Ковчег

Паутина мерцает,
полусумрак и шорохи, ворохи сена.
Как созвездья, пылины пылают в лучах,
проникающих в чрево сенного сарая
сквозь щербатые щели неструганных плах.
И звенит тишина здесь и нощно,  и денно
на окраине рая.

В захолустье великом
лишь гудение ос под стропилами кровли.
Смоляные янтарные капли соча,
сохнут доски  на балках.  И горней музыкой
проливается  древний  напев скрипача -
на камнях, на былинах, поленницах  дров ли -
вольно гимны пиликать…

Пой  в краю  глухоманном, 
где  в охапках   примятых подсохшие  травы   
колко  память хранят драгоценных  ночей -
лепет губ  и прохладные пальцы Татьяны.
И надкушенный плод, щёк зардевших красней,
всё мерещится в космах зелёной   отавы,
в белой зыбке тумана…

Днесь  в  ковчеге дощатом
пахнет сеном  нагретым, сосною  и летом,
дверь распахнута, и веткой вишни шуршит
пробегающий ветер – шаманит, крылатый,
шевелит облаков снеговые  ковши.
Степь колышет соцветья.  И в осыпях  света -
нежный щебет  касаток...