Расплата конец

Глава ІІ.
ВОТ  И  В Е С Н А.

Оглушенно чирикают прыткие воробьи.  Нежные ростки молодой травы зеленеют яркими островками  на  влажной рыхлой земле. Небо над головой сияет такой  прозрачной голубизной, что хочеться запеть что ли?  При этом ему как то сразу на ум  приходит  выражение : «Щас спою...» из мультика, и  волк, озвученный Джигарханяном, ярко предстает перед его глазами, и он усмехается...

Чистота и прохлада воздуха проникает в самое его сознание , вызывая глубокое  облегчение в груди и  частые расслабляющие вздохи ..

Вдруг волна необъяснимой радости,  стремительно накапливаясь где-то внутри его и едва сдерживаемая им, разом выплескивается наружу,  автоматически вызывая  широчайшую улыбку на его заспанном лице, и  он , зачем –то оглянувшись, чувствует, что  его походка  становится очень легкой и непринужденной ,  при этом он идет стремительно быстро, чуточку подпрыгивая  и насвистывая  неизвестно откуда  взявшуюся маршевую мелодию...

Маршируя по еще безлюдной улице,  (было совсем рано , примерно шесть без четверти) он вдруг споткнулся почти на ровном месте и, неуклюже  махая руками, еле устоял на ногах, затем, подумав о своем плоскостопии, пошел медленее. Взглянув на свои ноги с широкими  ступнями, вспомнил про Армию, в которой ему не довелось служить. Образ покойного отца,  еще в то, Советское время, отслужившего в санитарных частях СА,  сразу же возник перед его глазами. Продолжая свой путь, он стал вспоминать отца, о том, как тот, в редкие минуты откровения, рассказывал  про свою  армейскую жизнь.

Вспоминая годы службы в Армии, отец, всегда озабоченно мрачный, вдруг заметно менялся, лицо его становилось светлее,   разглаживались  складки на лбу, и  большие черные  глаза смотрели с какой-то  призывно молодцевато- насмешливой хитринкой, вызывая у слушателей какое-то радостное  единение с ним...

Там,  на Дальнем Востоке, где он служил, были суровые  климатические условия, когда зимой температура  воздуха достигала –45, а летом бесчисленное количество комаров и мошек буквально брала  солдат измором, но несмотря на это, служба шла своим чередом и теплота солдатских взаимоотношений, солдатская дружба и взаимопонимание,  которые он, всегда широко жестикулируя руками, особенно выделял голосом, красной чертой проходила через весь его рассказ.

Рассказывая о том, как  сотни солдат, при морозе в 40 градусов, тесно прижавшись друг к другу,  укладываются спать на нарах  огромной  неотопленной казармы, и буквально через 10-15 минут  в этой казарме становилось очень жарко и душно от общего дыхания и   смрадного запаха  солдатских портянок, отец, сморщив  раскрасневшееся лицо,  махал руками и громко смеялся, утирая навернувшиеся на глаза слезы.  Или, вспоминая,  как после бани,  красные от жара и с капельками пота на лицах, солдаты безропотно одевались в только что принесенное с улицы,    непросушенное,  застывшее от мороза белье, которое потом,   после  быстрой пробежки  по дороге из бани в столовую, высыхало прямо  на  разгоряченных  солдатских телах, он, с насмешливой хитринкой в глазах (говорящих :«а вам такое и не снилось»),   яростно убеждал своих слушателей, что даже  после такого «экстрима - как это теперь называется» «никакая хворь», как бы они не хотели этого, никогда не брала их.

Затем,  плавно переводя разговор на медицину, на болезни, на народные методы лечения, при этом , делая удивленное лицо, перечислял  многочисленные нации и народности, живушие Дальнем Востоке: «Это и орочи, и эвенки,и чукчи.... Вот сидит в своей яранге гилячка и лечится от насморка,  вливает ледяную воду в ноздрю  и выплевывает ее через рот - так она промывает  свою носоглодку и  насморка как не бывало! Вот он где «экстрим»!»

