ЗИМА - Рассказ

           Прекрасное воскресное утро. Окно на балконе отворено. Я вышла на балкон, чтобы покурить перед отъездом, и увидела двух белых голубей, воркующих и тесно прижимающихся друг к другу – это утро выдалось прохладным. Но эти два голубя… не помню, чтобы я замечала их прежде…
           Я проснулась с плохим настроением – снился какой-то странный сон: и хороший и нехороший…  – теперь никак не могу на чем-то сосредоточиться. Мне предстоит многое успеть. Но руки не слушаются…  Мои нервы – тоньше нитки…   В моем сердце живет один человек, его зовут Алекс. С Алексом я познакомилась в прошлом году. Он приехал из Москвы к друзьям – у него их много, здесь, в Киеве. Мы познакомились во Дворце Культуры – там проходила выставка  молодых художников.  Я - простая девушка, фотограф, человек, любящий свое дело - это мое призвание. А Он… он такой необычный, прекрасный, всесильный… и безмерно талантливый во всём. Я влюбилась в этого парня, и ничего теперь не могу поделать с этим.
          Перед  отъездом Алекса в Москву мы пообещали писать друг другу письма. От него я письма не дождалась, тогда решилась написать сама. Через время он ответил, что занят. Я написала еще, но… он перестал отвечать. Мне было больно, я не понимала, почему он так поступил со мной.

          Было  восемь, когда моё внимание отвлёк дребезжащий мобильник - звонила подруга Олеся, просила, чтобы я приехала.
Мы обменялись несколькими фразами, из которых выяснилось, что у нее все хорошо, а у меня – непонятно как.  Мы попрощались. Нужно было торопиться: через 20 минут – маршрутка, еще через 30 – мне должны были вернуть папку, важную для меня. Я уже была собрана; на столе остывал завтрак, к которому я не притронулась.  В прихожей меня ждали черные лакированные туфли  и  красная кожаная  куртка. Я заперла дверь на ключ. Лифт, как обычно, не работал. Но серая лестница – всегда к моим услугам.
          На улице было свежо. С моря дул прохладный соленый ветер, слегка покачивая верхушки обнаженных деревьев. На них чернели вороны, тем самым заполняя пустующее пространство.    
Через десять минут я уже сидела в троллейбусе. Пассажиров оказалось немного, и  заходили-выходили они не на каждой остановке, поэтому доехали быстро.
Встреча состоялась, я забрала папку со своими работами, и поехала к Олесе, чтобы поделиться своими  успехами.

                ***
          Наступила зима…
Я трудно переношу эту пору года. Может, просто потому, что боюсь холодов и простуд.
          Мой Алекс приехал в Киев. Приехал, и позвонил мне. И тогда я впервые, за все время расставания, допустила мысль, что нужна ему. В нашем телефонном разговоре прозвучало признание в любви. До этого признания Алекс написал замечательную песню, одну написала я, и подобрала к ним музыку.  Алекс, ты помнишь наши песни?  Но Алекс уехал в Москву, и все повторилось: я написала ему:
«Алекс, солнышко моё, я люблю тебя!»
Но Алекс ответил, что любит другую, что… 
О, как же мне было больно! Зачем? За что?
Сколько обидных и страшных слов есть на свете, но эти… эти слова вытрясли, растоптали мое беззащитное сердце. Ты снишься мне!  С самого начала я вижу сны о тебе. Просыпаюсь, и смотрю, нет ли пропущенного звонка, но…
          Сегодня я снова приехала к Олеське, она спрашивала меня о чем-то, я не слушала, не отвечала ей. В общем, разговор как-то не вязался, я нагрубила и захлопнула за собой дверь. 
          В семь  вечера я  сидела в троллейбусе и смотрела в черное окно, но не замечала ни людей, ни того, что происходило на улице. Я думала о нем…
Старухи, сидевшие впереди меня, перешептывались, вероятно полагая, что говорят тихо, но до меня доносились отдельные фразы:
- А Маринку ее возлюбленный бросил, слыхала?
- Как так?
- Да вот так, сказал «не люблю», теперь ищи-свищи его; днём с огнём…
- А Маринка - что?
- Жить, говорит, без него не может. Осунулась девушка, места себе не находит…

Потом были еще слова: «любит», «звонит», «просит», «ждет», «вернётся»...
Потом была остановка… 
Обе женщины вышли,   так и не рассказав, что произошло с той бедной, брошенной девочкой.

- Девушка, выходите! – вывел меня из тяжелых раздумий громкий бас старого кондуктора.
- Разве эта остановка - конечная?
- Да, сколько же тебе повторять!..

         Я вышла. Было очень холодно. Снежные хлопья слепили глаза, иногда я оборачивалась и спиной шла против ветра.  Усталым, изнеможенным шагом плелась я возле домов, мимо горящих витрин магазинов, мимо высоких и вечно одиноких фонарей, виновато потупивших свои головы в снег, и всегда освещающих только то, что происходит у них перед носом…
         Я открыла дверь, бросила ключи на комод. Быстро переоделась, поставила чайник на плиту и ушла в зал. Меньше всего мне сейчас хотелось грустить. 
Я включила радио – играет знакомый сплин.
Вспомнила, что на журнальном столике должна лежать пачка сигарет. Нашла. Закурила.
Из кухни доносился дикий свист закипевшего чайника; не помню, сколько он свистел - полчаса, час?
Я включила ночник, забрала со стола фотографию, чтобы в очередной раз посмотреть на нее: Алекс и я сидим на скамейке, он нежно обнял меня за плечи,
а я запомнила это прикосновение...

         «Я люблю тебя, Алекс!» – выстукивало мое сердце в такт доносившейся мелодии…  И я позволила себе заплакать;  столько времени я держалась и запрещала себе плакать, что  теперь слёзы  вырвались сами...
Мне очень хочется верить, что я не обманулась, что расстояния – это пути к сближению…  За окном – рассветало. Мои глаза сильно болели от продолжительного плача. Раздался звонок. Я вскочила к столу, схватила телефон... Но это всего лишь  будильник… звонит почему-то будильник...