Ваш… Вы всё ближе, но пока ещё так далеки… Я верю, я только и живу верой в нас…
У нас всё получится, и мы будем счастливы вместе.
Они подъехали к лощине и спустились в её глубь. Внизу стоял туман, а на стёкла осыпалась морось, небо будто лежало на земле. Кругом мокрые деревья и лишь редкие жёлтые листья играли на чёрных ветвях. Под колёсами плотным слоем ковёр из опавшей листвы. Тихо и только где-то в стороне, скрытый туманом, журчит ручей.

В машине уютно… чёрная кожа, белый порошок… свет тёплого, алого солнца врывается в глаза, она опускает голову ему на плечо, как же божественно она пахнет…
- Володя, почему же Вы не целуете мою грудь, почему не преклоняете свои колени, я изнываю без Вас, я пуста…
Они раскладывают спинки обоих кресел. Марат снимает с неё сорочку и она, ложась на бок, подтягивает верхнюю ногу к груди, а другую слегка сгибает в колене. Раздевшись, он бесцеремонно проникает в неё, впивается пальцами в её волосы и начинает терзать её плоть, разгораясь всё сильнее. Свободной рукой он трогает её губы, ласкает грудь, не отводя при этом взгляд с её изящной, напряжённой шеи… кажется, что сосуды на ней вот-вот лопнут. Потом Марат резко отстраняется от неё и сразу же жадно вылизывает языком там, где только что терзал её. Она ненасытна и безудержна, её шёпот и стоны сливаются в единую мелодию страсти, и у Марата холодеет спина, когда, стоя над её лицом, он сквозь рот упирается в её горло… её шея, он больше не может сдерживать себя. Марат возвышается над ней, возбуждённо дыша, готовый пролиться в ту же секунду. Фрида смотрит ему в глаза и шепчет:
- Мой мальчик… любимый, давайте на рыбок…
Сейчас же горячие капли падают на её грудь, заполняя её окружность из металла…
 У Марата на глазах вновь выступают слёзы, это внутри него плачет его затравленный зверь. Он доверился ей и ни разу не пожалел, она обладала необыкновенным тактом, что бы она ни говорила ему, не было даже намёка на неуважение или желание уязвить или невольно обидеть его.
В паузах, между близостью, они курят гашиш через «сухой», разговаривают глазами, целуются, и потом он снова берёт её, безумно вжимаясь в её плоть, желая оказаться в ней целиком, проникнуть всем своим существом.

Шло время, они постепенно возвращались в действительный мир. Оба лежали на спине и курили сигареты. Порой Марат склонялся над ней, прижимался головой к её груди и слушал, как трепетало её сердце. Очень робко, едва касаясь пальцами, трогал её соски.
- Ох, мой Володя, какой же Вы сегодня злой и голодный, никогда не думала, что Вас так заводят женщины в ночных сорочках. Мне с Вами невообразимо хорошо, меня переполняют эмоции, но говорить совсем не хочется, и разве могу я сейчас, отблагодарить Вас словами. Вы я вижу, по-прежнему неуёмны, не иначе вспоминаете мою шею и думаете о моих губах. Мой мальчик, обожает меня в рот…
- Это и неудивительно, ведь ни что не заводит Вас сильнее, чем моё обожание Вас…
- И это так, Володя… и пусть это будет нашей маленькой тайной…
Она поцеловала его в губы, замерла, некоторое время смотрела прямо в глаза, потом улыбнулась и провела кончиком языка по его шее, спускаясь по телу всё ниже, желая прекратить его неуёмное томление…

