Баллада о мальчике и волке

            сыну Лёлику

За каждым деревом стрелок,
куда ни глянь - флажки,
и еле лапы доволок
бедняга до реки.
Но близок сзади песий визг,
чтож, коли так, вожак
с высокой волжской кручи вниз
последний сделал шаг.
Был смел, но краток тот полет -
волк не умел летать,
и с силой грянувшись об лед,
не смог он больше встать;
кровавым пламенем цветок
в глазах его расцвел,
и, воздуха хлебнув глоток,
подумал волк:" Увел."
Волчица с выводком в норе,
и чтобы их спасти,
смог за собой он по-заре
облаву увести.
И отходил в свой волчий рай
он гордо - как и жил,
и лишь клыков неровный край
в улыбке обнажил ...


Устав, курили у реки
облавщики толпой,
вдруг кто-то вскрикнул: " Мужики!
А серый-то живой! "
И в подтвержденье тишину
прорезал слабый вздох.
И крякнул егерь: " Ну и ну!
А ведь и впрямь не сдох..."
И - странно, но - ничья рука
не поднялась добить,
решили: хрен, чай, с ним пока,
пусть дышит, так и быть.
Знать, так уж было суждено -
не сгинуть. И в клети -
пускай в плену, в неволе, но -
от гибели уйти.
Та клеть нашлась у старика-
волчатника.В крови
в нее и бросили волка:
мол, выживешь - живи ...


Едва в себя сумев прийти,
он ткнулся мордой в дверь.
Ведь волк не создан для клети,
волк - это вольный зверь.
Объятья смертушки крепки,
а все же жизнь сильней.
Скребли затылки мужики:
" И впрямь живуч злодей. "
Лишь шавка с погнутым хвостом
все кидалась на клеть,
ну, правда, где еще потом
позволят так наглеть.
До слез один хозяйский гость
над псиной хохотал
и за геройство даже кость
дворняжке глупой дал.
А волк на глупые прыжки
лишь иногда в ответ
вдруг обнажит свои клыки
и твари тут же нет.
Он понимал, как ни крути,
что шавке той дурной
не страшен он пока в клети.
А клеть была стальной.


Волк жадно пил, но мало ел,
он редко мог уснуть.
он тосковал. Ведь он хотел
себе свой мир вернуть.
Тот мир, где лес, поля, луга,
где ветер озорной,
и где ласкает берега
река шальной волной,
где тот овраг с сухой норой,
в которой он рожден,
и где в густой траве сырой
однажды под дождем
азарт впервые испытал,
гонясь за русаком,
и где в родимой стае стал
матерым вожаком.
Острее и еще больней
тоска его была,
когда грустил вожак о ней,
которая ждала, -
та, что осталася в норе,
чтоб выводок спасти,
когда сумел он по-заре
облаву увести.
Он прутья пробовал разгрызть,
он пол разрыть мечтал,
но лапам и клыкам ни в жисть
не одолеть метал.
Вожак бесился, рвал, рычал,
он бился головой...
А ночью над селом звучал
его протяжный вой ...


Однажды вечером малец -
пацан лет десяти,
покуда дома спал отец,
открыл засов клети.
" Беги - промолвил шалапут,
смахнув слезу с щеки, -
тебя наверно дома ждут
волчица и щенки.
Наверно плачет и скулит
в норе твоя семья.
Давай, беги, тятянька спит
и в хлам пьяны дядья.
Ты тятьку моего прости,
не ведал он, поверь,
что волк не создан для клети,
что ты - свободный зверь.
Он думал,станешь ты, как пес,
подворье сторожить,
но тот, кто вольным с детства рос,
не сможет псом служить.
Давай же, серенький, беги
и вновь не попадись,
а люди, хоть тебе враги,-
на них ты не сердись.
Ну что поделать, коль таков
несправедливый мир,-
не любят люди вас, волков,
собака - их кумир."


Волк выполз из своей клети,
он шерсть свою встряхнул,
и словно говоря - " прости ",
ладонь мальцу лизнул.
И, абсолютно не таясь,
рванул к своей норе.
А шавка, в ужасе трясясь,
скулила в конуре.
Смеясь, отважный паренек
дворнягу приласкал:
" Ну не скули же, он убег. "
И ей сухарик дал.


Ночной мороз слегка крепчал
и мир как будто смолк,
а по снегам по белым мчал
подобно птице волк -
туда, где лес, поля, луга,
где ветер озорной,
где летом бьется в берега
река шальной волной,
где тот овраг с сухой норой,
в которой он рожден,
и где в густой траве сырой
однажды под дождем
азарт впервые испытал,
гонясь за русаком,
и где в родимой стае стал
матерым вожаком.
Он мчал быстрее, все быстрей,
ведь сил ему дала
мечта о скорой встрече с ней,
которая ждала -
той,что осталася в норе,
чтоб выводок спасти,
когда сумел он по-заре
облаву увести ...


В избе прогретой на печи
счастливый спал малец,
а у пустой клети в ночи
курил его отец
и думал: " Ишь ты, ведь не сдох
и с плена смог уйти.
Ну чтож, пущай их волчий бог
хранит его в пути. "


Зажглась неспешная заря,
светало на дворе,
и хруст ржаного сухаря
затихнул в конуре.