Память поэма начало-Черновик-

                Голос пропал и дыхание спёрло,
                память надёжно схватила за горло,
                мне от неё не отбиться, не скрыться,
                будто бы кто-то листает страницы,
                крик петуха по утру на слуху,
                с братом у озера варим уху,
                не доводилось отведать вкусней,
                самое сладкое в миске на дне.
                Долго в ночи догорает костёр,
                между собою ведём разговор,
                нас с интересом внимает Луна,
                важной беседе перечит волна...
                В.Бунтов.

Тихой беседе слов запоздалых,
встреча: брат, средний и малый,

Ветер играет на волнах секрет,
что-то волнует и радует свет,

Свет огонька искупального цвета,
нам хорошо, вот награда за это,

Здесь не замолкли в лесах соловьи,
только тревожат, не спят муравьи,

Всё о природе, не капли про нас,
лишь тренировка, рассказа сейчас,

РОдные строки, но разные стороны,
как отмечаются чёрные борозды,

Армия, поступь, судьба благодарная,
старшего брата.., эллиментарная,

Младший, он делал движения резкие,
от домотканого до неизвестности,

Плыли рассветы, светила Луна,
стала другою.., чужою страна,

Много текло заржавевшей воды,
в ней оставались и наши следы,

Вот и сейчас всё почти о чужом,
что же навеет мне память вдвоём:

Звёзды зажглись и упала роса,
мы обнялись, и сверкнула слеза,

Нет рядом брата, не знает сестра,
тьма виновата, не дуют ветра,

Поспела картошка, повеяло хлебом,
печёная, трошки, под ласковым небом,

Ветер колышет опять берега,
нет, здесь не встанут, как прежде, стога,

Луна вдруг сверкнула, нависли рога,
на той стороне осветило луга,

Пойду запасу малость хвороста в лес,
сколько в лесу, непочатых чудес,

Лес окунулся в печаль-дремотУ,
ночку поймал он почти налету,

Воздух прохлады и тёплого лета,
бор благодарен, поклон всем за это.

Тихо, вернулся, братишка уснул,
с ним даже озеро, лес "утонул",

Мне лишь не спится, да камышу,
взяв уголёк, на картонке пишу:

Как на семью надвигалась беда,
как был пожар, где был батя тогда;

Деревня, работа, кончалась страда,
кони в лугах и мычали стада,

"Гордо" стояла на углях труба,
люди вздыхали и молвили:- Ба! -

Трое детишек, корову спасли,
люди смотрите, картошку спекли,

Картошка чернела своей чернотой,
мама и папа опять за чертой,

И было, хоть топись на речке,
чернели уголья вдоль печки.

Отца обжигало, а дети-ростки,
стучало и било, кипели мозги,

Катя, подружка, сестрица Галина,
живы, здоровы, рассказ будет длинный:

Затеяли с веток картошки-костёр,
а Сашка малой озорник и шустёр,

Был у соседей, он здесь не при чём,
спички не знал, где лежали ещё.

Ветер-проказник, взметнул в облака,
"петух" уж коснулся почти козырька,

Как символично, пишу здесь углём,
тогда пятистенок объяло огнём,

Осень, подруга несчастья с дождём,
живут ребятишки, а горе-ручьём,

Маленький штрих, сапожки у Галины
тоже сгорели, зима будет длинной.

Младший сопит, я истёр уголёк,
отец подыскал небольшой уголок,

В котором родился и средний, и младший,
только родителям стало не слащё,

Галя, Катюша, сестрички, браток,
тот озорной, не курносый-Сашок,

Коля и Вова сейчас у костра,
Вовка заснул, да и Коле пора,

Коля покорный слуга на странице,
Бунтов храпит, Соколову не спится.

Что же, подкину, не жалко мне дров,
гнать из палатки "друзей" комаров,

Этим ребятам, как Коле не спится,
знают в деревне, а Вовке лес снится,

Город, дороги заполнили душу,
вам расскажу про сестрицу Катюшу:

Девочка-сказка, подружка весны,
сколько девчонок таких у страны,

Она не пройдет без улыбки по полю,
такая досталась её малая доля,

Читала, писала чуть-чуть на холстах,
о чём не расскажешь на белых листах,

Любила, хвалили её земляки,
уж больно слова у ней были легки,

Порхала как бабочка, стрекоза,
какие весенние были глаза,

Жизнь заставляла свой хлеб добывать,
уехала в город, поддерживать мать,

В няньках у тётки всё летом была, 
мама домой на беду привезла:

Ветер крадёт запоздалые листья,
вновь повторюсь, мне той ночью не спится,

Июльский тот день и, мой день рожденья,
а на сердце боль то ли горькое жженье,

(И сёстры в клуб пошли на танцы,
а там и у нас звучат романсы),

Девчонок юные лета-года, как назови,
мечтали о большой любви,

Домой за полночь возвращались,
шутили, встретившись, смеялись,

Помыли ножки на пруду,
а дальше помню, как в бреду,

Шагов десяток до крыльца родного,
но не дошла Катюша, ей не дано "другое",

Висели провода на их земном пути,
не видно их, судьбу не обойти,

Здесь физика вмешалась и прогресс,
те провода развесил грозный бес,

Упавший столб, глядел сосед из дома,
как будто с жизнью и прогрессом не знакомый,

Под электричеством те были провода,
во всю деревни, в нас пришла беда,

Катюшу положило на траву,
я помню, до сих пор реву.

Галину та же физика спасла,
очнувшись, закричала, как могла,

Висок прожжён и прожжена девичья грудь,
деревня Катю проводила в вечный путь.

Вот здесь уж невозможно не заплакать...
(здесь слёзы словно, в бой, атакой)

Виновник найден, а потом сосед,
был столб уронен и машины след,

Простил отец его, дочь не вернуть,
закрыли дело, мы продолжим путь,

А сколько было залито вином,
отец всё чаще у стакана видел дно,

Хотя детей кормил, поил и обувал,
окончив школу в город каждый уезжал,

Учились, получали специальность,
по-взрослому смотрели на реальность.

Армейский круг был каждому знаком
ко сну склонило, расскажу потом.

Палатка, стук, хоть ласковый такой,
опять тревожит мой ночной покой,

Шутливый дождик капнул на ладонь,
как бы спросил:-Не ждали, вам поклон-

Мне передало солнце с высока,
когда оно застряло в облаках,

Поклон сестрица передать велела,
хотя вначале беспокоить не хотела,

Всем-всем живущим на земле,
а больше тем, кто пашет на селе,

Всё хорошо у ней, за вас спокойна,
когда живёте на земле достойно,

В гости не ждёт, у всех своя судьбина,
и потому, что матери година,

Третья, от зимнего ночного декабря,
и улетела, не хотела беспокоить зря.

Бродяга-ветер резво налетел,
прошёл по озеру и мир повеселел.

Река до этого со мной пока грустила
и вдруг она немножко зарябила,

Как будто строки захотела написать,
уж утро и пора палатку "вытряхать".

Вставать с росой и молчаливым лесом,
когда-то плавал мой братан в Одессу.

Моря, порты к экватору поближе,
а солнце уж верхушки мирно лижет,

Когда оно охотится-в зените,
всё понимал, родители, не спите.

Так каждый день, в неосторожность ночь,
что забрала, за что не знала дочь.

Есть здесь поверье, не совсем земное,
кто на Земле хорош, то Бог приходит за тобою.

Оставив память о тебе, делах, победах,
немного расскажу сейчас о деде и прадеде:

Иван Андреевич, дедуля по отцу,
ему колхоз казался не совсем к лицу,

А бабушка Наталья, веря Богу,
другую выбрала себе, ему дорогу,

-Нам Бог, на камне уродит-
решили на собранья не ходить,

И не вступать в колхоз насильно,
но стало жить так трудно, непосильно,

За саботаж-тюрьма деду Ивану,
ударил ветер по семье и по карману.

Иван рос без отца, его не зная,
должно быть и как сироты, страдая.

А мать его (прабабушка моя) молчала,
а спрашивал, то только лишь вздыхала,

Одна жила, а родила сынка-Ивана,
да и конечно был сынок желанным,

Но тайну рассказал потом лишь мой отец,
в деревню на постой заезживал купец,

(Губерни Костромской, Буйского уезда,
Давыдково деревни), поместья родового

Пушкина родных, которое и ныне там-музей*
поэта, собирает всех его друзей,

То дядя был двоюродный, великого поэта,
рождённым кем Иван, осталось без ответа.

(Все рядом деревни-кордоны вокруг,
пишу всё, пишу. А читаешь? Мой друг).

Братан из палатки слепой и ползком,
не хочет покинуть, понравился дом,

Сон детства приснился, пришёл невзначай,
пахнул ароматом предутренний чай.

Вскипел очень быстро, как солнца шаги,
строку оборвал, слушай брат, помоги.