Внимательно всматриваясь своими близорукими глазами в  ярко разрисованные фотографии из  армейского альбома, отец долго еще, тыкая «бухгалтерским», искривленным из-за многолетней работы с авторучкой,  пальцем в лица, называл  имена  и фамилии солдат, затем, заметив, что никто  уже не смотрит и не слушает его, часто вздыхая , огорченно и внимательно сам смотрел на них,   и выражение его лица  постепенно менялось, становясь обычным – озабоченно мрачным. Наконец, аккуратно положив альбом на свое место, отец  в большой  задумчивости  шел  на  балкон, где, твердо опираясь локтями  на перила и уставясь взглядом куда-то вниз,  часто выдыхая клубы  белого дыма и прикашливая,  смолил свои папиросы , всей своей сгорбленной фигурой показывая, что «молодость-то прошла и  жизнь   почти  прожита» ...

Вспоминая эти рассказы отца, он незаметно для себя   быстро добрался  пешком до  своей работы и  улыбнулся, увидев  яркую надпись при входе : «Ксерокс - 5 тенге» - так назывался  небольшой ресторан, где  уже 5-й месяц работал управляющим. Эта «всем известная надпись», которая в послеперестроечные годы  пестрела  буквально на каждой улице и в каждом магазине любого мало- мальского города, напоминала ему о труднейшем времени его жизни, и ему казалось - она четко раскрывает суть прошедших лет. Когда он долго бродил по городу в поисках подходящего здания для ресторана ,  с огромным трудом найдя, перестраивал его на свой лад,  привез  специальное оборудование, искал нужных ему людей для работы, еле нашел жилье для приглашенных специально из России кулинаров  высокой кухни. И в добавок,  обивая пороги городского акимата, буквально выпросил разрешение на это «необычное» для  многих название, зайдя   к самому акиму, а тот, с озабоченным лицом прочитав заявление , вдруг рассмеялся и  дал заветное разрешение .      

Люди с видимой охотой шли в новый ресторан, но увидев надпись у входа, вначале растерянно застревали при входе, затем,   улыбаясь  и  долго радуясь чему –то, входили..
У входа  в  заведение была площадка с ярко - бежевым узорным плиточным настилом , на которой  стояли 10 ярко -красных пластиковых столика, а стулья с мягкими подлокотниками были перевернуты на эти столики, и  пол был с вечера тщательно вымыт . Но угол справа, у края оградки и  ведущей наверх   лестницы  с красными мягкими  перилами, так и был забит мусором и  мелкими бумажками ...

Заметив это,  его густые брови сразу же  угрюмо сдвинулись, составляя одну сплошную полосу, большие черные глаза, быстро мигая длинными ресницами,  стали смотреть с обидой и злобным раздражением, стиснув зубы он  нервно застучал в дверь.

- Мурат Саматович, я сейчас –раздался заспанный голос охранника Сергея из  маленького окошка  слева у входа.  Открыв дверь и  зевая, охранник  пожал  ему руку и  скрылся в своей  комнате. А он,  по  дороге автоматически везде выключая свет, направился в свой кабинет.

Быстро  войдя в кабинет – это была небольшая комната,   с  широким, 
всегда солнечным окном  с видом на шоссе со снующимися туда – сюда автомобилями,  с мебелью в стиле «Ретро»,- он машинально задел рукою и уронил на бок  стоящий  на  низком столике  высокий дорогой подсвечник  с эмалью, подаренный ему коллективом ресторана в день его рождения. Вспоминая, кто вчера делал  уборку на площадке,  он мимолетно  поднял и поставил подсвечник  рядом с  небольшой фотографией  в   яркой рамке  из  томно сверкающих  стразов, откуда на него  удивленно расширенными  глазами  смотрела его жена, снятая  фотографом  в день   их помолвки. Цвет эмали подсвечника удачно совпал  с цветом камней рамки, и  их высота, создавая гармонию , сразу же успокоила его...

Вынув из  выдвижного ящика рабочего стола  набор офисных салфеток, он сначала  протер  экран  стоящего  компьютера влажной салфеткой, затем  протер сухой  и прочитал на этикетке :  «Очищение, плюс защита от бактерий и антистатический эффект»,  и это опять навело его на мысль о злосчастном мусоре в углу площадки. Перед его глазами явственно возникла долговязая фигура паренька, с  большими черными глазами  навыкат и шлангом в  тонких и цепких руках. Это был  Тимур, которого он две недели назад взял на работу помощником повара, паренек лет 24-26, который поразил  его прежде всего своей удивительной осведомленностью ресторанного дела, неуемной  мечтой открыть свой суши бар,  стремительностью в движениях  и...чрезмерной  худобой всего своего длинного тела.  Стоя на одном и том же месте, Тимур  в какой-то трагической задумчивости, в то же время    упорным внутренним  нежеланием делать эту работу и противоборством, ясно выраженным на его исхудалом  лице, настойчиво заставлял себя тщательно мыть  водой  каждую отдельно взятую плитку, без того сверкающую на солнце своей новизной и яркостью краски , и каждую тонкую расщелину между нею .  И делал он это  буквально «мастерски» -«как робот»,  «легко и непринужденно смывая  тонкий  налет невидимой пыли...» - подумалось тогда ему. Да, это был он - Тимур...

