на два часа больше лета

                "это было весёлое лето, это было грустное лето"

возле рассвета мой город принадлежит кошкам. уличные Дуси грациозно и величественно отбрасывают силуэты сфинксов мне под ноги. я бреду вдоль этих пушистых изваяний и думаю об августе, в котором я систематически совершаю неудавшиеся побеги от себя. думаю о дороге и о вещах, которые не занимают место в рюкзаке, но могут стать серьезным грузом, если вовремя от них не избавиться. мне хочется путешествовать налегке.
 
я встречаюсь с моими попутчиками и мы дружно начинаем вредничать. вредность уже проснулась, а усмиряющая ее человечность еще нет, я прошу свою вредность угомониться, а человечность требует еще немного поспать. в машине играет Сплин, под него хорошо досыпать.
 
окончательно просыпаюсь я уже в Белоруссии. она встречает нас традиционными аистами и 3D тучами. кажется, что до них можно дотянуться рукой и намотать на ладонь как сахарную вату. позже мы видим гигантскую стелу, это она несомненно генерирует тучи, вероятно, когда у Лукашенко плохое настроение. в августе у Лукашенко всегда плохое настроение.
 
на границе с Польшей нам троим становится очень весело. эти люди в строгой форме такие серьезные, им нравятся такие же серьезные люди и если мы будем смеяться, нас никуда не пустят , позовут специально обученных собак, которые только притворяются серьезными и будут искать наркотики, которых у нас к сожалению нету. от этих мыслей наша машина сотрясается истерическим похрюкиванием.
 
пограничник выходит с нашими паспортами и говорит , что мы с Андреем можем ехать, а Толик ему особенно нравится, кроме того, у Толика виза только завтра открывается, поэтому, в Польшу ближайшие четыре часа он попасть не может.
 
мы ждем Толика на ближайшей парковке. с наступлением нового дня по очереди ходим встречать его, а нашего друга все нет... еще у нас нет мобильной связи. есть бутерброды с колбасой, чай и растерянность. около трёх часов ночи по польскому времени появляется довольный и пьяный Толик. он неплохо проводил время в компании белорусских контрабандистов, выпивая за дружбу народов. мне немного завидно.
 
пограничные виды порядком осточертели за время ожидания и мы решаем немедля отправиться в Варшаву, где на следующую ночь у нас бронь гостиницы. Толик на правах выпившего заваливается спать на заднем сидении. я на месте штурмана слежу за обстановкой, но через какое то время, глаза предательски закрываются и никакая сила воли не может с ними справиться. сквозь сон слышу чертыхания Андрея на такую несправедливость. одним прищуренным глазом вижу багровый восход и проносящиеся мимо кроны деревьев. очень красиво. как в саванне. хочу сфотографировать это. в руках оказывается фотоаппарат и я щелкаю позирующих мне слонов, жирафов, антилоп, улыбающихся львов и смеющихся гиен. я на коне. я сплю.
 
в Варшаву я и Анатолий прибываем выспавшиеся и голодные, а Андрей уставший и дующийся. на завтрак овсяная каша с молоком, приготовленная Андреем на примусе в песочнице. утренняя старушка с опаской смотрит на нас, будто мы собираемся съесть ее дога. но мы не корейцы и кастрюля маловата. с удовольствием съела бы кусок мяса, но каша тоже хорошо. полезно, говорят...
 
мы с Толиком идем гулять. у нас нет карты, но первым делом в новом городе, конечно надо идти к реке. на вопрос "where is the river?" люди поголовно отвечают непониманием, слово река им тоже ни о чем не говорит. мои эпилептические жесты изображающие водоём отражаются ужасом на лицах поляков. в конце концов мы решаем, что реки не существует и просто бредём. мы просто бродили несколько часов и Варшава нас не впечатлила.
 
на ужин решаем приобрести пельмени. в Польше они называются русские пироги. продавщица говорит, что есть просто с мясом, а есть с мясом и кем то еще. нам бы просто, без изысков.у нас в номере кухня с плитой и посудой, лоджия и даже стиральная машинка. я ответственная за пельмени вкладываю всю душу в их приготовление. пельмени оказываются ассорти... с капустой, с картошкой и бонусом с клубникой. ни одного с мясом.
 
