Сон

Приснилось мне, что в воскресенье,
по зову плоти и души,
алкал я быть в уединеньи
среди природы и тиши.
Пусть не совсем один – с компаньей
друзей, реки и облаков,
мы совершали воспеванье
костра, вина и шашлыков.
Освободившись на мгновенье
из городских пещер и нор,
вкушали ветра дуновенье,
лазурь небес, земной простор.
Как хорошо в эти мгновенья
на берегу реки лежать.
И облаков передвиженье
улыбкой легкой провожать.
И как в любом другом застолье,
затеялся извечный спор:
что наша жизнь в земной юдоли?
Спор с чертом? С Богом разговор?
И кто-то убежденно скажет,
что в жизни смысл глубокий есть,
и путь к спасению укажет
Всеобщий, Всеобъемлющий Прогресс!
Другой (скорей всего другая)
ему резонно возразит:
Судьба по Библии иная
всем человекам предстоит.
Господь пророку Моисею
в скрижалях истины явил.
Но чтоб Прогресс зачем-то сеять
такого Бог не говорил!
Пророк проникнулся заветом,
что надобно, назло врагам,
вести народ к молочным рекам
и к их кисельным берегам.
Надо крепить эти заветы,
а не держать по ветру нос.
Идти во тьму или ко свету –
Это не может быть вопрос!
Но всяк вещал, так ли иначе,
мол, жизнь чужая ли своя,
в движеньи общем мало значит
Коль жизнь – всего лишь колея.
Мы все, беда ли не беда,
мы едем все в одном трамвае.
Господь, нам с вами жизнь давая,
предусмотрел, кому куда.
Внимая мудрым разговорам
я незаметно задремал.
Но о путях Господних споры
и в сновиденьи продолжал:
Грядущее – оно как бездна!
Не знамо, вверх она иль вниз.
Мы воспарим или исчезнем
в трамвае, том, который – жизнь?
Господь, притормози Прогресс!
Сойти дай с этого трамвая.
Нас заманил лукавый бес,
насмешку тщательно скрывая.
Кто за рулем – лихой водила:
над головой то ль рожки, то ли нимб?
Куда он гонит с ярой силой,
и кто кондуктор – тот, что с ним?
Который продает билеты,
предупреждая, де в один конец билет:
трамвай идет до остановки «Лета»;,
А дальше и назад поездки нет.

–   Кондуктор, мы к друзьям должны вернуться,
бокалы не осушены до дна.
Пусть стрелки на путях переведутся
на остановку под названием «Весна».

Кондуктор проворчал, (а может, проворчала
не разберешь впотьмах – она это иль он):
– Кто пожелает все начать сначала,
пусть платит штраф и может выйти вон.
– Велик ли штраф?! Заплатим смело.
Нам головы, служивый не морочь!
– Штраф невелик – оставьте свое тело.
Душа вольна исчезнуть прочь.
Хотя, (порядка этим не нарушу),
возьму в уплату что-нибудь одно –
на выбор: тело или душу.
по мне – так это все равно.
– Кондуктор, правила твои негожи,
ты пьян иль со вчерашнего дурен!
– Решайте сами, что ценней – дороже.
Уж скоро окончание времен!

Смирив гордыню, вновь взмолимся:
Господь, останови трамвай – Прогресс!
В пути мы истомились и боимся,
что в бездну увлечет водила – бес.
За остановку требует лукавый
штраф уплатить неслыханно большой:
всерьез, иль понарошку, для забавы:
Платите, мол, хоть телом, хоть душой.

Всевышний, помрачнев, сказал: Не скрою,
к Прогрессу не приладили стоп-кран.
Без тормозов сию машину строил
ее механик Вельзевул, болван!
Клянусь, я призову его к ответу,
и всех его подручных – неумех.
Движение на остановку «Лета»
по расписанию пройдет и без помех.
Остановить Прогресс не можно.
В движеньи его суть.
Вперед он устремляться должен,
и вспять ему не повернуть!

– Господь, еще нам посулили,
что скоро окончание времен.
Ужель так скоро? Мы еще не жили.
И кто-то еще даже не рожден.
Позволь нам радоваться небу
И звездам, светящим в ночи.
Колосьям ржи и вкусу хлеба,
печеного в простой печи.
Яви свое нам дозволенье
на берегу реки лежать,
И облаков передвиженье
улыбкой легкой провожать.
Душою мир дай ощутить,
узнать, услышать и любить.

Господь рукой махнул: Согласен.
Не запретишь красиво жить.
«Вик энд» на берегу прекрасен,
но надо все-таки платить!

Платить? Платить за это телом?!
Ну что ж... Коли иначе-то нельзя...
Душа б живою уцелела.
Чтоб не впустую было и не зря.
Пусть извлекут из тел металлы
и нужные другие вещества,
Чтобы Прогрессу этим помогали
творить его благие волшебства
Душа – субстанция иная!
Не продается и не покупается она.
Душа ни ржавчины, ни тления не знает.
Она бессмертна и для воли рождена!

Господь умилился: чудесна
сия возвышенная речь!
Но ведь душа – горючее Прогресса!
Она дрова в его большую печь.
Чем больше дров, тем ярче пламя.
С Прогрессом жизнь забьет ключом,
Его триумф не за горами...

–…Господь, а мы то тут при чем?
Нас вряд ли в победители запишут.
Скорее всыпят нам по первое число…

Эти слова Господь не мог услышать.
Нас от него куда-то унесло.

Трамвай – тряхнуло на ухабе.
Из подпола полезли копоть, смрад.
Заголосили тонким плачем бабы.
Посыпался густой мужицкий мат.

Тут кто-то крикнул: Не сдадимся!
– Он встал средь нас – Высокий и Большой
–  Не покоримся, братья, и не согласимся
расстаться с нашим телом и душой!
Отвергнем иго городов и механизмов
и отскребем от дыма небеса.
На языке, очищенном от «измов»
пусть защебечут наши голоса!
Моря устелятся небесною лазурью.
Падут на долы тишь и благодать.
И никакой самой ученой дурью
не будут нас отныне охмурять!

Вникая в речь, народ примолк.
Колес смягчился глас.
Вникал и я, какой в ней толк...
Вдруг кто-то за плечо потряс:

– Проснись, мужик, коли не помер?!
Ты едешь кругом третий раз!

Открыл глаза я: вот так номер –
Трамвай, вокзал, полночный час!
Все тоже, что вчера и раньше.
Все та же суета сует.
И каково жить дальше,
тут никому и дела нет.

Сошел с трамвая весь в печалях:
Прогресс – он Тьма? Иль все же Свет?
Где многомудрые скрижали,
В которых дан прямой ответ?
Я не люблю пророчеств мрачных.
В грядущую не верю благодать.
Мне жизнь дана и тем она удачна
А прочее готов я принимать.
Идти назначенной судьбою,
Вести, от стародавних пор
Исповеданье ль пред собою?
Спор с чертом, с Богом разговор?

Пусть будет, как всегда, все то же:
Светила, небо, лес, река.
Ненастный день и день погожий.
Плывущие куда-то облака.
Костер вечерний. Чьи-то лица.
Паденье звезд в ночной тиши.
Печальный крик какой-то птицы,
Как глас томящейся души.
Восторжествует неизменность
Самой основы бытия.
Сумей продлить его мгновенность
В себе самом и для себя.