Через  некоторое время  за дверью кабинета,  в спецкомнате для работников заведения,  послышались  голоса и смех  . Это официанты и работники кухни неспешно переодевались и вели  праздные разговоры. Он вышел в зал  и пошел  в сторону кухни, где  раньше всех пришедший   повар , стуча по  столу , уже что-то нарезал.
В зале, подойдя к окну, выходящему на площадку, он   опять  взглянул на злосчастный угол и  только хотел указав на него, позвать: «Тимур, иди сюда!», вдруг отчетливо услышал  голос  Тимура, читающего повару: «Попасть в путеводитель Мишлена весьма престижно,   более 100-лет он считается наиболее авторитетным и неподкупным ресторанным справочником. Этот путеводитель – гид Мишлена очень быстро распространяется по миру, сейчас он добрался из Европы даже до  Токио, где из 150 ресторанов 115  уже имеют Звезду Мишлена... Да, японцы умеют держать качество...

В ответ  послышался   спокойный голос шеф – повара: «Темір, балам, ты   нарезал лук?». «Хоп, Юсуп ака» - сказал Тимур  и  послышался быстрый   стук ножа,   и голос Тимура продолжал: «Знаете,  заведение с одной звездой Мишлена, если оно встретится  по пути, достойно  посещения, а с двумя – ресторан достоен  того, чтобы ради его посещения  делали крюк, а  заведение имеющее три звезды  - достойно отдельной поездки...»

-Балам, а  кто дает этот «звезда»? -  спросил  Юсуп  ака
-Мишленовский агент, он  тайно  приходит в ресторан ,  пробует
блюда, обычно это шеф – повар или  кулинарный эксперт, пробует, пробует, если ему трижды понравилась кухня  этого ресторана, то присваивает  звезду...
-Это ты откуда  знаешь, балам?
-Вот, из журнала читаю, Юсуп ака... Здесь еще  говорится, что 
сейчас крутые едят лобстеров, трюфеля  и фуа – гра...
-А за «этот звезда» деньги дают?
-Нет,  Юсуп ака,  это просто  такой знак, как «знак качества»,
знаменитые  и очень богатые люди  ходят только в те рестораны, которым присвоена  такая звезда...
-Хорошо, балам, подсыпь еще соли сюда... Да...На все воля Аллаха,
балам, на все  только его воля...
 
А он стоял и слушал этот разговор , уткнувшись глазами в злосчатный угол,  пока  не послышался трезвон   телефона  . Быстрыми шагами он вернулся в свой кабинет . 

-Алло, -сказал он, -  да, Машутка, это ты... Да ты че?  Из
санэпидемстанции? Нет. А.а..а...Уже  несколько дней? Спасибо, что предупредила... Хорошо... Пока...

Выйдя из кабинета, пошел прямо  в зал, где  еще не было посетителей,
подозвал к себе  официанта  и сказал: «Коля, пригласи всех, пусть  соберутся в зале... Да, да , и посудомойки и охранник, все....»

Вскоре в зале  стал собираться весь  персонал  заведения, послышались голоса: «Здравствуйте, Мурат Саматович...Что опять  «сандень?» «Будем, как всегда, драить ... Как это надоело, мы не работаем, а все время чистимся....»

Собравшие  полукругом вокруг него постепенно замолкли, и он  заговорил: «Так... Вы, как всегда правы...  Опять грядет проверка... Говорят, сама Кира Михайловна  сегодня  делает проверку... Так, что   будем драить ... все, как всегда,  по местам каждый свой  участок моет, чистит и наводит  необходимый лоск и блеск...»   Вокруг сразу же зашумели и послышалось недовольное : «Тоска.. Опять  пахота...»

Увидев долговязую фигуру Тимура в спецформе и бейджиком на груди, лицом стоящего не к нему, а к старшему менеджеру зала и убедительно выговаривающему : «Мы не нанимались сюда драить...», он сказал: «А ты, Тимур, вычисти  вон тот угол...» и указал туда пальцем...