в час ночи мы с Толиком как по команде вскакиваем с кроватей к большому неудовольствию Андрея. нас призывает к себе пиво. после первой приходит муза хозяйственности и мы решаем опробовать стиральную машину. стирального порошка нет, кидаем кусок мыла и возвращаемся на лоджию к пиву. ведем глубоко философские беседы, смеемся и глазеем на огни Варшавы. слышим как где то в небе летит самолет. должно быть огромный бомбардировщик судя по шуму. спустя какое то время, понимаем, что самолет завис над нами, потому что грохот статичен. спустя еще какое то время, понимаем, что бомбардировщик - стиральная машина. не знаю, как смотреть в глаза Андрею...
 
в пять утра отчаливаем из гостиницы в Чехословакию. на выходе я замечаю карту Варшавы. река называется Висла. какой позор.
 
приезжаем в мою возлюбленную Прагу. такую спокойную, красивую, улыбающуюся, параллельную ко всему суетному. овеянную ароматами цветущих садов, гастрономических чудес и марихуаны. города просто любить. они не предают, не лгут, не меняют мировоззрение, не ударяются в религию и политику, не разбрасывают носки, не толстеют, не устраивают сцен, не говорят глупостей... не замечают тебя. тихонечко посмеиваются над человеческими мельтешениями, щелчками фотоаппаратов, восторженно-округляющимися глазами, разноязычной болтовней. им это позволительно. им многое прощается за многовековую булыжную мудрость.
 
у меня есть ретро радиоприемник за 3 евро, бутылка искрящейся ламбруски за полтора и сумерки над Прагой. эти составляющие приводят меня на набережную Влтавы. чуть левее от беспрестанно курирующего людского потока и базарной туристической суеты. я вижу ненавязчивую иллюминацию карлова моста с его гигантскими каменными стражниками и силуэты крошечных человечков. мне нравятся человечки. мне вообще все нравится здесь и сейчас. и у меня есть смутное подозрение, что все это я люблю не первую тысячу лет. любила , видела и творила за долго до своего рождения. очень уж знакомы шероховатые плиты мостовых и цветная колода карточных домиков с их глазированными крышами. я присутствовала рядом когда монументальные изваяния были сиропом густой пахучей бронзы. руки помнят прикосновение к влажному гипсу и пластилиновой меди. мы с Дворжаком распивали чаи, когда он ловил по комнате вереницу шебутных нот и молчаливых пауз и выстраивал их, слегка погрустневших на нотном стане, под охраной звенящих скрипичных ключей и лающих басовых. я знаю все языки мира и сантиметр за сантиметром проникаю в суть вещей. сквозь пальцы сочатся неугомонные поезда, машут крыльями пузатые самолеты, извиваются полосы дорожной разметки, зовут все эти дороги, дорожки , тропиночки. мне один шаг до истины и половина до потери рассудка.

 В Праге предрассветные сумерки. ребята отправляются домой. мы как то не ловко прощаемся, Андрей предлагает одуматься и без излишних приключений добраться в машине до Москвы. это совершенно невозможно, у меня все только начинается...

 я иду по пустому городу и ощущаю абсолютную свободу. в Праге нет бродячих кошек. у меня 250 евро, спальник, в рюкзаке фотоаппарат, два объектива, куртка и футболка. меня ждет Амстердам. впервые за наше пятидневное пребывание в Праге сажусь на метро до станции Летняны, оттуда километр до трассы. я первый раз путешествую автостопом одна. у меня все плохо с английским. я девочка. мне страшно интересно...

 моего первого европейского водителя зовут Рене, он живет в 30 км от Праги и возвращается домой после ночной смены. Рене раньше тоже ездил автостопом, а теперь предпочитает проводить время с семьей и собакой на рыбалке. мы проехали вместе 20 километров. самых важных первых километров. затем был Коля из Украины. как и многие эмигранты, он обижен на родину, и не может до конца принять новое место обитания. говорит, что "чехлы" жадные, а на Украине плохо кормят.

