5. Шестистрочная строфа

Из http://www.stihi.ru/2011/09/02/33

 В прошлый раз мы с вами говорили о строфах, состоящих из 3 строк, и я задала вам домашнее задание – написать модель строфы для двух стихотворений. К сожалению, любителей поработать нашлось мало, но я не в обиде: сама ленива! Поэтому смиренно продолжаю  свой монолог.

Пример 1. Автор - Галина Панюшкина

Дней солнечных бег,
и чувства, как снег, -
лавина.

Безумья глоток,
и губ сладкий сок –
малина.

Здесь  строфа – трехстишие, но с межстрофной рифмой, которая объединяет две рядом стоящих трехстрочных строфы. Причем, эти строфы   отдельно не могут использоваться, если вы пишете РИФМОВАННОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ (а не вольный, белый  стих или верлибр, он же- свободный стих). То есть ,количество трехстиший при выборе такой структуры может быть только четным.
Модель строфы  для примера 1  (вернее, соединенной рифмой пары строф) выглядит так:

(расшифровка всех  обозначений модели – см. http://www.stihi.ru/2011/09/02/33):

ааБ ввБ

010 01
010 01
010

010 01
010 01
010

Кстати, данное стихотворение, если рассматривать его как шестистрочник, написано как вирелэ — шестистрочной строфой старофранцузской поэзии. ВИРЕЛЭ – это строфа, которая  разбивается на трехстишия, в каждом из которых первые два стиха взаимно рифмуются, третий же, укороченный стих первой полустрофы рифмуется с укороченным стихом второй полустрофы.

В примере 2, который автор (Любовь Сирота-Дмитрова) тоже написала трехстишиями, мы имеем несколько иную картину:

Ранняя луна.
Узкий косогор.
Птичьего полёта странный крен.

Ехать дотемна.
Гонит тот же вздор –
Вечное желанье перемен.

Грохот по мосту.
Блеск воды. Овраг.
Вехи, убегающие вспять.

И чего я жду –
То ли новых благ,
То ли потрясений – не понять.

Прежде чем анализировать это стихотворение, замечу, что вид строфы определяется вовсе не по тому, как ее изобразил на листе автор, а по тому, как срифмованы строки. Всегда полезно записывать строфы вашего стихотворения в соответствии с их реальной структурой, а не так, как ваша «душа попросила». Это особенно важно сделать для проверки самого себя, перед публикацией! А уж на конкурс вообще разумнее подавать стихи, строфы которых записаны в соответствии с моделью строфы и концевыми рифмами. Тогда и судьи поймут и оценят вас правильно.

Здесь запись неправильная, потому что строфа на самом деле не трехстрочная, а шестистрочная. Строфа в рифмованном стихотворении не может не иметь рифм, а здесь (авс) любые три строчки – не связаны рифмой. Но они связаны с рифмами следующей полустрофы и образуют с ней одно целое -  (абсабс).

Итак, правильная запись  здесь – это шестистрочник:

Ранняя луна.
Узкий косогор.
Птичьего полёта странный крен.
Ехать дотемна.
Гонит тот же вздор –
Вечное желанье перемен.

Модель строфы:
абсабс 
1000 1
1000 1
1000 1000 1
1000 1
1000 1
1000 1000 1

Вот мы с вами и пришли к изучению ШЕСТИСТРОЧНОЙ  СТРОФЫ или ШЕСТИСТИШИЯ.

Шестистишия встречаются реже, чем четверостишия, но гораздо чаще, чем пятистишия или терцеты. Фиксированных форм шестистишия не существует, но простор для фантазии тут неограничен.
Разобранная выше рифмовка абсабс называется ТРЕУГОЛЬНОЙ.

Рифмовка aabccb (самый «песенный» вариант) иногда называется РОНСАРОВОЙ СТРОФОЙ

И, может быть, жизнь на пределе
Удержится в немощном теле
И голову старца укроет трёхзубым венцом.
Но дряхлые чресла устали,
И шут в исполнении Даля
В холодную землю уткнётся истёртым лицом.

