Окно в Париж

             Занятия подходили к концу, когда Татьяна Васильевна  открыла окно, выходившее в парк. Вместе с потоками весеннего воздуха и света в комнату вошла и заполнила ее тихая  мелодия Charles Aznavour – UNE VIE D’AMOUR. У этой мелодии был свой цвет, мягкий в полутонах, будто прописанный по сырому холсту. Что-то тогда случилось, и на всех нас пахнуло настоящим Парижем. Повернувшись, она с улыбкой  сказала: “Нам стоит чаще выходить из этих пыльных классов. Идите же сюда и смотрите, сколько  везде света и ярких весенних красок. Решено: все желающие в воскресенье поедут со мной на пленэр”.
              Пленэр, от французского слова  “открытый воздух” - стиль живописи на улице, пейзаж с натуры. А дальше последовал ее увлекательный рассказ об импрессионистах. Клод Моне, Камиль Писсарро, Альфред Сислей и вот уже все мы чувствуем себя немного французами. Мгновение останавливалось на набережной Сены у Пон-Мари и у собора Нотр-Дам де Пари, у кафе Гербуа на бульваре Клеши и на бульваре Монмартра. Звучавшая музыка и рассказ вместе создавали для нас новую, удивительную палитру ощущений. Почему-то всем тогда захотелось именно туда, в Париж.
               Утром, в воскресенье, Татьяна Васильевна в ветровке и с этюдником под мышкой уже стояла на автобусной остановке. Нас собралось человек восемь с альбомами и папками, карандашами и красками. Свежий весенний воздух будоражил кровь, хотелось скакать и резвиться. Татьяна Васильевна  начала рассказывать и незаметно снова увела нас в мир образов и цвета. Мы ехали за город к морю,  на развалины старой дачи Голицына. 
                Море и горизонт скрыты в серости легкой дымки, но солнце огненным диском  пробивает себе дорогу и вот уже скользит багряным цветом  по воде. Где-то впереди качается силуэт лодки рыбака. Это оживший образ с полотна Клода Моне “Impression”,  впечатление было полное. Вот уже и старая дача Голицына показалась нам странно похожей на Руанский собор.
                Муравьями расползаемся вдоль крутого склона берега, открываем свои планшеты и начинаем творить. Пишем акварелью, мокрым по мокрому, “а ля прима”, от французского – “за один раз”. Наслаждаемся удивительными эффектами переливов, разводов и перетеканий своих красок.
                Цвета здесь жили и дышали, чего сроду не бывало, при усердном прописывании натюрмортов в наших душных классах. Было ли, похоже? Пожалуй, не всегда, но передавались наше настроение и ощущения.
                Татьяна Васильевна успевает делать, кажется все. Уже везде  посмотрела, кому следует подсказала и развернула свой этюдник. Пишет она довольно быстро, накладывая на картон отдельные мазки чистого цвета, словно раскладывая солнечный природный спектр. Однако, все это удивительным образом складывалось в одну светлую трепетную живописную фактуру. Добавляются уверенные пастозные  мазки, фактурно прописанные освещенные участки предметов. И вот уже не покидает ощущение сверкающего и вибрирующего солнечного света и воздуха. Такое мы увидели впервые и, осторожно дыша друг другу в затылок, старались запомнить все.
                Теперь мы раскладываем свои готовые работы и смотрим их. Как всегда, плохих рисунков у нас нет, зато находятся самые удачные работы. Лучший рисунок снова был у нашего Вовки. Конечно, он все свое свободное время тратит на этюдах и порой даже прогуливает из-за этого школу. Вот и наша Татьяна Васильевна говорит, что одних занятий в студии теперь будет мало, если, конечно, хотим  добиться чего-то серьезного.
                Нужно было научиться  жить только этим и отказаться от очень многого. Мне тоже всегда нравилось рисовать, но все же жертвовать многим ради этого уже не хотелось. Окружающий мир за окнами был слишком заманчив и  интересен, хотелось еще поискать, попробовать себя везде. К тому времени многие из нас уже частенько заглядывали в зеркало, надеясь увидеть там пробивающуюся поросль на верхней губе, часто шли записываться в спортивные секции. Продолжали учиться в изостудии только самые одержимые.
               Ну, а как же Париж? Спустя годы он показался уже совсем другим и заметно отличался от города нашей мечты. Это был прекрасный город, вот только увидеть его и умереть уже не хотелось.
               Как-то, будучи уже в Петербурге на выставке  работ Константина Коровина, снова с волнением любовался его ночным Парижем и вдруг услышал музыку цвета его работ. “Париж. Сен-Дени” и “Мост в Сен-Клу”,   “Кафе де ля Пэ” и “Бульвар Капуцинок”. В душе зазвучала   мелодия Edit Piaf – NON, JE NEREGRETTE RIEN... Словно накатило, и вспомнились наши занятия на пленэре, тенистые каштаны и уличные кафе приморского города далекого детства. Как не похожи были эти работы на остальное творчество художника, сколько здесь раскованной свободы. Значит и этот художник был покорен удивительным городом. Впрочем, это лишь часть его творчества. Рядом были монументальные полотна суровой природы русского Севера и яркие краски Крыма. Видно действительно, “Россия не вмещается в шляпу”, слишком велик талант мастера. Только без одного, взрывающего пространство мазка порой не зазвучит полотно художника, а значит и без этого, открытого окна в город мечты мы выросли бы совсем другими...

На фото картина Константина Коровина "Ночной Париж"