 в 50 км от Праги меня подбирает дальнобойщик Билла из Венгрии. Веселый, обаятельный толстопуз. мне очень повезло, наши маршруты совпадают до самого Ганновера. Билла совсем не знает английский. это никого не смущает. мы будто играем в шарады, объясняя друг другу значение слов. иногда вместе подпеваем радио, Билла при этом смешно танцует свободными от руля конечностями. Билла говорит, что я похожа на Анну Курникову. Анна Курникова будет есть? Анна Курникова хочет пиво? какой фильм будет смотреть Анна? я смотрю дети шпионов 3 на венгерском и глазею в окно. за окном горы и озера и совсем игрушечные рыбачьи хижины. и люди. из мяса как и я.

 в Германии нас останавливают блюстители порядка. дисциплинированность тут превыше всего. 15 минут полицай обнюхивает закоулки машины. заглядывает в бардачки, роется на полках, шебуршит среди груза, считывает информацию с дорожной летописи: скоростной режим, время в пути, график остановок. Билла стоит молча, похожий на не выучивший урок школьника. расстроенный страж отпускает нас, а Билла принимается неистово хохотать, поднимает руль и демонстрирует мне запасную летопись.

 возле Ганновера мы тепло прощаемся с Биллой, он говорит, что вечно будет хранить в памяти маленькую Анну Курникову и дает мне пол кило конфет в дорогу.

 я иду пару километров пешком в поисках удачного места. я знаю, что в Германии все строго, не оплошать бы.
 я вижу идеальное место: разделительная полоса, будто оазис в пустыне, 3х метров в ширину, и длиннющую, для посадки истребителей должно быть. с двух сторон, плавно выезжают машины по идеальному асфальту четырех полос. тут каждый мне будет рад! люди действительно настроены доброжелательно: они улыбаются и машут руками, приветствуют меня сигналками и радостными возгласами, поднимают в ответ большой палец...
 
через 10 минут нашего восторженного общения, остановился комфортабельный автомобиль с мигалками и двумя симпатичными офицерами полиции. за
 это время в участок позвонили 12 человек.
 кстати, если находясь в Германии, нажаловаться куда следует на соседа громко слушающего музыку, ябеде процент от штрафа причитается. самому приятно и соседу цветов на сдачу приобрести можно.

 из беседы с полицейскими выяснилось, что я имею право ловить машину только на заправках,а за сотворенное мною зло, 91 евро из моего кармана должны перейти в немецкую казну. меня спрашивают сколько денег у меня с собой, и мне с ужасом подумалось, что суммы которая у меня есть, недостаточно для нахождения человека на территории Германии, и наверно меня депортируют, и больше не дадут Шенген и вообще добавят в международные черные списки... а полицейский думал, что самое время обедать, я говорит из-за тебя суп не доел. я вытряхиваю из заначки 250 евро с мелочью, полицейские после непродолжительного совещания зачеркивают 71 евро и выдают мне чек на 20. затем со мной проводится воспитательная беседа, в виде жестов и демонстрируются машины с желтыми номерами и заветными значками NL.
 "Yellow number is good for you. understand?"
 
На заправке знакомлюсь с двумя немецкими панками автостопщиками. мы делимся бутербродами и водой. они смешные. у одного брутальный ирокез и ногти умело накрашены розовым лаком. я говорю, что это "so nice", я не знаю как сказать на английском, что я действительно думаю. они ловят машину и предлагают проехать с ними 15 км до следующей заправки. по дороге Франк рассказывает про сквот в Амстердаме, где я могу остановиться, а Юрген читает книгу о мировой экономике.
 
на следующей "gaz station" пишу на картонке AMSTERDAM, и через 5 минут еду в машине с двумя братьями поляками. по радио звучит "рашн гёл ю тейк май соул", мы болтаем и пьем пиво, несмотря на всю законодательную суровость, в Германии разрешено 7 промилей, около трех банок пива. разговариваем на англо-русско-польском. поляки по очереди выкрикивают знакомые имена: Горбачев, Брежнев, Сталин, Медведев, Путин. мы уже в Голландии, мимо окон проносятся болотистые озёра и стаи разномастных птиц. над нарисованными полями закатывается красный бильярдный шар.