***
- Володя, мальчик, открывайте глазки, нам пора, давайте мне свою руку…
После очередной инъекции она вжималась лицом в его грудь, желая, чтобы он как можно сильнее прижал её к себе. Улыбаясь уголками губ, втягивала ноздрями его запах, её глаза были налиты кровью и пылали алой зарёй. Временами, отпрянув, она безумно смеялась, потом резко стихала и снова ложилась головой на его тело, при этом находила его руку и, сжав её обеими ладонями, держала у своего живота. Марат уже не мог быть с ней, впрочем, теперь ей и самой нужно было от него совершенно иной любви.
Когда время давно миновало полдень, Фрида открыв дверцу, вышла из автомобиля. В опущенное стекло, Марат любовался её наготой. От её шикарного тела валил пар, осторожно ступая по мокрой листве, она подошла к ветвям, став на цыпочки потянулась, и начала сбивать на себя капли с ветвей и листьев, они падали ей на лицо, волосы, стекали вниз по телу. Докурив сигарету, Марат тоже вышел, приблизился к ней со спины и обнял её за талию. Фрида повернулась к нему лицом, нежно коснулась дыханием его губ, в этот момент он так почувствовал её, что слёзы снова навернулись у него на глазах. Было холодно, ещё какое-то время он прижимал к себе её влажное тело, волосы, затем она, молча, взяла его за руку и отвела обратно к машине.
- Фри, помните, я рассказывал Вам свой сон про осень, женщину и русло реки, покрытое травой, может это здесь?
- Не думаю Володя, скорее Вы ещё не нашли то место…
- А женщину, разве может у меня быть другая женщина, кроме Вас?
- Вы думаете о нас, Володя? Расскажите, какими Вы нас видите, чем бы Вы хотели заниматься?
- Даже не знаю, мне кажется об этом рано думать. Пока мы не выбрались, я лишь позволяю немного мечтать о нас. Ну, к примеру, как мы с Вами уедем к морю, купим небольшой уютный домик с видом на волны. В нём будет кабинет с огромным окном, развевающаяся легкая занавесь из перламутровой, мерцающей органзы, аквариум и живые цветы. В затемнённой спальне будет кровать для сна и большой кожаный диван. В гостиной будет стоять рояль и вечерами, Вы будите играть и его музыка будет слышна над морем. Двор будет вымощен декоративной плиткой, повсюду деревья, фигуры из кустарника, и крохотное озеро с лилиями. У нас будут совместные беседы, размышления и неспешные прогулки у моря...
Ещё мы купим небольшой, уютный клуб, с танцполом, хорошей акустикой, барной стойкой, кухней и столиками. Оформим его в каком-нибудь необычном, причудливом стиле, придумаем наше фирменное блюдо и свои коктейли. У нас будут собираться красивые, влюблённые пары. Или купим небольшую гостиницу, опять же новые люди, а мы бы с Вами были очень милы и доброжелательны к постояльцам. Мы будем самой счастливой и красивой парой с Вами и всегда и везде будем вместе, а люди будут смотреть на нас и перешептываться, говоря, как Вы прекрасны и как мне повезло встретить Вас. Представительные мужчины и смазливые романтические юноши, будут жадно смотреть на Ваше тело, и мечтать о сексе с Вами. А когда за нами закроется дверь, я буду иметь Вас, и когда Вы вновь появитесь перед ними и вальяжно двинетесь королевой между их рядами, то у Вас во рту будет вкус моего семени…
- Какой Вы… мне нравится, Володя…
- Вот только где это будет, не знаю. Я люблю Россию, никогда не представлял жизни в ином государстве. Да, возможно это мой субъективный взгляд, ведь я более нигде не был, но всё же что-то иное, это скорее прихоть. Впустить новое, чтобы лишний раз осознать ценность родной стороны, языка, где всё пронизано тобой, где грустил и радовался, жаждал и познавал…
 В России много непотребного, мерзкого, и возможно она обречена, но она моя и понятна мне, потому что безумна! Здесь грязь, все эти люди… но прежде, каждый из них лишь продукт государства, общества… всего лишь человек.
- Всё верно Володя, но эта страна не для Вас. Россия – это всегда война, это всегда горе и водка, чтобы его залить. А Вы не воин, Вы поэт. Вы душа, оберег, награда, счастье в уютном доме, отец для дочери. Да, может этой стране как раз и не хватает души, вашей чистоты, но я не хочу жертвовать ради неё Вами. Мы уедем отсюда, это уже решено и Вы почувствуете разницу, увидите улыбки на лицах тех людей, ощутите их доброту.
Порой мне кажется, что Вы живёте совершенно в сказочной стране, Володя. На том, что Вы видите вокруг и считаете приемлемым для заработка, деньги не зарабатывают. Все те люди с деньгами, это, конечно же, героин, наши с Вами жизни, это алкоголь и война. Здесь, в России, зарабатывают только на людской боли, потому Вы правы, эта страна обречена…

