Пролетела и упала на столе...

 Она не могла ни о чем думать. В Ее голове было что-то, похожее на ураган,
который смеялся над Ней, бушуя и разнося остатки порядка в маленькие клочки.
    Остатки Ее рассудка были утеряны, последние признаки разума развеялись в
холодном тумане...

    Это был край обрава, возникший так же неожиданно, как мог бы исчезнуть весь
мир разом. В этот обрыв сливался обжигающий холодный воздух. Иногда он
взрывался и оседал серебристым инеем на Ее локонах и расницах. Но Она не
чувствовала холода. Она остановила время, только Она была здесь властелином.
Все мысли, которые смели убежать от Нее, были превращены в сухие льдинки и
сброшены в тот же обрыв.
    Ей было достаточно сделать лишь шаг, чтобы кануть в это холодящее и
равнодушное небытие без движения и чувств. Это был сухой испепеляющий холод,
пронизывающий все, что глотал.
    Она стояла на краю и наблюдала за всем с закрытыми глазами. В этом Ее мире
не было ничего, кроме спокойствия. пронизывающая все безмятежность. Ничего.
Только туман, в котором курилось само в себе равнодушие. Сама Смерть боялась бы
шагнуть туда.
    Тишина... Звенящая где-то в глубине тишина, безмолвный надрывающийся крик
всепоглощающего молчания.
    Застывший миг, без конца и начала. И лишь Она решала, как и сколько этот
мир проживет. Сейчас Она смотрела на него так, как камень смотрит с вершины
скалы в пустоту.

    Но Она знала, знала, что внутри Нее кипит вулкан, бурлящий и воспламеняющий
сам себя, превращаясь в огненных привидений, тая и разрываясь от желаня жить.
Он ел сам себя и от того рождался каждый миг заново...

    Она услышала дыхание этого мира, почувствовала, как он разрывается от
невозможности допущения собственного существования. У этого мира не было жизни.
Он дышал, потому что Она так хотела. Леденящей мыслью Она плавно перемещалась
по несуществующему пространству. И вот Она увидела саму себя, стоящую на краю
обрыва. Ее глаза по-прежнему были закрыты.
    Она почувствовала томный теплый взгляд. Откуда-то сзади, из светящейся дали несуществующего горизонта на Нее смотрело огнедышащее солнце. Оно выползыло из горящего ниоткуда, сжигая потерявшиеся льдинки , вырывавшиеся из холодящего обрыва. Оно глотало само себя и плевалось тающими лучами.
    Сердце Ее билось так же, как метроном диктует секундам историю тишины.
    Солнце ползло все выше и выше, оно таяло и разрывалось, передразнивая бурление холодящего мрака. Обрыв глотал его лучи, не замечая, что они нарушают его мертвую тишину устрашающим шипением.
    И вот, солнце сорвалось в этот обрыв, оно полетело туда так стремительно и решительно, что за ним оставался шлейф газовых проталин, съедающих пустоту. Оно летело прямо на Нее, прямо к Ее ногам, в обрыв... И вот он раскрыл уже свою дымящуюся пасть, в которую лились льдинки мертвых лучей, погибающие как пешки.
    Они встретились... Она открыла глаза.

    Перед Ней пролетел желтый шипастый кленовый листок и упал в лужу, такую холодную и черную на бездушном асвальте. Он лежал и светился. Наверно, ему было все равно.
    Кроме этого листка в мире ничего не изменялось. Она успела лишь моргнуть, всего одно мгновение...
    Сердце Ее забилось быстрее, от холода изо рта вырывались клубочки пара и таяли в пустоте.

    Она ждала... Ждала, что вот сейчас Он подойдет и закроет Ей руками глаза. Она твердила себе, как сильно любит Его. Как жизнь заканчивается и начинается с каждым вздохом, с каждым ударом сердца...

    Надвигался туман. Холодный темный осенний туман. И в нем вот-вот засеребрятся пряди лунного света...

     Надвигалась ночь.