 меня высадили на окраине Амстердама. бетонно-стеклянные громадины торговых центров, стайки фриков, и косяки велосипедов,мне подсказывают дорогу разные люди, я много говорю, латиносы угощают меня марихуаной, негр Джейк покупает талончик метро, очень много лиц, я просто плыву по течению этой протягивающей руки толпы и не беспокоюсь. мне больше не о чем беспокоиться.
 
выхожу на центральной станции. я в легких Амстердама, счастливая и ошарашенная этим городом. он гудит, качает, водит меня по лабиринтам каналов, мостов, улочек, ослепляет иллюминацией витрин, оглушает уличным джазом, клубным трансом и корейским гитарным рок ансамблем. а в голове играет крематорий и автоматически переводится на английский:
 
"And you say my now
 hallow my illusion
 Hellow my little Napoleon
 Belive my Josefina
 And all will be so...

 в супермаркете покупаю хлеб и банку арахисовой пасты. обожаю ее с тех пор, как маме выдали такую 3х литровую в качестве гуманитарной помощи в талонные времена. хлеб не пригодился, ложкой вкуснее.
 
со мной знакомится Сэми. он просто долго идет рядом заглядывая мне в лицо, а я пытаюсь делать вид, что не вижу его, это продолжается неприлично долго пока я не останавливаюсь и не спрашиваю в чем дело. Сэми 27, он родился в Амстердаме. работает барменом в кофе шопе и с закрытыми глазами скручивает аппетитные джойнты.  Сэми очень красив, будто ковбой из рекламы нижнего белья. очень похожий на миллионы таких же красивых мужчин. он гуляет меня по городу, сворачивает в потайные переулочки, ловко выруливает из людских стихотворений, приветствует кого-то, жмет руки. мы заходим во все встречные кофешопы, дегустируем, он учит меня делать джойнты, а я его пускать паровозы.
 
несмотря на мой английский, мы здорово понимаем друг друга, я шучу на английском, я смеюсь на английском. мы в районе красных фонарей, насквозь прокуренном и фосфоресцирующем. в окошках гарцуют легко одетые барышни. каждой принадлежит по 10 квадратных метров храма любви. мы идем в театр красных фонарей. богини тут работают как турникеты в метро: заходим в кабинку, опускаем жетончик, перед нами открывается окно, а в нем нимфа в чем мать родила, игриво виляющая задом или прочими достоинствами. у нашей был обширный зад и судя по всему украинские корни.
 
Сэми предлагает остаться у него сегодня, и возможно создать крепкую Амстердамскую семью в последствии. я объясняю, что в Москве меня очень ждет важный для меня человек и прошу показать недорогой хостел.
 
Сэми приводит меня в хостел Шелтер, 23 евро за ночь. мы прощаемся, а я рассказываю молодому человеку на ресепции, как мне нравится их город и делюсь опытом своих травяных дегустаций. "I have smoked soooooooooo much, and I want to sleep".
 парень молча выдаёт мне ключ от шкафчика и брошюрку на русском "путь ко спасению". я в христианском хостеле...
 
утром глазею на Амстердам при свете дня. каждые 15 минут начинается дождь, город в миг обрастает зонтами. велосипедисты умудряются обедать на ходу прямо под зонтом. едут целыми семьями, у некоторых сложные прицепные конструкции для грузов или детей. миниатюрная женщина везет совсем крохотное дитя в слинге за спиной и троих от 2х до шести лет в коляске велосипеда. машин и пешеходов в разы меньше, чем двухколесного транспорта.
 
я целый день брожу по неизвестным улочкам, в неназванном направлении, мимо безымянных памятников архитектуры, растворяя собственное имя. мне не нужен путеводитель, историческая справка и механический экскурсовод. я избавляюсь от ярлыков. я чувствую себя невероятно счастливой, свободной и легкой, сбросившей тонну обманчивой легковесной шелухи. я абсолютное ничто. я могу быть кем угодно и всем сразу. я как никогда являюсь собой.
 
