Приказ

Фашисты откатились на исходную.
Бой захлебнулся разом и затих.
Но чую я,  здесь будет преисподняя,
И  ждать недолго мне  осталось их.
А летом умирать совсем не хочется,
Как впрочем,  и в другие времена.
А рядышком, за этой самой рощицей,
Уже  пальба  отчётливо  слышна.

А я один. И нету подкрепления,
Моих друзей обратно не вернуть,
Они вот в это самое мгновение
Уже на небо  скорбный держать путь.
А у меня приказ и знаю точно я,
Что не сойду с высотки  ни на пядь,
А завтра, может быть,  приедет почта,
И вдруг письмо мне выпадет опять…

– Беги! Спасайся! Сможешь  ещё спрятаться! –
Кричат надсадно птицы в облаках,
– А пулю в сердце… знаешь, мало радости…
Беги!  Спасёшься ты наверняка!
И шепчет кто-то на ухо (невидимый):
– Не до геройства, знаешь ли, сейчас.
Ты здесь один. Их видимо-невидимо – …
Послушаться б… Но только есть приказ.

Они всё ближе. Сытые, дородные,
Тупой невозмутимостью полны.
Они идут,  идут рядами плотными,
Живое воплощение войны.
И мне уже плевать на подстрекательства,
Которые  звучат в моём мозгу.
Ведь  сам себе я не прощу предательства,
Коль,  если вдруг возьму да и сбегу.

Палите, гады!  Вон он я! Давайте же!
Ну, кто рискнёт поближе подойти!
Ещё успею разрядить в ближайшего -
Потом, наверно, в дальние пути…
А летом умирать… Обидно всё-таки…
А вместо лиц – один  сплошной оскал…
И вот палю,  палю по фрицам с лёту я,
Ведь тот приказ никто не отменял.