А озеро чисто манило прохладой,
другой чистоты братанУ и не надо,

Приятно смотреть мускулистое тело,
волна обнимает и чисто, и смело.

Следы видно спорта, далёкого детства,
И кто же тут рядом кричит по соседству?

На озере "громко" проснулись лягУхи,
и шум городской здесь не давит на ухи.

И что примечательно, квакают в такт,
и лес закрутил неземной кавардак,

Треск сучьев "случился", на дым от костра
слетелись сороки, им знать всё пора,

Чтоб лесу сказать о не званых гостях,
всё в миг разбрехают во всех волостях.

Но вот конкуренты слетелись к костру,
клопы-воробьишки спешат по утру,

На хлебные крошки печёного хлеба
и трель жаворонка в предутреннем небе.

Природа, природа, вокруг города,
какое блаженство забралось сюда.

Контрастные строки опять у меня,
но сколько же было в том мире огня.

Война забрала у Ивана троих
и лишь Михаила оставив в живых.

Саша и Федя на фронте пропали,
Астафий уж дома, селом провожали,

От ран после бойни оставил он мир,
и раненый сильно пришёл Михаил,

Отец мой, служивший на Дальнем**, вначале,
потом канонады войны зазвучали,

Тогда эшелоны под грифом "секретно",
спешили на запад, на помощь успешно.

Изгнали врага до столицы Берлина,
оставив Наталье с Иваном лишь сына,

Всего одного, много пало в селе,
но русский солдат всё же смерть одолел.

Лечился, на жизнь не смотря с высока,
костёр затухает, прощаюсь пока.

Хочу рассказать про раненья его,
смотреть на раненья, то проще всего.

Лежал, истекал кровью, звал медсестру,
но только очнулся живой по утру.

Хирург средних лет, ему низкий поклон,
почти невозможное пробовал он,

Ему отпилить... эти ноги совсем,
достаточно в жизни он видел гангрен.

Такие осколки, не то что б ходить,
но доктор решил здесь судьбу сохранить;

Прочистил, берцовую кость удалил
на юных ногах, но он их сохранил.

Такой медсанбат, боевой, полевой,
с ногами отец, но с седой головой.

И Доктор на месте лечил паренька,
когда всё нормально и крепли бока,

Осколки ещё из груди извлекал
и вроде давно наш герой истекал

Кровью, которую влили в живую
и жизнь подарили солдату другую,

И сестры-сестрички, хохлушка, еврейка,
когда расставались, поплакать несмейка.

Просил, провожая солдата на Юг,
заполни анкету, всё просто, мой друг.

Хочу сам я знать, как ты ходишь потом,
и думаю спляшешь, и песню споём.

Вот как оно вышло, вернулся калека,
и всё на своих, да и около века.

И рубцевались раны на ногах,
косил траву, гулял в родных лугах

Зелёных, там где бегали овечки,
был благодарен и судьбе и речке,

Которая мирно течёт в берегах,
на ней мы, с братишкой, текущёй в лесах,

Какие просторы омыла она,
но люди на ней испивают "до дна",

Налоги на скот, на деревья и птицу,
такое во страшном, во сне не приснится.

Давили и жали к земле мужиков,
в России так было во веки веков.

Писать можно много, не короток век,
а сколько в стране протекает тех рек,

Но только ли реки, всё помнят озёра,
на лучших, на наших семейных просторах,

Всё помнят леса и загадочный бор,
он помнит пожары и жадный топор,

"Топор перестройки" и жадного пепла,
страна от попойки, деревня не крепла.

Немного политики всыплю в природу,
она проживает в любую погоду.

Деревня жила, обрастала корнями,
пахала и сеяла, всё больше конями,

ЦУ прилетело из недров ЦК,
загнать на усадьбу всего мужика,

Коней на колбасы, рабочему классу,
мужик пострадал и состроил гримасу.

Усадьба центральная, новая жизнь.
Но как на усадьбе стога насушить?

И травы поникли, и сено в полях,
ошибок всегда не прощает земля,

Когда укрупнили колхозы, совхозы,
не вывезешь стало от фермы навоза,

Скопились отходы и всякая грязь,
которая в реки потом пролилась.

А помню, как раньше со старшей сестрицей,
фуражкой лишь взмах, наслаждались водицей,

Не зная болезни и всякой химеры,
голов восемьсот, разве выгонишь с фермы.

И речка несла думы, рваную суть,
её чистоты никогда не вернуть.

