Легион

То не труп, но живое мясо,
и не мухи снуют дрожащей рясой:
человек то шагает — летает — кипит
массою черной, точно на суше кит,
что до кожи наполнен червями.
Человек тот изъеден чертями;

источая смрад, что в мякоть спицы,
он шел и разбивались оземь птицы
пролетавшие над ним, и ветер крив,
ослепшей белкой несся на обрыв:
об воду, на воздух взорвавшись, пасть.
Ветер падал, разверзнув пасть.

Цепи рвались, распрямлялась стать —
его руки и ноги пытались сковать.
Он жилище имел в полусгнившем гробу,
головой бил о камни до трещин во лбу,
и молился над ним безуспешно монах,
безрассудно, как мыло о прах.

Пальцы роем комет неслись
по орбите ладони, и кисть
походила на космос или же атом.
Человек искал, но не было рядом —
не то чтобы помощи — яда,
как и земли, и рая, и ада,

и молока — смешно — губ,
птицы исчезли, не болел зуб,
не было времени, жизнь — точка,
точно без ниток сорочка,
размыта до смерти,
нет ничего, но есть черти.

И, когда дрожь ворвалась в губы,
перебежала вглубь, стукнула зубы о зубы,
образуя воздушный — водный — ком
где-то меж глоткой и языком,
человек изрыгнул потоком вой:
— Голос мой, чей ты? Ведь мой?!

Где ты, что ты? Жизнь моя!
Где ты? Где ты? Я ли я?
— Стой, замри. — Иди, шагай.
— Нет, постой. — Шагай.
— Помнишь то? — Про что ты?
— Не забыл? — О чем вы?

— Много нас! — Нас слишком много!
— Ты не мог найти другого?
— Если в теле мы, то где?
В мозгах, крови? — Нигде!
— Вы о чем? — Заткнись. — Молчи.
— Помнишь обморок в ночи?

Пусть большой — не на глыбу —
человек походил на рыбу,
что раскрыла беззубый рот
и в слизи вся. Не она, но пот
на челе, и, хоть солнце — рубин,
человек — не один,

и не знает еще о втором,
что не видим пока за холмом
как и волосы, ряса, сандали,
и подарком терновым его не венчали
и не видно людей за его спиной,
но особо не видим — Дух Святой,

плот его не причалил, не тронул песок.
Одержимый тычет в висок,
и в груди, точно белый шар,
разрастается что-то, источая жар,
и врывается в бедра — руки — пятки:
побежал человек, побежал без оглядки,

не зная куда, как ребенок льнет к матери —
не зная зачем, он бежит по зеленой скатерти,
так как скорость прессует траву,
он бежит по плоскому рву, —
так как скорость достигла падения —
искры летят из-под ног, что от кремния.

Он срывается к берегу полу-летя,
закрыв глаза, растворив себя,
сжав кулаки, последнюю волю,
светлячком рвется к морю.
И, достигнув Христа, ушла спесь.
Не понимает, но чувствует: Есть.

— Имя твое? — Спросил сын Бога.
— Имя мне Легион, ибо нас много.