Во зле познается душа

Лишь известное зло, заменить неизвестным,-
вот и всё, что дано, изменить здесь телесным.
Чтоб не рос на сердце мох,
и счастье было не обыденней чудес,-
любит нас застать врасплох,
беспечальной беспечности бес.

Меркантильности, коль предаемся,
оценить, не умея, духовность добра,-
коли сами ж, ему продаемся,
стоит ли удивляться, всевластию зла?
Так и будет миром править зло,-
покупается пока добро!

Расточается роскошь,
здесь часто в пустых лишь словах,-
возвышается пошлость, нередко в людских головах.
Отчего же природа сочла, что так будет богоугодно,-
раз лишь, может жалить пчела,
человек же, сколько угодно?

Столкнувши ближнего в обрыв,
ничто не шевельнет, в душе у них,-
по головам ведет иных,
неудержимый, к лучшему порыв,-
как сквозняком, в сердцах пустых,
путь к пропасти, самим себе открыв.

Не уступая пожару любому,
притом, что неслышней, чем мышь,-
так страшно шагает по дому,
опустошительность пошлости лишь.
Ждя удачи от действа, о Божеском не забывай,-
на надежду надейся, да с пошлостью не оплошай!

Лишь страсть по вожделенной близости,
пошлость есть возвышение низости,-
да разрушенье души не перестает вершиться,
даже, если возвышенно к пошлости относиться.
Так тут сходит с рук, лишь до поры,-
искренность корысти и игры.

То ли в тайную коллекцию удовольствий,
то ли в склад дорогого добра,-
превращается жизнь, заботясь о пользе,
Бога что в расчет не брала.
Когда оправданья нет, убога в небо пальба,-
свобода без Бога, бред, любовь без долга, гульба!

Где лишь корысть, правит чувств игрой,-
там кроме лжи, ничего за душой,-
изощряясь всю жизнь, в корысти крови,
очищаются души, в настоящей любви.
Как корысть, угасая, оставшись без пищи,-
лишь любовь, возгорая, корысти не ищет!

Пускай печальней нет, на свете повести,
чем в лапах зла несчастное добро,-
но отличается ли месть от подлости,
вот в чем нечастый к совести вопрос?
Добро нередко наигранно, чем зло не грешит никогда,-
ища другую выгоду, во зле познается душа!