И стали крестьяне свой скот забивать,
и времени много, стакан поднимать.

(Россия, пьяная Россия,
простила ты родного сына?)

И дочерей, и сыновей, партийных,
чаще беспартийных, простых и мирных.

Как стали перестройкою шагать,
свободой бредить и друзей терять.

Всё, то история другая,
сегодня видим на экранах попугаев,

Не тех цветных и, мало говорящих,
а самых, лживо-настоящих.

Которым нужно закрепить порог у счастья,
пусть сбудется у них, без моего участья:

Не получается, кругом моя страна,
тем более родная сторона.

А перестройка гробила страну,
"сестру" теряла в малую войну.

На Юге одичалый терроризм,
в своём названьи сохранивший "изм".

Бесславно направляли пацанов,
об этом знает их родная кровь.

Мир Запада всё лил в огонь бензин,
да предавал наш лысый господин,

И наживался, и на горе, и беде
на АЭРОФЛОТЕ, Лаговазе, да везде.

Себе кормушку создал из страны,
А что народ, чтоб не было войны.

Война идёт и рыщет по углам,
да тащит в Думу пропартийный хлам.

То технологи огромных кошельков,
да не пускали честных мужиков.

Погибли: Рохлин, Лебедь-генералы,
лишь нищая страна переживала.

А гибли Ахромеев-маршал слова,
на телевиденьи история готова.

Поверить в то, что маршал удавился,
"стрелять он не умел, не застрелился".

А кто капкан припас для  генералов,
суд всё учёл, но правды не сказал он.

И Рыбкина до смерти напугали,
не нашли его не на одном вокзале,

А то б похоронили с почестЯми,
да рассказали, запил он с гостями.

Срок выборов второй у президентов,
тревожит сон всех сильных континентов.

Сейчас понятно, Ельцин уж больной,
Дыбеки оперировал страной.

А вот и их на белом свете нету,
и открываются больной страны секреты.

Здесь я не ратую, они же тоже люди,
без президента час страна не будет.

Политиков валили беспределом,
а разобрались на бумаге мелом

иль росписью вилАми на воде,
выходит снова быть большой беде.

В момент последний бы беда пришла,
но Президента вновь страна нашла.

Тянул страну, народ вел от тресины,
для недругов имел свой кол осины,

врагов ему хватает и в России,
Владимир Путин развивает силы.

Ожили Авиация, флоты,
Российские военные на "ты"

С военной техникой и мощью подготовки,
часть новые почистили винтовки.

Наладились и с НАТО диалоги.
Но от кого России ждать подмоги?

За страны малые уверенно вступился,
куда один грузин так торопился.

Но всё не гладко и в своей стране,
страницы есть подобные войне.

Слаба позиция по грязным казнокрадам,
законы править, что подобно аду.

Подвижки есть шажками, но к вершине.
Уютно ль стало демократам на малине?
   июль 2016

*В день рождения А.С.Пушкина родственники поэта и любители
русской словесности по традиции собираются в д.Давыдково,
что под Костромой.

**Отец, Соколов Михаил Иванович был призван в Красную Армию
в 1940 году и проходил службу на Дальнем Востоке, где его и
застала ВОВ. Восточные дивизии только позднее, когда стало
понятно, что Япония не вступит в войну, позднее тайно перебросили
на Западный фронт. Этот герой попал в район  Калинина, Великих Лук.


Папы нет уже, брата-Сашка,
до столетья не сделав шажка,

Папа к Маме "ушёл" навсегда,
уж всех нас провожают года...

Бунтов друга теряет на век,
для него дорогой человек,

а родные и мужа-отца,
не терял ни когда он лица!

А родным и друзьям-право жить,
верно память их внукам хранить.

Пророчу не печальной ноте,
поздней всё новое прочтёте...

        19.11.2016

Сейчас позволю кратко отступленье,
его не стало б том стихотвореньи,

но память нажимает всякий раз,
о друге будет маленький рассказ:

Служили в Армии... сейчас в другой стране,
которая застряла на войне.

Донецкий парень русый без отца,
который "не терял всегда лица".

Его искал я долго-10 лет,
а он уже давно покинул свет.

Мне сердце говорило всё тогда,
его на небо требуют года...

Не получил на письмецо ответа,
вот весточка пришла, как раз об этом.

Но у его есть сын на белом свете,
внуков сколько, мне пока-секретом.

Февраль 2017.

Уходят годы, как друзья уходят,
они не знают кто-кого проводит.

июнь 2017.




прод....