Фрида снова расстегнула молнию на сумочке. Перетянула руку чёрной лентой, зажимая один её кончик в зубах.
Марат смотрел на неё не в силах отвести взгляд, наверное, смерть всегда завораживает.
- Ну, что Вы смотрите на меня? Вы ведь всё прекрасно видите… Володя, я босиком, садитесь за руль, поведёте машину, пока не доедем до трассы.
Марат занял её место, и автомобиль неспешно двинулся по грунтовым дорогам, через поля к трассе. Фрида достала из бардачка бутылку Jonny Walker Blue, которая всегда там валялась и начала пить из бутылки, потом подкурила сигарету и после каждого глотка, затягивалась ею…
- Меня угостите глотком, Фри?
- Смотрите на дорогу, Володя! Мне мало и потому я не в форме…паршиво мне!
Сейчас же она рассмеялась истерически, отчего Марату стало не по себе, в ней появилось что-то, чего он не видел раньше.
- Остановитесь, Фри! Что с Вами происходит?!... Мы весь день ничего ни ели, Вы ставитесь каждый час, а теперь ещё пьёте виски!
- Ну, что же Володя, мы ведь не всегда можем уйти от смерти, но всегда можем вернуться к ней…
- Ты так погибнешь, детка…
- А ты не погибнешь, мальчик? Учить меня вздумал?! Жалеешь?!
Ты на себя посмотри, ангел, ходишь, обсасываешь пластик в подвалах, гробишь лёгкие пылью, вдыхаешь грёбаный ацетон… химики блин, потом загибаешься неделями, а потом лижешь у очередной малохольной дуры, чтобы уколоться и не сдохнуть…
Посмотри, кто был рядом с тобой, думаешь, я не знаю, кто был у тебя до меня… в январе…
Эта конченая Никита, которая за чек сосала у десятка вонючих мужиков за ночь!
А потом ты, Володя, лизал её изуродованное тело, кончал на её шрамы!
Да, если хочешь знать, то последние недели её каникул здесь, это я давала ей «геру», бросала как собаке, чтобы не сдохла и только бы не сосала по ночам у мразей, а была с тобой хоть изредка…
А о твоей Ладе, мечтают все местные князьки, ты им кость в горле, но ты не спишь с ней, а чем я лучше для тебя?! Я же сама мразь и нет у меня ничего, он меня завтра оставит без гроша, и где ты будешь тогда, мальчик?!
Она твоя жена и мать твоей дочери! А кто я для тебя? Кто?!
Молчишь, ну так я скажу, я гнилая пустышка, ошибка природы, которая вместо того, чтобы даровать жизнь, отнимает её, твою жизнь у тебя отнимаю! Тебе деньги мои нужны… ты ведь никогда не любил…никого не любил, да и себя… ты, словно проклят, этим мы похожи, Володя…
- Я всегда мечтал о Вас, а всё то, что Вы говорите сейчас о себе и моей якобы нелюбви, всё ложь…
Вы моя женщина, женщина огонь и лекарь в одном лице… не от мира сего… женщина с душою цвета индиго, способная уберечь и подарить нам, наше существование…
- Володя, я прекрасно знаю идеал Вашей женщины, возможно, я знаю её лучше других. Да, она грациозная хищница, прожжённая стервошлюха, тварь, которая шагает по трупам, разрывая на куски каждого ради Вас…
Мы с ней действительно похожи, у Вас ведь и сейчас мурашки, от того, что я говорю. Ведь я никогда не промахиваюсь, я Ваша идеальная женщина, Вам даже моя бездетность на руку…  Вы меня ни с кем делить не хотите, Володя. Сожмёте в объятьях и будите наблюдать, как вздымается моя грудь, как дышу ради Вас…
- Вы всё утрируете и говорите страшные вещи, я не знаю, как переварю всё это!
- Ах, какие мы нежные. А Вы разве никогда не думали, почему я не пускаю Вас в свою задницу, а Вы ведь обожаете её!
Марат задумался, он не знал, проверяет она его или действительно не помнит…
- Наверное, от того, что у Вас есть он.
- Да, верно и это животное каждый раз рвёт мне её в кровь… Боже, как мне больно, Володя и ведь я ничего не могу сделать. А тем более теперь, когда есть Вы и он знает о нас…