Резко повернувшись , Тимур ,    вызывающе смотря на него  широко раскрытыми  большими глазами и голосом, полным обиды и  разочарования  вдруг совсем юным голосом воскликнул: «Этот  угол  никто не чистил с самого  открытия... Почему  это должен делать  именно я... Я - помощник повара? А что должны делать уборщики? Да и где они? Почему мы должны на одно жалование  пахать еще и за них?» . Неожиданно его черные нахмуренные брови   непроизвольно и единовременно то поднимаясь, то опускаясь  быстро  и безостановочно   задвигались ...

В зале настала абсолютная тишина..  Видя, как очень комично   двигаются  брови  Тимура и еле сдерживая свой смех, он внезапно прыснув,  сказал: «Ладно  тебе,  Тимур... Я  хорошо всем  плачу... Никого не обидел... Спроси любого... Уборщиков нанимать у нас  средства не позволяют, заведение только открылось,   вот  будет  поток клиентов на праздники, может, тогда  возьму уборщика... А пока, придется  пахать  и за него...»
«Все по местам,  метла, тряпки и прочее - все  на своем прежнем месте» - сказал он и не пошел, а буквально  побежал в свой кабинет, захлебываясь  от приступа  неуемного смеха...
Не успел он   сесть , как  вбежал  старший менеджер зала и сказал, что приехала «сама  Кира Михайловна...»

Со словами «Что,  Мурат Саматович, решили   делать  саночистку? Сегодня  проехалась по всем нашим ресторанам – везде такая   грязь несусветная...» - вошла бывший  экономист, ныне  первый заместитель шефа Кира Михайловна,  очень маленького роста  женщина лет 50, одетая в  черное кружевное платье, поверх которого был   накинут тонкий джемпер  из ангоры песочного цвета с рукавами в три четверти, в руке она держала  маленькую сумочку того песочного цвета.               

Быстро  семеня  короткими и толстенькими ножками в  черных  крошечных ботильонах, она буквально  подбежала и подала ему руку с очень мягкой и пухлой  ладошкой,   он осторожно  пожал ее , заметив  прекрасный  браслет из богемского граната  на запястье и предложил ей сесть. Она села  на краешек широкого кресла и  быстро заговорила. Вглядываясь в него  круглыми   серыми глазами  поверх  опущенных на маленьком носу толстых роговых очков, она то и дело  поправляла  свою  величественную прическу,  состоящую из уложенных великолепными крупными локонами собственных длинных волос, затем  сняв очки, долго терла платочком  их толстые  стекла, потом  потирала свой маленький красный носик и верещала: 

«Вы только  недавно открылись, и я думаю, что  будешь  держать ресторан  в надлежащем виде...    Шеф  просит, чтобы все было  на уровне, а то  санэпидемстанция задолбала своими штрафными санкциями... Ну, пойдем же, Мурат Саматович, посмотрим твое хозяйство, шеф  срочно просил сегодня же завершить проверку и дать ему  полный отчет. Ну, что, пошли? Начнем с фасада здания... ( по дороге)  А  как у тебя на личном фронте? Жена не родила? Ну ты молодец, держишься, такой же  стройный...»

Они вышли из кабинета и направились именно  на площадку, где, облокотившись  на перила лестницы, в трагической задумчивости стоял Тимур, метла  вместе с тряпкой и средством  очищения валялись у его ног. Увидев их , он даже не шелохнулся...

Выйдя на площадку и указав одной рукой на территорию вокруг, а другой придерживая свою  прическу,  Кира Михайловна, вдруг заговорила уже строгим и требовательным голосом: «Мурат Саматович, вы должны знать, вот эта часть  территории за  площадкой тоже ваша, ее надо срочно  озеленить и держать в абсолютной чистоте и надлежащем порядке. Часто от акимата   района  слышим нарекания по этому поводу... Вот здесь можно посадить топольки рядком, а здесь..., молодой человек, - обратилась она к  стоящему Тимуру,- возьмите  веник и  подметите-ка дорожку, вплоть до  участка  вот того  магазина!» Тимур, с широко открытыми глазами так и стоял...

