Дневник 42 Неявная гражданственность

Конечно, всех искушает вопрос: «Как наше слово отзовется».
Я не из тех, кто склонен преувеличивать радиус воздействия Слова даже самых именитых поэтов и прозаиков.
«Посмотрите, он пишет о гибели русской деревни, его сердце разрывается при виде… вот кто действительно обладает гражданской позицией… вот кому небезразлично…»
Но, скажем, поэзия  Рубцова или Роскова – только художественно мощно запечатлевает, в общем-то, свершившийся еще в 70-80-х процесс исчезновения русской деревни. И она никоим образом не останавливает его, тем более, уж точно не рождает гражданское движение чувств и поступков к возрождению деревни. Процесс распада сам по себе, поэзия  – сама по себе. А когда поэтическая субстанция уж вовсе вторична, когда жалобы и удары в грудь донельзя затерты и фальшивы, тогда ничего, кроме отторжения, они и не вызывают. Занудных, никчемных плакальщиков-графоманов сегодня хватает.
Движение ЗА РАСПАДОМ, ВСЛЕД ЕМУ, естественное отставание факта поэзии от факта истории нисколько не отнимает, не уменьшает моей любви к тому же Николаю Рубцову. Она незыблима.
Я против опошления самой идеи гражданственности поэзии и места поэтического гражданского неравнодушия в нашей жизни. Мало того, что его частенько явно преувеличивают, сознательно задирают его планку или по глупости, так еще начинают нести невозможный бред о «пророчестве», «мессианстве» того или иного поэта ли, прозаика… Вот что противно! Вот с чем душа не соглашается!
Странно, может, слышать это от меня, всю почти сознательную жизнь прожившего в деревне. Но именно поэтому мне невыносима любая нота фальши о ней и о славивших ее словом. Как диким и ложным видится утверждение о том, что «деревню погубили в 90-х».
Как будто не жили люди раньше, как будто не читали статей Ивана Васильева, книг Федора Абрамова, Виктора Астафьева…
Еще в начале 60-х Рубцов воскликнет:

Ах, город село таранит!
Ах, что-то пойдет на слом!
Меня всё терзают грани
Меж городом и селом.

Больше ничего подобного он уже не декларировал, если мне не изменяет память. Он только с данной ему гениальностью художественно воплощал в поэтических сельских фресках процесс свершившегося и свершающегося на его глазах распада, никого не хватая за руку, не меча громы и молнии в сторону «виноватых», не зовя на баррикады.
Его страстные заклинания («Россия, Русь! Храни себя, храни!» или «Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды…») вмещают, согласитесь, не только уже деревенскую, корневую Россию. А звезда полей его обнимает своим хранящим светом всю, кажется, Землю.
А Федор Абрамов в начале 70-х напишет роман «Дом», четвертую книгу тетралогии «Пряслины», книгу, где надежды на благоприятный исход совсем мало, книгу страшную беспощадностью, честностью и все-таки уступающую «страхом» реальному, уже тогдашнему развалу сельского хозяйства, судьбы деревни.
Миссия писателя не в указующем гражданском персте. Она в факте самого гениального творения, гениально отражающего факт жизни, следующего, как правило, за ним, а не впереди. И в этом я вижу исполнение ей, поэзий ли, прозой, «гражданского поэтического долга», если позволено будет так сказать.
Несмотря на исцитатенное «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан» Некрасова, лучшее его гражданское, как вы понимаете, не в этих слабых его строчках, а например, в следующем потрясающем стихотворении:

Внимая ужасам войны,
При каждой новой жертве боя
Мне жаль не друга, не жены,
Мне жаль не самого героя…
Увы! Утешится жена,
И друга лучший друг забудет;
Но где-то есть душа одна –
Она до гроба помнить будет!
Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мире подсмотрел
Святые, искренние слезы –
То слезы бедных матерей!
Им не забыть своих детей,
Погибших на кровавой ниве,
Как не поднять плакучей иве
Своих поникнувших ветвей…

Вот она, гениально разлитая в тексте неявная гражданственность, лучше всякого открытого декларирования гражданских болей и идей воспитывающая сердце читателя!
Не лицемерное ли дело ложное понимание патриотизма, гражданственности? Не лицемерно ли мы притягиваем за уши к подобной гражданственности ряд авторов и их произведений?
Стоит подумать.