Моей маме ровно девятнадцать,
Ну а папе – ровно двадцать пять.
Он уже успел в любви признаться,
а она – “Подумаю” опять.
У нее – наколка на предплечье:
Воровская финка и кинжал.
А ему ответить просто нечем.
Да и вид наколки не сражал.
Папа – из серьезных: он – военный.
Носит портупею на ремне.
(Он был не похож на Гуинплена:
Симпатичный, говорят, вполне).
Мама – неуемная безбрежность!
А запляшет, пол застонет аж…
Папа – запоет тихонько, нежно…
И молчит. Совсем другой типаж!
Две моих надежды не сливались,
Не соединялись. Не клялись.
А я ждал на небе эту завязь,
Когда завязь превратится в жизнь.
Ангел дал мне весточку на небо.
- Получи, любезный, и танцуй.
Я клянусь и Господом, и Хлебом:
Нынче видел первый поцелуй.
Скоро ты у них в любви родишься.
Приготовься: будешь на Земле.
Но гляди: ты там не насладишься.
Быть тебе вне счастья и во мгле…
26.09.2011 г.
1937-й
© Copyright: Борис Пахомов, 2011
Свидетельство о публикации №111092606403
Свидетельство о публикации №111092606403
Рецензии