останавливаюсь на перекур на скамейке уличного кафе. мне нравится сидеть и смотреть на людей, гадать откуда они, угадывать их профессии и хобби, придумывать им хитросплетения и знать, что у каждого жизненный путь закручен интересней, чем в любом захватывающем кино. по улице идет лучезарный негр с подсолнуховой веткой. они хорошо смотрятся вместе. негр подходит ко мне, и вручает подсолнух. затем без предупреждения начинает много говорить: о родной Эфиопии, своих скитаниях, политике, религии, о черных и белых, о конце света... это поток информации. я выхватываю только отдельные слова и периодически киваю. Даниэля кажется не смущает, что я ничерта не понимаю, ему просто нравится говорить, а мне нравится слушать его ужасающий эфиопский английский и наблюдать за жестикуляцией этих огромных темных рук.
 
Даниэлю нравится фотографироваться, он смешно вытягивает губы трубочкой, и говорит: "я совсем как Луи Дефенес". Мое имя непроизносимо для Даниэля, и он просит разрешения называть меня Тата, я не против, так меня называл брат, когда был маленький. Даниэль знакомит меня с оравой своих друзей, среди которых я одна выделяюсь белизной кожи. я в настоящей нигерской тусовке, и нет никакого сомнения, что я провожу время лучше всех в этом городе.
 
Даниэль обещает показать мне кемпинг неподалеку от центра. мы едем три станции на метро, затем идем пешком пару километров. кемпинг расположился на берегу живописного озера. десятки уток курсируют на фоне закатывающегося в воду солнца. администрация кемпинга в это время уже закрыта, палатки у меня нет. Даниэль находит где то голубой надувной матрас и говорит, что это лучшая кровать для белой сестрёнки. по соседству с моими апартаментами, мама и сын из Великобритании. они зовут нас в гости покурить. мама умело сооружает джойнт, а сын раскуривает, такая у них традиция. они часто путешествуют вместе. мне радостно на них смотреть.
 
я засыпаю, забравшись в спальник по самый нос и мне снятся короткометражные сны. следующий сон абсолютно выталкивает из памяти предыдущий, я осознаю, что сплю и жалею во сне, что не удастся запомнить их все... очередную серию сновидений прерывает свет фонаря и голос нарисовавшейся администрации кемпинга. мне объясняют, что я не могу находиться здесь без палатки и просят покинуть кемпинг. половина третьего ночи, я сонная и обиженная, Даниэль как огурчик ни на минуту не останавливается тарахтеть и мы снова куда то идем. я устала от его болтовни, мне хочется побыть одной, в тишине. я долго подбираю слова, чтобы вежливо объяснить о своих желаниях. в ответ на мою речь, Даниэль говорит только "F**king shit" и удаляется.
 
я снова иду в Шелтер, спрашиваю дорогу и дядя Джейк подвозит меня на велосипеде.
 
я хочу в зоопарк. отстаиваю длиннющую очередь за билетами в снующей детьми толпе. дети всех мастей и цветов. белокурая девочка методично стучит совочком по голове мальчику мулату. стайка кучерявых рыжих детенышей носится друг за другом, спотыкаясь, падая и истошно вопя от обиды. мальчик испанец с выразительными глазищами показывает мне язык и прячется за маму на всякий случай.
 билет стоит 20 евро, я не могу себе это позволить. зато можно бесплатно посмотреть на фламинго через ограду.
 
покупаю на барахолке прекрасную рубашку за 2 евро. мне радостно, как бывает всегда, когда встречаешь именно свою вещь. совершенно очевидно, что рубашка ждала именно меня. присаживаюсь на скамейку в парке. я нагуливаю не меньше десяти километров в день и очень приятно, вот так сесть и отдохнуть от рюкзака. ко мне подходит женщина и спрашивает дорогу к местной достопримечательности, я объясняю, что примечательно тут все, а конкретней я объяснить не могу. женщина оказывается русская, ей около пятидесяти, она весьма презентабельно одета, из московской интеллигенции. у нее тур по Европе. В Амстердаме ей нравится, но очень пугают велосипедисты. женщина косится на мой потухший косяк. говорит, что никогда не пробовала, но раз уж она в Амстердаме....
 
на прощанье говорит, что я художница, даже если пока об этом не знаю и уходит, улыбаясь, прямиком по велосипедной дорожке, огибаемая с двух сторон вереницей велосипедов. кажется, я лечу фобии.
 
