Чёрный монах поэма

Чёрный монах поэма

                - Странный мираж, - сказала Таня,
                которой не понравилась легенда.
                Чехов "Чёрный монах"

 Почему же ты мне не поверил?
 Как дань уважения Смерти Голос Его нежен:
 мою  мысль  на  себя  не примерил
 ты же знал, что итог неизбежен

 Ты же знал, что итог не избежен
 Что мираж не живет отдельно
 пленный дух на земле повержен
 в дань душе, уходящей в шхельду

 В дань душе, уходящей в шхельду
 Паранджой прикрывают лица
 по волнам гонит память вельду
 как синдром – явь и навь двоится

 Как синдром явь и навь двоится
 Зыбкой гранью калейдоскопа
 и узор сам собой повторится
 в линзах поднятого перископа

 В линзах поднятого перископа
 Выпуская  на волю прави
 все картины в небесных бликах
 до востребования в нави


                удобрить её солдатом (Иосиф Бродский)
 Пошли мне, Господь, второго
 Проклятого, нищего, злого,
 Ниспавшего в теплую лужу,
 Пошли – если я ему нужен.

 Пошли мне, Господь, второго
 Вишь радуг твоих – недотрога
 Встаёт на лазурном небе
 Ты ж знаешь, что дело не в хлебе

 Пошли мне, Господь, второго
 А сам подожди немного
 Мы с ним возвратимся в Землю
 Я план твой давно приемлю

 Пошли мне, Господь, второго
 Дойти бы с ним до порога
 Сказать тебе: Боже, вот сводный
 Тот самый другим неугодный

 Пошли мне, Господь, второго
 Пусть дальней – его дорога
 Пусть любят его – даже падшим
 И помнят тот голос уставший

 Пошли мне, Господь второго
 Да не суди Ты нас строго
 Здесь в  ад внеземных радиаций
 Не так-то легко возвращаться

                Я героиня самоубийства и героина.
                Монолог Мэрлин Монро (Вознесенский)
 Вдоль рельсового полотна
 Жёнами Лота столбы …
 Железобетону – весна не весна –
 В проводах отголосок вчерашней любви.

 Синяя-синь отражает небо…
 И кроет тишину перестук-перегон.
 Тает в глуши, уходящая небыль,
 И жизнь, как предвечный сон.

 Ночь крадется: Багдадским вором,
 Небесным хором ночного дозора:
 «Спите жители Багдада! – с повтором –
 Спокоен город Багдад.»

 На простынях казённых в вагонах
 Мотает- качает тела … сон…
 Нежной мелодией дребезг стаканов,
 Мельхиоровых ложек перезвон.

 И был, как не был, и жил, как не жил,
 То тёмен, то сед, то сер. Не любил
 День, уходящий в свою неизбежность –
 Холодных, сырых могил.

 Хроникой встречной летят виденья
 За неумытым окном.
 Сердце окаменело от сновидений,
 Нежно стучит метроном.

 О милосердье ты помнишь что-то,
 Но бог лишь предчувствием пасх,
 Небо Пассий  в  гипюр одето,
 Пассив низводит лестницей Босх…

 Закончены споры, погашены свечи,
 Эмпирей,  окрылявший  проклятья -
 Не пощадит несозвучные речи.
 Чисто наги тела под платьем.

 Ах, как безутешно, почти неслышно,
 Отражение древнего дева,
 И мёртвым живым ещё не страшно:
 Яйцо – кристаллом – изодрано чрево.

                Неважно, что Гомер был слеп.
                Гомер. (Казакова)
 Я читала твою математику –
 Но как ты верить нельзя,
 Время глупых смешных романтиков
 Отошло как в песок вода.

 И с какой высоты бы не падал –
 Всё равно раной рваной вчерашний день.
 Может быть, это кто-то накаркал –
 Умирать самым верным.  Поверь

 Никому не давался фатум
 Без угрюмых видений могил,
 Где бессвязный шёпот стадный
 Тянет силу из тонких жил.

 Сквозь пространства пустых миров
 Ощущаем друг друга кожей. Всадник,
 Нам бы бога на пир пиров –
 Но под яд гюрзы этот  праздник.

 Утешитель глядит бесстрастно
 На нелепых смешных людей,
 Что поверить могли беспечно
 В этот город без жен и детей.

 Это плач Иеремии как горе,
 О котором тебе ли не знать.
 Это белым углём немое
 Кино – время вспять.


                Пляс потерянного времени дик, зловещ. И не угас глаз.
                Время.(Мартынов)

 Мне страшно жить в твоём мире,
 Мне страшно... совсем без затей.
 Здесь ангел играл на клавире,
 Но не было к богу путей.

 Душа моя плакала альтом.
 А кровь уходила в песок.
 Тела завернувшись базальтом
 От Эдема пошли на Восток.

 Бродили в степях и предгорьях...
 Стонало и билось в груди -
 То чайкой над грозным приморьем,
 То белкой в прицеле ночи.

 Средь каменной голой пустыни
 Под небом без звёзд и светил,
 Без духа, без воздуха - тени
 И странник упавший без крыл.

 К прохладному лбу льну рукою,
 Дышу на седой завиток,
 Но губы - сухою корою
 Покрыл, иссушил ветерок.

 Надежда, как пыль, невесома,
 И сон мой почти на яву,
 Отец... в душе боли истома,
 Сквозь время тебя я зову.

 А сон к нам не ласков - к обоим -
 За что только в толк не возьму,
 Меня оставляет немою.
 Тебя же он тянет во тьму.