Вдруг Кира Михайловна,  подбежав  совсем близко к Тимуру и схватив  веник, сунула  его прямо  ему в руки  и  спокойным голосом сказала: «Молодой человек... Это я к вам обращаюсь... Вон там на пешеходной дорожке много мусора, надо  подмести и вот здесь тоже, видите, в углу?» Она быстро подбежала в злосчастный угол, нагнулась и быстро – быстро , буквально выковыривая своими маленькими пухлыми пальчиками  бумажки и всякий  мелкий   мусор, полностью очистила угол... Видя это, Тимур  подошел и то же нагнулся, чтобы  вытащить последний кусочек бумажки, а Кира Михайловна, раскрасневшись ,  быстро поднялась и,  часто дыша, стала поправлять  свою высокую прическу...

"Ну, Мурат Саматович, непорядок у вас здесь... Пойдемте дальше, посмотрим, а что же у вас там?.. А вы, молодой человек, -сказала  она  ловко собирающему в совок набравшийся небольшой горкой мусор Тимуру - не забудьте  про  дорожку...»       

Пройдя по всем закоулкам заведения и найдя кучу мусора,  застрявшего в непредвиденных местах , Кира Михайловна что-то записала у себя в блокнотике.  Выйдя на площадку, где  Тимур  , держа  в руке шланг, озабоченно  мыл  упругой струей воды тщательно  подметенную  им же пешеходную дорожку, быстро подбежала к нему и  помыла свои ручки , подставляя под  струю, обходительно направляемую  в этот момент  внимательным Тимуром ниже и  в арычок, чтобы не забрызгало...

Долго еще Тимур стоял так и улыбался, видя, как  Кира Михайловна, вытирала руки бумажной салфеткой, как, поправив свою прическу и положив блокнотик в сумочку,  села на заднее сидение  подъехавшей  машины и, махнув на прощание всем рукой, уехала, а вода из шланга, в это время сильно бившая о землю, забрызгивала его с ног до головы грязными  каплями...

Только проводив Киру Михайловну до машины  и направляясь в свой кабинет, он  почувствовал дребезжание мобильника в кармане и,  включив его, услышал  встревоженный и в то же время радостный  голос своей тетки Мадины:

-Поздравляю, балам, у тебя сын... Асель  еще утром  увезли на
скорой... Благодари Аллаха, балам,  только  что благополучно разродилась...

-Уже... Сын?...  Боже мой! - вскричал он, но заметив стоящего
недалеко от него  и улыбающегося во весь рот Тимура, он рванул в кабинет  по ходу вопя: «Я сейчас приеду!»

Схватив ключи и накинув пиджак он  хотел было закрыть кабинет, вдруг  зазвенел телефон и голос Киры Михайловны сказал:  «Мурат Саматович! Вас шеф срочно  просит зайти ...»
-Хорошо... Я сейчас! Кира Михайловна, у меня сын  родился !
-О...о...о! Поздравляю! Молодцом! Так держать!Но не забудьте зайти
к шефу, Мурат Саматович! Зайдите, обязательно зайдите!

*****
На улице, мимоходом заметив, что на площадке Тимура уже нет, он,  остановив, такси поехал в офис хозяина.

*****
«А,  это ты ...  Рад за тебя... Был бы жив  твой  батя  мы бы это дело о как отметили !  Нуте –ка , принесите –ка  водочки... (делает ударение на вторую «о») А, батя твой  был  человек! Как в Армии познакомились, в одной части служили, так вот и э..э.... Я в части самый худый (делает ударение на «у») был, вот как этот пацан,  тощий...»

В это время появляется долговязая фигура паренька,  держащего поднос, взглянув в лицо которого , он охнул! Это был  Тимур! Ловко выставляя рюмки и салат, он  улыбался  во весь свой рот ...

«Меня еще  «глистой»  обзывали» - продолжал свой разговор хозяин. Взяв пальцами кусочек мяса из салата и положив его  в рот, жуя, говорил: «В  армии какая еда? Вот те...один хлеб  да и только, и то “деды” оббирали... Дак вот, твой отец, царствие ему небесное, свою долю   горбушки   частенько мне отдавал... Дак и выкормил меня, сердешный,  вот  те...в какого бугая... Да...  После Армии вместе в торговлю пошли... Вот те ... райкоопторг..., вот те...потребсоюз, потом в  ресторане  вместе робыли...
Дак вот... Я твоему бате обещал... Обещал  в  случае (ударение на «а»), если родится малец  подарить  авто (ударение на «о»), если девка то  - свадебное ... Ну вот,  давайте –ка за твоего мальца... Как будешь величать –то  его?...»
-Нурик... – сказал он приглушенно
-Это что, от Нурсултана что ли ?
-Нет,  Нурлан...
-Нурлан,  дак Нурлан...   Выпьем за него ... Пусть  будет  здоров, твой
Нурсултан , то бишь Нурлан... Нут –ка, Тимоша,  дай – ка мне  вон те ключи...  Во-о-т... Это  тебе... Бате твоему  раз обещал, надо выполнять... Хоть те не новое, но  солидное авто... Держи –ка...

