В никому

Я, наверно, одна из чеховских, которые всё «в москву, в москву»,
ты, один в один, нигилист и циник, который лягушек резал.
Такие лав-стори случаются не по воле рока, не по волшебству,
а по вине нарколога, недолечившего автора абсурдной пьесы.

Нам бы жить в эпоху кунсткамер и анатомических театров,
чтобы наши тела препарировали врачи в парадных костюмах,
чтобы устройству наших душ посвящали трактаты психиатры,
а за  приверженность нашим идеям страдали узники в тюрьмах.

Я честно пыталась заполнить твое кресло, привела какого-то,
но он стал отворачиваться к стенке уже через две недели
и ушел от меня в зазеркалье к беззаботной алисе, которая
разделяла его  интересы (каннабис, дзен, эксперименты в постели).

А пока жизнь идет в установленном ритме, за сезоном сезон.
Я успешно функционирую, вчера вот исполнилось тридцать.
Бесприданницы и ассоли все так же гипнотизируют горизонт,
не подозревая, что сменили пол и принцессами стали  принцы;

гумберты - под надёжным прикрытием теорий акселерации,
пишут диссертации по  педагогике и возрастной психологии,
зевая, наблюдают в прямой трансляции сеансы кастрации,
а на коленях  у них - лолиты бесстыжие и длинноногие.

Хорошо, что во всём этом безумии есть подруга Асенька,
она за тобой шпионит, сигналит цветочком на подоконнике,
что ты приводишь кого-то на ночь и спишь с ней (цветочек красненький)
или не спишь  всю ночь, но при этом один (зелёненький).