Венок сонетов 2

I

Я не силен в политике, но все же
Я знаю всех политиков по рожам.
Они, как телезвезды, черт возьми,
Все время выступают на TV.

Они в душе конечно понимают,
Чего простые люди им желают,
Но не хотят никак угомонится –
Ведь так приятно в телевизоре светиться.

Они не занимаются делами,
Все время посвятив своей рекламе
И заявив народу: «Бог поможет!»

Я наблюдал за ними, верь – не верь,
И, слава  Богу, наконец, теперь
Я знаю, жить, как мы живем, не гоже.

II

Я знаю, жить, как мы живем, не гоже.
И пусть политики твердят все, что хотят,
Но никогда они меня не убедят, –
Не верю я, что Запад нам поможет.

Но я упорно верю в свой народ.
Пусть он унижен, загнан, искалечен,
Но он когда-нибудь расправит плечи.
Я свято верю, этот час придет.

И пусть сегодня этот час далек,
Но он наступит, друг мой, дай лишь срок,
Его еще увидим я и ты.

Лишь верою сегодня я живу
И не смотрю на то, что наяву
Живем мы, как какие-то скоты.

III

Живем мы, как какие-то скоты,
Стремясь у жизни благ урвать поболе,
И плачем о своей несчастной доле,
Зарывшись в грязь, не видя красоты.

Но я надеюсь, что когда-нибудь
Нам с жизнью надоест соревноваться.
Мы остановимся, чтоб малость отдышаться,
И захотим вокруг себя взглянуть.

И, может быть, начнем мы понимать,
Что вредно враждовать и воевать,
Уничтожая все свои мечты.

Ведь из-за войн наш мир на ад похож,
В нем правят лишь политика и ложь,
И с каждым днем все меньше доброты.

IV

И с каждым днем все меньше доброты,
Она, как динозавры, вымирает,
А без нее деревья засыхают,
И увядают лучшие цветы.

А зло растет, становится сильней
И на своем пути все пожирает,
От этого и климат холодает,
И люди с каждым днем все злей и злей.

Когда же это кончится? Когда?
Ведь люди уж сгорают со стыда,
Друг другу посмотреть в глаза не смеют,

И даже улыбаются с трудом,
А жизнь своим стремится чередом-
Низы беднеют, верхи богатеют…

V

Низы беднеют, верхи богатеют,
Чиновники от жадности звереют
И ищут, где б еще чего урвать:
Или украсть, иль больше взяток брать?

Когда уже нажрутся паразиты?
Ведь наша жизнь уж на куски разбита:
Зарплату по полгода не дают…
А оптимисты улучшенья ждут.

И, может быть, когда-нибудь дождутся.
Но коль от ожиданья не свихнутся,
То от недоеданья заболеют.

Но это не последняя напасть:
Пока чиновники сражаются за власть,
От нищеты народы сатанеют.

VI

От нищеты народы сатанеют
И ищут где б чего-нибудь украсть.
Ну, а куда же смотрит наша власть?
А власти выгодно, когда они беднеют.

И до тех пор, пока так будет продолжаться,
Мы будем в злобе жить и нищете.
Но может быть одумаются те,
Кому положено страною заниматься,

И, наконец, свои откроют уши,
И, может, станут глас народа слушать,
Пока он окончательно не смолк.

А ныне люди вовсе озверели,
Когда б могли, уже б друг друга съели.
Стал человек для человека – волк.

VII

Стал человек для человека – волк,
И каждый каждому готов вцепиться в глотку,
И голос разума уже давно умолк:
Весь разум променяли мы на водку.

Ведь пьяному повсюду хорошо,
Ему любое море по колено,
В бреду он счастлив телом и душой,
Но жертвует последней постепенно.

Но так не может продолжаться вечно,
Ведь в этом мире всё не бесконечно,
Пусть даже разум наш давно замолк,

Но он заговорит однажды с нами,
И мы увидим новыми глазами:
Исчез из жизни смысл и всякий толк.

VIII

Исчез из жизни смысл и всякий толк:
Ведь на конец минующего века
На каждого простого человека
Чинуш и бюрократов целый полк.

Они стремятся свой набить карман,
Других людей до нитки обирая.
У них теперь стратегия такая:
В почете только подлость и обман.