Шестистишие с рифмовкой ababab называется секстиной: (не путать с Твердой Формой – СЕКСТИНОЙ!).: 

Опять звучит в моей душе унылой
Знакомый голосок, и девственная тень
Опять передо мной с неотразимой силой
Из мрака прошлого встаёт, как ясный день;
Но тщетно памятью ты вызван, призрак милый!
Я устарел: и жить и чувствовать — мне лень. (Л. Мей)

Замечательным  примером мастерски исполненных шестистиший является  стихотворение Николая Гумилёва «Пятистопные ямбы». Каждая (подчёркиваю, каждая!!!) из 14 строф этого стихотворения представляет собой двурифмовое шестистишие с новой схемой рифмовки! Там встречаются схемы ababab, ababaa, abbaba, aabbab, aaabbb, aababb, abbbaa и так далее:

Я помню ночь, как черную наяду,
В морях под знаком Южного Креста.
Я плыл на юг. Могучих волн громаду
Взрывали мощно лопасти винта,
И встречные суда, очей отраду,
Брала почти мгновенно темнота.

О, как я их жалел! Как было странно
Мне думать, что они идут назад
И не остались в бухте необманной,
Что дон Жуан не встретил донны Анны,
Что гор алмазных не нашел Синдбад
И Вечный Жид несчастней во сто крат!

Но проходили месяцы; обратно
Я плыл и увозил клыки слонов,
Картины абиссинских мастеров,
Меха пантер — мне нравились их пятна —
И то, что прежде было непонятно,
Презренье к миру и усталость снов.

Я молод был, был жаден и уверен,
Но Дух Земли молчал, высокомерен,
И умерли слепящие мечты,
Как умирают птицы и цветы.
Теперь мой голос медлен и размерен,
Я знаю, жизнь не удалась… И ты,

Ты, для кого искал я на Леванте
Нетленный пурпур королевских мантий,
Я проиграл тебя, как Дамаянти
Когда-то проиграл безумный Наль!
Взлетели кости, звонкие, как сталь,
Упали кости — и была печаль.

Сказала ты, задумчивая, строго:
«Я верила, любила слишком много,
А ухожу, не веря, не любя,
И пред лицом Всевидящего Бога;
Быть может, самое себя губя,
Навек я отрекаюсь от тебя». —

Твоих волос не смел поцеловать я,
Ни даже сжать холодных тонких рук,
Я сам себе был гадок, как паук,
Меня пугал и мучил каждый звук,
И ты ушла, в простом и темном платье,
Похожая на древнее Распятье.

Я не скорблю. Так было надо. Правый
Перед собой, не знаю я обид.
Ни тайнами, ни радостью, ни славой
Мгновенный мир меня не обольстит,
И женский взор, то нежный, то лукавый,
Лишь изредка, во сне, меня томит.

Лишь изредка надмено и упрямо
Во мне кричит ветшающий Адам,
Но тот, кто видел лилию Хирама,
Тот не грустит по сказочным садам,
А набожно возводит стены храма,
Угодного земле и небесам.

Нас много здесь собралось с молотками,
И вместе нам работать веселей;
Одна любовь сковала нас цепями,
Что адаманта тверже и светлей,
И машет белоснежными крылами
Каких-то небывалых лебедей.

Нас много, но одни во власти ночи,
А колыбель других еще пуста,
О тех скорбит, а о других пророчит
Земных зелёных вёсен красота,
Я ж — Прошлого увидевшего очи,
Грядущего разверстые уста.

Всё выше храм торжественный и дивный,
В нём дышит ладан и поёт орган;
Сияют нимбы; облак переливный
Свечей и солнца — радужный туман;
И слышен голос Мастера призывный
Нам, каменщикам всех времен и стран.

А если рассмотреть еще многообразие разных вариантов сочетаний мужских и женских рифм- каждое со своим особым звучанием? А если писать шестистрочники на три рифмы? Словом, шестистрочники – это, поистине,  кладезь неисчерпаемых возможностей для поэта.

Продолжение см. http://www.stihi.ru/2011/09/25/1862