Но Вас ведь это не расстраивает, правда? Вы ведь меня любую любите! На всё ради меня готовы, а хотите, я сейчас остановлю первую машину на трассе и сделаю, минет водителю, а Вас я слёзно попрошу смотреть, и Вы будите смотреть. Интересно, а если я предложу Вам, сделать минет первому встречному, а взамен пообещаю шикарную жизнь?
Остановите же машину, трасса! Ну, скажи, что это не так!… Володя!
- Это не так… что же Вы делаете, ведь ломать - не строить. Вы нужны мне… Вы всё для меня, без Вас и меня не станет, и Вы это знаете не хуже меня…
Вы знаете, что я только Ваш и меня не изменить. Вы стали кровью моей, спасли меня тогда и теперь я жив только Вами. Не смейте меня бросать… не будьте, как все они… не будьте дурой. Мы друг для друга и нам нельзя врозь… только Вам я позволил целовать себя, лишь Вами живу!
- Я знаю одно, без Вас и мне не жить Володя… Вы тот наркотик, тот яд, после которого не выжить… с Вами понимаешь, что прежде была не жизнь… после Вас всё убого… невыносимо… противно… глупо…бессмысленно…
Меня сейчас признают шизофреничкой или наркоманкой и не видать нам  денег, Володя…
Мне спешить нужно, съездить к себе, от этого зависит наша с Вами судьба… нам бежать нужно…
Уедем в Европу, для начала, ляжем в клинику с Вами, будем розы выращивать, дальше видно будет…
Простите меня, Вы мне нужны и я пойду до конца, чтобы быть с Вами, но тогда обратной дороги у Вас не будет, я Вас никому не отдам…
А кстати, как поживает Ваша скорпионша, Володя?
- Лада? Она ракушка, у неё лишь луна в скорпионе…
- Луна… вот видите, значит, я права и внутри она скорпион…
А в Ваших рыбах столько огня, что Вы всегда будите стремиться к опасным женщинам, только так Вы чувствуете себя живым…
Осторожные, умные женщины будут Вас сторониться, чувствуя опасность, глупых Вы к себе не подпустите…
Самые мудрые, упорные и отчаянные, будут страдать и всё равно возвращаться к Вам, вновь и вновь, понимая, что Вы и есть тот предел и Вам будет льстить это, но Вы чудовище… моё чудовище… чёрный принц… зима…
- Зачем Вы говорите мне о женщинах, Вам неуютно со мной?
- Вовсе нет... скорее напротив и меня это страшит…
Володя, послушай меня, мальчик, сейчас ты выйдешь из машины, ничего не спрашивай, просто верь мне и ничего не бойся. А через несколько дней мы вновь встретимся и уже навсегда… мы уедем в Лугано, в Ниццу, в Майами, куда захочешь, уедем туда, где улыбаются люди, но прежде мне нужно обрести свои активы, нашу свободу…
У Марата ноги стали ватными, а внутри гудело пламя, которое он едва сдерживал. Она коснулась его левой руки, потом его губ…
- Иди же: Всё также спокойно, но одновременно повелевающе сказала она.
Не бойся мой мальчик, у нас всё получится, Володя…
Марат взглянул ей в глаза, открыл водительскую дверцу и вышел…
В туже секунду Murano сорвался с места, и стал стремительно удаляться по направлению к городу, поднимая следом ворох осенних, опавших листьев…
Было 20 октября, сыро, мимо Марата проехали всего две-три машины, но никто и не подумал остановиться. Через пару часов стемнело, и лишь тогда он вошёл в город, этого времени хватило ей, чтобы собраться и уехать.
Все последующие дни в ожидании её звонка, Марат  буквально лез на стены, сходил с ума. В нем звучали её слова из последнего разговора, он оправдывал её, пытался понять, ухватиться за что-то. Он понимал её состояние, её агонию, но ему всё равно было больно. Только она, могла сгладить это, залечить его раны, но Фрида молчала. И Марат боялся, боялся за неё, потому что знал, как сильно боялась она.


