Бледные кораллы, один сон

... это было очень приятно — вдавливать нежные пальчики в мягкий, как мука, и почти
такой же белый влажный песок... существо шло по девственно-пустынному пляжу в одних маленьких трусиках-шортиках, неся их на плавно закругленных бедрах кокетливо и даже слегка горделиво. Бледная розовато-коралловая бязь их, окаймленная сверху и снизу милой рюшью из белой кружевной тесьмы, очень шла к ее незагорелой коже. На трогательно-тонкой шее, слегка прикрывая маленькую, округлую, вполне античную грудь, покачивалась лишь гирлянда из бело-желтых тропических цветов. Девушка с явным удовольствием подставляла незащищенную кожу прохладному солнцу, словно созданная для его остывающих октябрьских лучей. Полное безветрие, безлюдность песчаной косы, далеко уходившей в залив, делали этот первый после нескончаемых штормов погожий день неожиданно-приятным подарком Нептуна. Бледнокожее созданье прилегло на самом краешке узкой косы довольно далеко от берега и, подперев голову рукой, задумалось, по привычке наматывая на палец короткую прядь слегка вьющихся волос. Ни о чем серьезном не думалось, от осязаемого и переживаемого удовольствия мысли скользили по поверхности моря, не проникая в его коралловые глубины...
А Нептун был неподалеку, точнее совсем рядом, не досягаемый для восприятия этого  безмятежного существа. Его мучимое думами сознание мутило океан уже много долгих дней, бурная непредсказуемая природа его, легко впадающая в безрассудный катастрофический гнев, почти не знала покоя, и кошмарные видения прошлых и будущих бедствий преследовали могущественный разум. Ощущение счастья бежало от мрачных глубин его духа еще на заре молодости, и суровость, так легко вытеснившая бесшабашную лихую веселость, угнездилась в скалах памяти. Молчаливый взгляд, с неотрывным упорством прикованный к бледно-коралловой коже незнакомки, казалось, пытался выпить ее тихую прозрачную радость, сильная грубая ладонь мягко волновала изумрудную глубину, чтобы на белом песке тихо журчал нежнейший прибой, дыхание почти остановилось, чтобы случайный ветер не всколыхнул ее рассыпавшиеся в беспорядке пряди. Девушка закрыла глаза и, нежась на солнце, гибко потянулась. Это вызвало у Нептуна глубокий вздох, а выдох долетел до жемчужно-розовых раковинок ее груди, вызывая неожиданный трепет.
И в это мгновенье они почувствовали, как незримо сливаются вместе, и нежное объятье обволакивает, непреодолимо тянет их стать еще ближе, еще... соединяются губы, переплетаются руки, смыкаются тела...

...октябрь выдался на удивление тихим и солнечным. Отпуск закончился, этюды были уложены, чемоданы готовы, только на мольберте продолжала стоять почти завершенная картина. На ней резкими мазками было изображено лицо мужчины неземной привлекательности, каждая складка, каждый выступ или ложбинка на нем были точно вкраплены в ткань полотна, словно вылеплены из глины, прорисована каждая волна густых буйных волос, жестко очерченные губы, почти скрытые усами и бородой. Даже выражение грозной печали удалось передать в суровом изгибе бровей... но глаза... глаза были закрыты... она так никогда и не увидела прекрасных, ясных, полных глубокой нежностью глаз влюбленного Нептуна.
Девушка дотронулась до нити бледно-коралловых бус на шее, которые она нашла однажды на той песчаной косе, и по ее щеке тихо пробежала соленая капелька... Океан был восхитительно безмятежен и тих.