И им, наверно, даже невдомек,
Что все равно придет, наступит срок,
Когда им наши слезы отольются.

Да, верю я, что оживет страна,
И что придут иные времена,
Когда чиновники уже за ум возьмутся.

IX

Когда чиновники уже за ум возьмутся,
Благословенные наступят времена,
И зацветет, зазеленеет вся страна,
И небеса ей ясным солнцем улыбнутся.

Тогда покинут землю зло и нищета,
И люди ненависть навечно позабудут,
Любовь без зависти поселится повсюду,
И в мир придут добро и красота.

И ради этого добра и красоты
В реальность воплотятся все мечты,
И люди в омут счастья окунутся.

Но это лишь тогда произойдет,
Когда правительства полюбят свой народ,
Когда лицом к народу повернутся.

X

Когда лицом к народу повернутся,
Те, кто сейчас стоит к нему спиной,
Тогда родится на планете рай земной,
И силы грозные природы усмехнутся.

Ну а пока мы как в аду, живем,
В грязи, как в том болоте, утопаем,
И эту грязь мы ведрами черпаем,
И сами на себя ее же льем.

Когда же, право, прекратится это?
Мы просим у правительства ответа,
Оно же опускает нас в дерьмо,

И удовольствие при этом получает.
Наверно, только провиденье знает,
Когда правительство поможет нам само.

XI

Когда правительство поможет нам само?
А может быть, оно не хочет замараться?
Но ведь оно в грязи. И нам ли с ним тягаться,
Пока на нем стоит позорное клеймо?

Они – чиновники – не думают пока,
Что даже в ихние заоблачные дали
Дойдут народные невзгоды и печали,
И что народы им тогда намнут бока.

Они не верят, что наступит срок
(И этот срок уже не так далек),
Когда избавятся от них народы ловко,

Когда чиновников народы отдадут
Под свой народный, справедливый суд,
Когда не нужны станут забастовки…

XII

Когда не нужны станут забастовки,
Когда ослабнут путы и веревки,
Которыми нас держат, как рабов,
Тогда не нужно будет лишних слов,

Чтобы понять и оценить друг друга.
Ну а пока, по замкнутому кругу
Мы бегаем во лжи и нищете.
И нами управляют люди те,

Которые на этом бойком месте,
При помощи предательства и лести,
И гангстерской убийственной сноровки,

Пытаются держать народ в узде.
Но люди поднимаются везде
На митинги и даже голодовки.

XIII

И митинги и даже голодовки
Пока-что результата не дают.
А те, кто нами правит, те живут
Как будто в герметичной упаковке.

Они не знают, как живет народ,
Его невзгоды, чаянья и боли.
И не один из них по доброй воле
К народу никогда не снизойдет.

Они открыто могут говорить,
Что им народ мешает лучше жить.
Для них народ, как на глазу бельмо.

А мы пытаемся дойти до их сердец.
Чтоб объяснить им все же, наконец,
Что до сих пор вся наша жизнь – дерьмо.

XIV

Ведь до сих пор вся наша жизнь – дерьмо,
И это, к сожаленью, неизменно.
На смену нам идет другая смена,
Но и на ней позорное клеймо.

Дай Бог, чтоб дети жили лучше нас,
Чтоб им зарплату вовремя платили,
Чтоб их к мученьям не приговорили,
Чтоб им не отключали свет и газ.

Я знаю, мы сегодня не сильны,
Но мы собраться с силами должны,
Ведь детям только мы помочь и можем.

И хорошо б политиков найти,
Которые могли б страну спасти.
Я не силен в политике, но все же…

XV

Я не силен в политике, но все же,
Я знаю, жить, как мы живем, не гоже:
Живем мы, как какие-то скоты,
И с каждым днем все меньше доброты.

Низы беднеют, верхи богатеют,
От нищеты народы сатанеют.
Стал человек для человека – волк,
Исчез из жизни смысл и всякий толк.

Когда чиновники уже за ум возьмутся?
Когда лицом к народу повернутся?
Когда правительство поможет нам само?

Когда не нужны станут забастовки,
И митинги, и даже голодовки?
Ведь до сих пор вся наша жизнь – дерьмо.

30 ноября 1997 – 8 декабря 1999 гг.