сегодня последний летний день. я сижу на набережной одного из каналов, слушаю музыку в голове и считаю минуты до осени. и вдруг понимаю, что мое лето будет на два часа длиннее. я очень бережно провела эти свалившиеся нежданной радостью 120 минут моего лета.
 
осень я хочу встретить у моря. мне некуда спешить, несколько километров я иду пешком, оставляя позади развилки дорог, до прямой трассы на Гарлем. оттуда 5 км до побережья. меня подвозит славная пара голландцев. они дурачатся, смеются, задают мне вопросы, а мне совсем не хочется говорить, я думаю о море. мне немного стыдно, но на все попытки беседовать, я отвечаю "Not understand". им удается выведать, про моё море, и они ничего не говоря, проносятся мимо Гарлема и останавливают машину в 100 метрах от бескрайней синей полосы, испещренной белыми гребнями волн. женщина дарит мне маленькую голландскую меленку. хорошие ребята.
 
МОРЕ оно одно. у него разные названия, географическое местоположение, температура, но все эти названные моря сливаются для меня в одно шуршащее М_О_Р_Е. горячо любимое из заснеженной Москвы, навещающее меня шквальным ветром и обессоленными ливнями, забредающее в мои сны, из которых не хочется просыпаться, лишь бы вечно слышать ритмичный перекат волн и слизывать языком соленый бриз с губ. мне хочется обнять море, мы очень давно не виделись. трудно выразить любовь к большим формам, таким как море. моих объятий не хватает, и я разрешаю морю обнять себя.
 
я гоняю тяжеловесных чаек и бакланов. во мне вагон восторгов. я читаю стихи морю, я пою морю песни. оно замолкает, прислушиваясь, и обрушивается пенными аплодисментами. вспоминаю, что Москву в это время заполонили банты и цветы первоклашек.
 
я поднимаюсь на песочную гряду, тянущуюся вдоль моря, за ней необъятные прерии и песчаные дюны заповедного Зандворта. семья зайцев совершает короткие перебежки от куста к кусту, в 50 метрах от меня пасутся олени. я им рада.
 
денег у меня критически мало, на отель в курортном городе явно не хватит, лучше оставить их на обратную дорогу. я удаляюсь от северного моря вглубь материка на поиски ночлега. я шла, толком не зная, что ищу, но белеющая в темноте скамейка, затерявшаяся в густой зелени на холме, была похожа на то, что мне нужно. я забираюсь в спальник, надев на себя три пары носков, куртку и дождевик для тепла, и прошу у небес ясности на ближайшие 5 часов моего сна. если честно, я боюсь темноты и насекомых, от всех страхов я накрываюсь спальником с головой.
 
через 15 минут моего ночлега, в ближайших кустах начинается форменное безобразие: треск, похрюкивание и какая-то возня. выглядываю одним глазом наружу и вижу огроменного, подозрительно жирного для вегетарианского образа жизни зайца. из под круглого пуза едва выглядывают коротенькие лапки. я быстро переосмысляю свои страхи, мне кажется, что заяц заточил чью то собаку, а я вероятно следующая жертва. косой шевелит ушами и сверкает красными переливами глаз из темноты, с аппетитом смотрит на мой спальник. когда у меня был кролик, он сумел съесть шторы на половину их высоты, поднимаясь все выше и выше на одних зубах. непредсказуемые животные. я шугаю ушастого, надеюсь он передаст другим, что со мной лучше не связываться.
 
я проснулась около пяти утра от нестерпимого холода. ноги окоченели и мне приходится исполнять неведанные ритуальные танцы, чтоб согреться. с этой минуты я двигаюсь в сторону дома.
 
первым водителем по дороге домой был мужчина на легковушке лет 38, сонный и неразговорчивый, зато он превосходно насвистывал в унисон с радио. заслушаешься, точно вам говорю. затем меня подобрали две девушки из Голландии. потом женщина из Бельгии с приятным умиротворяющим голосом. каждый подвез меня километров на пять. Еще 60 км я проехала с Френком. он недавно женился, и показывал фотографии жены. типичная стерва, этакая Круэлла. я конечно не стала его расстраивать своими скоропостижными выводами. вместо этого я рисовала в блокноте рога оленей и лосей, объясняя Френку кто из них deer, а кто ilk.
 