                Сегодня лопнуло терпенье.
                О главном. (Наровчатов)

 Человек как объект
 Как свет и сонет
 Как ночь и отсвет
 Человек как субъект

 Человек как объект
 Воздействия
 Человек… и нельзя никого уберечь
 От ошибки и фальши
 Человек …. Под воздействием – речь
 Чужого ему … и только страх, что же дальше…

 И самые искренние его желания…
 Не его…и выхода нет…
 Человек . аномалия….
 Грустный добрый портрет…

 И награда за искренность
 Взгляд…
 Через окно……
 В нем всё….
 Ни отца, ни дома уже давно нет
 Ночь и отсвет…
 И надо смириться….
 Уход никуда по сути…
 И надо решиться…
 И всё понимает и смотрит долго   долго….

                Надежда, я останусь цел: не для меня земля сырая.
                Сентиментальный марш. (Окуджава)

 Она мертва. И стала строчками из книги, исхода – нет.
 С небес ручьями – вода – не свет, не гром, не снег,
 И только прах – здесь обжигает угасший цвет,
 Прощальный запах – скорбящий след…

 И сняты с плеч цепей таёжных былые дни,
 И  марши  траурных  мелодий  в  часах  любви,
 Горьки  до  одури  и  самоскитания, как шелест жизни,
 Твои   минорные,   уже   чуть  слышные   шаги    в   тиши.

 Остался всем – простым, единственным  в годах измен,
 Мохнатой звездочкой, упавшей в мир, без перемен
 Стучатся ходики в небесный свод, измерен
 Памятью уставший бог, но всё коварен

 Венца чертог. Отныне можно перелистать,
 Пересмотреть,  перечитать  странички.  В  стать
 Усталой  спутнице  его земля,  где  смерти  в пах его печать,
 Прислушайся – они поют, наперекор, велению времени – смешно сказать!

 Не  уходи  крылатым  вестником  –  мой  гроб  не  пуст,
 Ты  посиди  ещё  у  фонаря  под  смех  лангуст,
 Неопалимо горит у вечности познания куст:
 Последней верою – касание уст.

                Как хорошо, что есть дневные звёзды.
               
 Он лежал посреди страны
 Он один – посреди весны
 В берега бились рифм океаны,
 В небеса уходили туманы

 Он лежал, трепыхаясь слева,
 Словно чуткое сердце Porto.
 Словно жизнь ему так велела:
 Миокардом  сокращать плато.

                А стихи! Что стихи?!

 В дебюте был parole*, и parole был у бога,
 И parole был бог, в начале был пароль.
 Черно-белое поле. Шахматы игра бога.
 Доигрывать чужие этюды – дурная роль.

 Белые начинают и выигрывают. Шах и мат.
 Итог партии известен – банальная развязка.
 УЗ-елки на память. ГОР-диевы узлы – на смерть.
 Тем не менее среди фигур нет крапа. Присказка.

 Итак, в начале был пароль. И это было начало
 Начал. Без слова и начала вообще ничего нет.
 Потому что начало – это жизнь. Жизнь – это Бог.
 Потому как единственна и неповторима. Свет.

 Легенда света – это тьма. Так как свет в вас не свет,
 А тьма. Тьма тьмущая. Хорошо если успеете понять
 До того, как она поглотит вас полностью. За-вет.
 Не пытайтесь вернуть упраздненную букву «ять».

 В начале было слово, и слово было у бога.
 И слово было бог, в начале было слово.
 Евангелие от Иоанна. Наберитесь мужества.
 Никто не придет на помощь. Было слово, было….

 parole - слово (франц.)

                «ан-наср ат-таир» (араб.;) «летящий орёл».

 На площади широкой
 Сердце Блока,
 В костеле нетленно
 Сердце Шопена.

 В Тифлисском «Покаянии»
 Сердце Пиросмани.
 Доноры не выжившего мира.
 Недоступность небес Альтаира.

                Серп Луны с пепельным светом нарисованный Леонардо да Винчи

 А за окном, за окном красота новолунья
 А за окном созвездья все меньше сияют
 А за окном лишь полынные степи придонья
 А за окном всё закаты в сердцах догорают

 А за окном красота, красота новолунья
 Медленный вальс на причале в далёком порту
 А за окном звуки кружит ночная шалунья
 И провожают подлодку в морей пустоту

 А за окном, за окном красота новолунья
 Запах сирени и ландышей, скошенных трав,
 А за окном нам прощают всё милые лгуньи
 Так о безвременьи ничего не сказав


                Avatar


 Быстро    и    неудержимо   старею
 Вешними водами уходит жизнь
 По  капельке  отдаю
 Всё то что богу отпущено тенью тризн

 Прощаю всем всё что ни попадя
 А  кто  тут спросит  –  простил  ли  нет
 Святые   лики    исчезнув    в   зареве 
 Оставят  вечный  не смытый  след

 Потом потомки придут в воскресший  мир
 Свои,   чужие    какая   разница
 В тенетах памяти уснул эфир
 Тебе не верится

 Гордец лихой,
 Что ночь лишь пленница
 Судьбы другой

 За жизнь былинную в степном краю
 Прощают  брошенных  в  угарный  тлен
 Не   вышли    в    космос    –    все   узнаю
 Что колыбель Земля – суть горький плен

 И  дни  сменяются  ночей   приливами
 Сжимает    сердце       сухой    рукой
 А сад все так же глядит наливами
 На этот берег от гроз седой