VII. P.S

Ранним утром, 2 ноября, без всякой конспирации, под балкон Марата подъехала чёрная «545i». Альбина была явно не в себе. Марат видел в окно, как она сигналила, потом с трудом вышла из машины, пошатываясь, хлопнула дверцей и разразилась жуткой бранью. Когда он спустился к ней, у них состоялся очень неприятный разговор. От неё разило спиртным, она обвинила Марата во всех смертных грехах, била его в грудь кулачками, а потом разрыдалась у него на груди. От слёз её глаза стали ещё краснее, чем у неё это обычно бывало под «коксом». Марат убедил её сесть в автомобиль и отъехать в более спокойное место. Она повиновалась, но когда отъехали к пустырю за домами, снова начала причитать. Марат молчал, смотрел в пасмурное небо, вдыхал запах её парфюма и думал о Фриде.
Он вспоминал их запахи: их встречу на Lupercalia, свинцовое небо и снежинки, пахнущие Фридой, потом его запах – запах талого снега. У них были и удушливые ароматы цвета майскими вечерами и древовидные пионы, предчувствие и  запах дождя, потом горечь полыни и знойное лето… усталость и листопад. Её шёпот… «Вы будете жить…»
Марат перебил Альбину, словно вовсе её не слушал:
- А что у тебя звучит?
- Что? А, ну, сборник популярных хитов, а что?
- Чувствуй мир в музыке мёртвых, в ней живы души и когда станет понятна та, что внутри тебя, то время лишь умирать. Выключи, пожалуйста, когда они умрут, ты не услышишь их музыки…
Альбина, зачем ты пахнешь Фридой… зачем? Ты ведь совсем другая…
Зачем ты приехала ко мне?
- Володя, мальчик мой, что же с тобой будет…
Она снова заплакала и стала раздеваться, сняла с себя всё, потом раздела Марата. Достала свёрток из измятой фольги с остатками порошка, дрожащими руками, кое-как разбила на 4 дороги, когда на фольге ничего ни осталось, она принялась вылизывать его тело. Кончили они быстро и почти одновременно. Альбина изогнулась змеёй на нём и осталась так лежать. Но Марату стало трудно дышать, и он попросил её пересесть.
- Альбин, скажи мне её имя…
-  Её звали так же, как твою первую девочку… она мне рассказывала, она всегда говорила лишь о тебе.
- Ты приехала ко мне, и называешь мне её имя, значит…
- Вов… ты меня слушал? Её больше нет…
- Да уж, тебя сейчас лучше никому не трогать… говоришь, передоз?! А ты сама веришь в это?
- Нет, она слишком хорошо знала всю эту кухню, но ничего нельзя исключать…
- А у меня на днях, "смарт" украли, с её фотографиями…
- Так поэтому я не могла тебе дозвониться? Я вчера пробовала и сегодня утром!...
- Да, теперь я без связи, но если что, номер будет прежним, он мне дорог…
- А ты не думал, что и она не могла к тебе дозвониться в эти дни?
- Альбин, пожалуйста, не уезжай сейчас, побудь со мной, давай просто покатаемся…
- Прости, я всё понимаю, но времени совсем нет, у меня даже нет ничего при себе, чтобы оставить тебе, держись…
Я если и появлюсь ещё здесь, то только проездом, но звонить тебе не обещаю… Вов, ты ведь понятливый, ты и всё тут, напоминает мне её, я не хочу помнить, что её  больше нет…
На прощание она жадно поцеловала его в губы, стараясь так, как целовала Фри, потом исчезла также стремительно, как и появилась…

Ушла вода, теперь лишь треснувшие губы… вещие сны, знаки беды… чьи-то обломки, а может быть чьи-то следы, лишь скорее меня забирай. Рыбы с глазами безжизненной куклы… тихие слёзы безумной грозы уходят сквозь пальцы, словно дорогой в рай. Невнятно скажу, что в глаза светит солнце, отпряну, Вам не позволив себя обнять, всё равно голосом в губы целуешь, сука… медленно убивай…


Фрида Меер, умерла в своей городской квартире, после полуночи, 1 ноября 2008 года.
По заключению медиков, смерть наступила от передозировки наркотика, героина.


Dolphin – snow



11.04-01.10.11