другу Джону

                Котенко Джону Альбертовичу
                (умер 3 марта 2011)


Я звонил тебе днём, чаще - вечером.
Заходил по пути и специально.
Только длинные гудки, как отметины,
Отвечали из трубки печально...

Я не знал, есть ли, дома ли ты.
Не хотелось без дела тревожить.
Но хотелось, по дружески, глаз теплоты,
Что встречали уютно в прихожей.

Но никто на звонки что-то не отвечал.
И звонок еле слышен за дверью.
Я не знал что подумать, быть может устал
Ты сегодня, не до посещений, я верю.

Не хотелось быть гостем незваным.
Четыре гудка. И я трубку ложил. Как учил ты.
Через день, через пять вновь названивал.
Но опять повторялось всё вновь, как и прежде.

Может, болен ты был, может быть уезжал.
Не у кого спросить, снестись не с кем.
Может твой телефон отключён, или просто лежал
В недоступном для слушанья месте.

У меня тоже были другие дела.
Но в текучке нет-нет да и вспомню,
Что давно мы не виделись - как ты сейчас?
Вот возьму, позвоню и напомню.

А потом как-то дочь твоя трубку сняла,
Что к тебе заходила лишь в гости.
Я тебя попросил. Она не поняла
Кто звонит и зачем его просят.

Я назвался. Потом стал ей напоминать,
Что мы виделись раньше и, видно, не помнит.
Но в ответ я услышал, что месяцев пять
Как его потеряла... и, вряд ли, поможет.

Только чувство утраты всё гложет...

19.08.2011