В излучинах излученных созвучий

За неделей неделя, то, как пули полет,
а то еле-еле, идут дни вперед,-
не зная покою, не глядя назад,
идут чередою, столетья подряд.
А тот, кем заведен, порядок такой,-
наверно, уж съеден, веков суетой.

И пусть рассуждают, быть иль не быть,-
никто ведь не знает, как всё изменить.
Накрепко, между прошлым и будущим,
тут зажатые, точно меж берегами,-
струны времени, в мире бушующем,
неустанно под чьими-то звучат руками.

Здесь всё, что ни родится, былое заместить стремится,-
однако в мире лишь ново, нетривиальное слово.
Так рифмуются сроков строки,
так стихов возникают эпохи,-
так сродняются, как плод и семя,
слог и секунда, слово и время.

Но, толково иль бестолково,
произнесенное среди идущих дней,-
когда-то, возможно, лишь Слово,
от этой природы останется всей.
Не один ведь в огне уют,-
без хищений хищники не живут.

Как всё, что кормится и кормит прах,
святыни многие, собой поправ,-
мир прав, лишь мигом Слова на губах.
Так здесь и мчаться среди звёзд,
сквозь россыпь горестей и грёз,-
пока на мир, как спелый плод, луна с небес ни упадет.

Так желтый лист иной, слетает лишь весной,-
как ветром, хлад и зной, мир жив времен игрой.
Как время распараллеливается в пространстве,
пространство распараллеливается во времени,-
и где-то рядом, но куда не добраться,
миры обитают, нами потерянные.

Обретает лишь в парении, дух предвиденья дар,-
мир ведь в чреве времени, обреченный расточению жар.
Благам бренным ведь в пуху земли,
места никому здесь не найти,-
что для вечности в душе мы носим,
Бог, там встретивши, нас спросит.

Что солнца свет, без истины,
без озарений, времена немыслимы,-
что без почвы семя, ведь без озарений время.
Неметь не смеет семя, на малый самый миг,
когда ростками всеми, в нем смысла звук возник,-
который кормит время, как кормит мир родник.

Не зря, светить поэтами научен,
вновь будет лик мерцать веков,-
в излучинах излученных созвучий,
очами вечных очагов.
Но будет не забыт, как времени примета,-
лишь коль благословит, на то поэта Лета.