Получив ключи, он в большой растерянности  пожал  обеими руками руку  хозяину , а  костлявая рука   улыбающегося   Тимура  еще долго  и твердо  трясла его руку..

-Спасибо, Ян Карлович... Благодарю...  – сказал он, впервые
произнеся имя хозяина.   Прямо сидевший на кресле хозяин вдруг развалился на кресле и произнес: «Вот те... Я тебя чего вызывал-то?... Я тут  решил открыть  суши – бар...  Вот те.. Тимоша  - большой любитель суши... Говорит прибыльное это дельце и Кира   согласная... (указывая жестом  на Тимура)  Вот те, видишь он какой...  Еще малец... А башковитый... Думаю,   этим дельцем теперича вместе  займетесь  ...

-Хорошо... – сказал он, растерянно  смотря на Тимура, брови
которого вдруг одновременно задвигались – вниз- вверх, вниз – вверх...

-Ну те,  значит решено... Позови –кась ко мне  Киру, пусть зайдет на
минуточку ... А ты ,  Тема,  покажи  ему авто ...

-Хорошо, хозяин, еще раз спасибо, - сказал он и поспешно вышел из
кабинета... Выйдя на улицу за быстро  идущим   впереди  Тимура в направлении  хозяйского старого , но крепкого гаража , стоящего здесь   еще с советских годов, он вдруг  почувствовал нехватку воздуха и встал,  затем  тяжело дыша, медленно вошел в здание,  увидел  Тимура, открывающего  дверцу своей новой сверкающей  автомашины, и в этот момент,  ощущая  пронзительную  боль в груди, вдруг  ясно услышал голос Нурлана:  «Это же «Гелен ваген брабус!» . Боль в груди, внезапно возникнув, также внезапно стала отходить, и он, покрываясь  потом,  свободно задышал...

Тимур  весело  поправлял чехлы на сиденьях  и  вдруг  взглянув на него округлившимися глазами, сказал: «Пожалуйте, Мурат Саматович! Вам  помочь? Вы не беспокойтесь,  я  через минут 15 буду... на работе ....»

«Хорошо, Тимур!  Спасибо...» -  сказал он  глухим голосом, и,  повернув ключи зажигания, медленно выехал  в открытие ворота...

****
Стоя на бугорке у окна роддома, он  смотрел  на маленькое  существо с   красным  личиком, важно  возлежащего на руке жены. Малыш с  крепко сжатыми  крошечными беленькими кулачками умиротворенно спал... 
С  выражением глубокого душевного спокойствия и огромной , какой-то «вселенской» любви к младенцу и  ко всему,что ее окружает,  в том числе и к нему, взглядом, приглашающим и его в мир  ее любви и  тепла, она осторожно и безуспешно  стала  разжимать крошечный кулачок, в котором  был зажат ее  длинный волос с косы.  При этом  малыш , упрямо не разжимая кулачок, вдруг  широко  открыв огромные глаза с блестящими черными зрачками и  смешно сморщив красное личико,   залился  громким обиженным плачем...

«Ну и чувачок ваш Нурик... Красный как  помидор...» - вдруг послышалось  совсем рядом.. Обернувшись, он  увидел стоящего   с огромным букетом роз Тимура, удивленно смотрящего в  окно  и одновременно и быстро  то вниз, то вверх  двигающим бровями...

«Ну, не говори... Видишь кулаки? Он  еще  покажет, где раки зимуют» - вдруг  послышался голос Киры Михайловны с другой  его стороны...
В ответ на эти слова, он, повернувшись в ее сторону и сделав  как Тимур удивленное лицо, сам быстро задвигал  своими мощными широкими и черными бровями ...
Увидев это, Кира Михайловна, залилась таким громким смехом, что Асель,  обеспокоенная шумом за окном, прощаясь, быстро замахала им рукой...

                Конец. (спасибо,что прочитали)