Из раннего-2. Застолье еще чуточку прозы

    «Врага надо бить его же оружием» — В.И.Ленин.


      Был белый день.Мы, молодые сотрудники медвытрезвителя, решили последовать ильичевым заветам сразу же после инструктажа. Купленная мной по дороге на работу бутылка русской белой, не задев краев гортани, махом абсорбировалась в крепких молодых организмах. Заблестели глаза. Принесенный Мишкой литр самогонки, вонявший почему-то портянками, и пучок лука дотла выжгли во рту все вкусовые акцепторы. На мое едкое замечание об оригинальности запахового букета, Мишка виновато посмотрел вдаль. Как бы там ни было, «табуретовка» сделала свое грязное дело и нам стало абсолютно безразлично, чем разлагать печень, но на продолжение банкета не было денег. Я предоставил на выбор два варианта: 1) загнать казенное одеяло 2) разложить на производные «зеленку», но Мишка с негодованием отверг обе версии. Фельдшерица Наденька сжалилась над нами и грохнула об стол тремястами граммами медицинского спирта. В доврачебной практике наденькиным спиртом стерилизовались филейные части подгулявших бомжей, но этот факт нас совершенно не смутил. Кильки в томатном соусе, в простонародье именуемые «братской могилой», вступили со спиртом в химическую реакцию, изумились и умерли во второй раз. Печень стукнулась об желудок, утробно чвакнула и затихла…
      Скупые признания в безоглядном уважении к собутыльникам чередовались с песнопениями. Прохожие, не догадываясь об истинном положении вещей, умилялись сильному фельдшерскому сопрано и наивно полагали, что в вытрезвительских застенках поет подгулявшее мирное население, задержанное в порядке ст 20.21 КоАП РФ. Два сочных мужских баритона призывали черного ворона быть человеком и не виться над чьей-либо головой. Прошел теплый летний ливень. Все алкогольные запасы были исчерпаны, стало скучно. Градус падал. О служебных обязанностях уже никто не вспоминал… Науважавшись и напевшись, мы тупо уставились в стол. Каждый молчал, размышляя о чем-то своем....
Воспаленное воображение, извлеченное из глубин фольклором и алкоголем, рисовало батальные пейзажи…. Стол, усеянный добела обглоданными рыбьими скелетами, напоминал фрагмент оборонительной линии Маннергейма, упорно и безнадежно штурмуемой Красной армией. Проклятые белофинны противопоставили агрессору броню шпротных жестянок и непроходимые укропно-луковые болота. Шлепки кабачковой икры молчаливо свидетельствовали об неудавшейся внезапной артподготовке. Сотнями гибли в капустном рассоле невесть откуда взявшиеся муравьи – союзники, форсировавшие тарелку. Матерые мухи — разведчики, камуфлированные перламутром, исползали на брюхе весь «Рабочий край», но не нащупав в обороне бреши, в отчаянии атаковали шмат сала. Разбитой пушкой торчала из салата чья- то папироса и табачный дым, как пороховой угар, низко стлался в ложбинки выеденного батона…..
        Кто-то глухо стукнул в дверь. Поле брани улетело в помойное ведро. Наденька поправила окровавленный помидорами халат и поплелась открывать. На пороге стоял Андрюха, противопожарный инспектор. Он пришел к нам в гости. У него были деньги, о чем красноречиво свидетельствовали сбившаяся набок фуражка и бутылка водки, нагретая солнцем. Хлебнув «за встречу» кипяченого пойла, я и Мишка довольно правдоподобно изобразили забытых во втором классе противопожарниковых друзей, чем выбили скупую слезу.Дело было в шляпе. Точнее, в андрюхином личном автомобиле, рвущемся прочь из душного города сквозь тернии виноводочных отделов на лоно природы……Повелитель багров и шлангов вел машину мастеровито и делово, одним глазом контролируя горизонт, вторым плотоядно обшаривая колени сидевшей сзади Наденьки. Сама Наденька с каждым часом все хорошела и хорошела, не видя в этом процессе никакой логики. Мишка сыпал бородатыми анекдотами, над которыми сам дико ржал. В контексте же он обещал Наденьке умопомрачительный куннилингус. А я искал причину запомнить этот день навсегда……Машина медленно катила по обочине, подминая ромашки и крапиву.Бутылки в багажнике пробили восемь. Андрюха мирно спал, уткнувшись в руль. Сзади сидевшие с причмокиванием целовались взасос. Во мне бушевали жажда скорости и Михаэль Шумахер. Аккуратно прикрыв за собой дверь и незаметно обойдя движущийся потенциальный болид, я столкнул горе — водителя на пассажирское сиденье, сел за штурвал и попросил всех пристегнуться. Мое сердце стучало в унисон с камерами внутреннего сгорания. Об элементарных навыках вождения я не имел ни малейшего понятия……Скрипел зубами в бессильной ярости коленчатый вал… Из галогенок градом катились слезы… Обезумевшие колеса раздирали асфальт до гравия… Елки стояли неразличимой зеленой стеной…… Где-то в Америке проектировался «Need for speed underground»……
        Что надоумило коровье стадо перерезать нам путь, не знаю. Рогатые изуверы тщательно минировали дорогу и мне ничего не оставалось, как обреченно идти на таран. Дальше я помню плохо, но мне кажется- будь жив Гастелло, он первым пожал бы мне руку. Машина лежала на крыше и чадила как сбитый фоккевульф. Буренки бесстрашно жевали ремни безопасности. Мишка искал разбросанные по лесу ботинки, тошнило Наденьку. Я протирал лопухом очки. Совершенно трезвый огнеборец держал в руках бампер и разглядывал в нем свое хромированное

Ремонт андрюхиной машины по тем деньгам обошелся мне в обручальное кольцо и бутылку « Амаретто ». Сам я отбыл в командировку, подальше от греха и шоссейных гонок.

--- Был ли Ленин прав — непонятно.