на следующей остановке мне долго не везло, я ждала около сорока минут, прежде чем, меня подобрала колонна из трех грузовиков, направляющихся прямиком в Польшу. Юрек, Дюрек и Анжей, в машину которого я села. Анжей ни слова не понимал по английски и даже по русски, и постоянно запрашивал в рацию помощь коллеги Дюрека, учившего русский тридцать лет назад в школе. я ехала в их компании целый день, а когда пришло время спать, Дюрек перебазировался в машину Анжея, предоставив мне кабину в полное распоряжение.
перед сном мы душевно побеседовали, перекусили, выпили чай и докурили мои Голландские заначки на немецкой земле.
 утром мы пересекли Польшу и в 100 км от границы попрощались. дальше нам не по пути. Дядьки, я буду скучать...
 
я на большой автомобильной стоянке в польской местности верхние мостки. тут небольшой загон с парнокопытными. дальнобойщик из России дает мне буханку хлеба и я кормлю оленей. у них шершавые синие языки и влажные носы. в загоне рядом, живут вместе зебры и ишаки. у одного ишака полосатые зебристые ноги.
 
я хожу по стоянке в поисках нужной машины и нахожу Игоря. он из Витебска, везет в Москву морковку из Голландии. Игорю 23, это самый молодой из встречавшихся мне дальнобойщиков. за рулем своей огромной машины Игорь смотрится мужественно и умилительно, такой юный мужичок. мне приятно вновь говорить на русском и приятно говорить с Игорем. он говорит не много и по делу. мы проехали разрешенные 4 часа + 45 мин остановки + 4 часа, теперь необходима девятичасовая пауза. я ищу глазами отель, а Игорь разрешает забронировать вторую полку в машине. я соглашаюсь. обожаю верхние полки.
 
утром я умываюсь на заправке. местные удобства не откроются, пока не закинешь в автомат 1 евро, но наша 2х рублевая монета тоже подходит. мы снова в пути. рация передаёт голоса дружественных дальнобойщиков. они информируют друг друга: координаты радаров и камер, расположение вражеских полицейских засад, пробки и объездные пути, тут же заключаются финансовые сделки о покупке или продаже дров (топлива), обмене валюты, травятся анекдоты и вклиниваются личные споры. все разговоры приправлены отборнейшим русским матом.
 
на польско-белорусской границе мы бесконечно долго ждем. я смотрю подряд десятки выпусков камеди клаба, чего в принципе не делала последние несколько лет, и с удивлением обнаруживаю, что мне смешно, а местами очень смешно. так мы и хохочем в режиме ожидания, периодически едим что нибудь, курим, болтаем и знакомимся с потешным щенком, обитающим в этом вакуумном межнациональном пространстве. уже на белорусской таможне, выясняется, что я не имею права пересекать границу на больших машинках, не являясь членом экипажа. так я приобрела профессию экспедитора дальнобойщика.
 
где то под Минском в машине ломается холодильник. Игорь отправляется в сервисный центр спасать морковку. Ловлю Сашу на только что приобретенной газели, и под его непрерывную болтовню тают километры до дома. Саша рассказывает про свою обожаемую жену и про ребёнка, который появится на свет через две недели, и про своих любовниц, которые необходимы мужчине, чтобы поддерживать мужское самолюбие. Саша молод, хорош собой, по-детски восторжен и у него нет никаких внутренних противоречий. близ Орши мы фантастически вкусно трапезничаем, ужином из 3х блюд и свежесваренным кофе. счет на двоих чуть меньше 150 рублей русскими.

 я подъезжаю к дому и собираю разбредающиеся мысли. у меня не получается сфокусироваться логически. я пытаюсь нащупать свои внутренние бреши, но нахожу на их месте новых обитателей. во мне стало на 1,5 кг меньше веса и на пол кило больше детства вперемешку с мудростью. у меня легкий загар и какой то дефект зрения должно быть, делающий оттенки богаче и ярче. во мне тёплым ровным светом разливается что то приятное, именуемое любовью. неконтролируемой, самовырабатывающейся и чертовски заразительной.

 P.S. Все описания событий, противоречащие уголовному кодексу являются вымышленными.
 
фотобаллада тут: http://vkontakte.ru/album2276569_142714586