Нет никого ближе тебя...

Нельзя говорить обо всём,
Что сейчас
Излагать я здесь нервно буду.
Но так тошнотно тебя забывать.
И вряд ли когда забуду…

Нет никого ближе тебя.
И от этого просто ***во!
Люди – моя чешуя.
Мои энерго-доноры.
Я заплетаю в себе узлы,
Чтоб жидкость-боль не рвало наружу.
Она начинает гнить внутри,
Разлагает стены
Вен, артерий,
Жжёт, сушит.
И хочется подойти и сказать тебе:
«Бл**ь! На**я!» бездумно…
А разум диктует свои «бла,бла».
Своё - как это нужно.
И нет никого ближе тебя,
Некому – слёзы в руку.
Ну, ещё мамочка… но и та
Не поймёт всего. Не дослушав,
Станет понятия, как бальзам,
В рот со столовой ложки,
Горький такой, чтоб слёз до**я,
Чтоб забыться и просто слушать,
Какой ты, какая я.
Привязанность наша за уши.
А мне бы ты, а мне бы тебя,
К тебе мягкой игрушкой,
Косенькой, что так обнимал,
С которой мечтал вместе…
Нет! Я, бл**ь, не железная!
Не по***, как в старой песне!
Меня, б***ь, выводят мои стихи!
Но иначе заснуть не сумею.
За***ваешь, знаешь ли, ты,
о тебе
все крики в моей постели.
И я, блять, не знаю, как это назвать.
Не знаю, как будет лучше!
Ты свободен! Свободна я!
А на деле то… А по-сути!..
Мне твои откровения,
Твоя сущность дороже жизни!
Как же оно… как же так…
Выплюнуть! Тьфу! И не слышать!
Заснуть. Проснуться и не вспоминать
О звонке на той бл**ской паре.
Тебя покрепче к себе прижимать
И шептать: «Я дурная шая!»
Забыть всё больное, простить и прощать
тебя ещё пол века жизни.
А дальше… ну вот, полтора листа.
Раз двадцать… прочитано…
Вроде уже и болит не так.
Но последнего не загладишь.
Нет никого ближе тебя!
И тебя во мне не убавишь…