Пускай в плену, но дух восстань!

Определяют всего здесь удел, и будущее мира к тому ж,-
земля силой тяжести тел, и Бог силой легкости душ.
Как наши сны, сквозь веки и ресницы,
вхожи в мир, что на сей лишь похож,-
так в мире предметов лишь снится,
трепетная душевная дрожь.

Да животворящий природный мотив,
неожидан бывает и вещ,-
вдруг вещность свою ощутив,
становится мыслящей, вещь.
Когда ж перестанет химерой, быть как науки итог,-
когда-то воздвигнутый верой, на знамени духа Бог?

Почить, чтоб в храме словотворенья,
увенчанным вечною речью,-
однажды мир, что не чужд вдохновенья,
вдруг душу обрел человечью.
Осознал, что он вечности часть,-
мир, когда лишь, душа родилась.

Безвозвратно, но вечно кружась,-
души здесь с вечностью связь.
Увы, твореньем сим венчая,
всё, что создано в поднебесье,-
Бог, душу с телом сочетая,
редко достигает равновесья.

Разум можно узнать по мукам, которыми миром гоним,-
душу можно узнать по звукам, что извергает из глубин.
Там равно темно, как в преисподней,
да равно, и неизведанно, к тому ж,-
и кто знает, что бездонней,-
бездна звезд иль человечьих душ?

Вселенной аналог, целой, душа ведь цвет тела,-
по берегам времен и рек, Бога побег, человек.
Трудно сравниться с землей по важности,
да не всё здесь родит и хоронит она,-
есть пока, неподвластное тяжести,
еще духовное тело, душа!

Неспособно само мироздание,
выжить, душу свою сокруша,-
погибает любое создание, когда его покидает душа.
Влиятельным, но преходящим,
в грядущем обреченным на ничто,-
тела владеют настоящим, а душам будущее дано.

В изяществе нуждаясь, не напрасен,
лишь в круге своих дарований,-
материи претерпевая ипостаси,
дух странен, оттого что ранен.
Скитаться долго ль духом нам, между миром и храмом,-
и долго ль выбирать мирам, между Богом и благом?

Ребенку лишь, мира явленье,
представлено первой натурой,-
наивное неверие в творенье, ирония юной культуры.
Зиме ли мзду иль лету дань,
об дней узду, как губ ни рань,-
пускай в плену, но дух восстань!