Арт-Арбат

 25 февраля 2011 в 0:32

                Мне говорили, что я похож на Женю, но нет, я был копией Гриши, такой же мятежный ангел, не нашедший себе места в жизни. Чем больше я вчитывался в Мишин дневник, тем более находил отражение своё. Долгое время я был схож с одной литературной российской группировкой, которая оставила свои следы и в Москве, и в Петербурге, и на Кавказе. В Пятигорске мы устраивали выездные вечера, где читали свои стихи.  В Москве мы собирались в небольшой двухкомнатной квартире недалеко от Смоленки. Когда мы напивались, то выходили к памятнику Булата и  горлопанили там свои шуточные манифесты, прославляющие чистое искусство.
                Гениальное было время и соответствующие люди. Все померли уже давно: кто от  передозы гаша, кто от убийственной тоски. Каждый торчал от чего хотел. Женя однажды встретил девушку, которую отверг в своей молодости, она оказалась женой де-путата, надо сказать, красивейшая женщина была, мудрейшая, она бы стала камнем ему. Потом долго переживал. Заставлял нас участвовать в операции по её возвращению, молил её о милостивой помощи, обещал дворец из мастерской сделать, триптихом  всю стену в её честь украсить. Конечно, это не сработало.  Кто нам король – тот им – ш<…> подзаборная. Деловые люди, что любят – чтобы костюмчик, как влитой сидел на манекене.   А у нас душа широкая!...
            Собственно, когда мы были молодые, а это время пришлось на конец 80-ых,  то атмосферка в стране  была нервозная, словно, баба в период менструации. Трясла нас жизнь, ох, как трясла. Но мы продолжали каждый день бороться с предрассудками общества и преодолевать какую-то дикую безысходность. Я был, похоже, единственным, кто из нас держал какую-то связь с внешним миром до определённой поры, пока не ушёл в себя. Я всегда был чистоплюем, не курил, не имел отношения с препаратами, ходил в церковь, молился. В принципе, вся наша арт-группа была чистая и нравственная, у нас не было проблем с наркотиками, и напивались мы по праздникам, так что Булат на нас с грустью смотрел лишь изредка.
              С Женькой я познакомился в Питере в «Собаке» в 85-том, мне восемнадцать было лет. Я не принадлежал к литературному официозу, и как-то просто пришёл на вечер, дело летом было, Женьку увидел, ему двадцать три было, он в доме Мурузи жил на площади Искусств, снимал там с Мишкой комнату у Гришиной бабушки. Вообще, все мы были коренными москвичами, но в Питер нас судьба завела… Когда мы сдружились, и начали планировать собрать рок-группу, чтобы нести искусство в массы, укреплять любовь к поэзии у народа, то один знакомый Женькин художник предложил нам отдать, так сказать, на время свои покои – мастерскую – на временное пользование за то, что мы приведём ему пару хорошеньких натурщиц. Мужик этот был странный, ему сорок четыре уж стукнуло, а он всё по кабакам шлялся, потом молился. Как мне рассказывали наши, он был чуть ли не первым на нивах СНГ, кто практиковал авангардные швецкие  течения в области семейного бытования. У него в квартире по 10 человек жило.
          Много,  вообще, всего я за свою жизнь повидал красочного…