Итоги августа. Георгий Яропольский

Сидя в своем скрипучем кресле в редакции «Литературной Швамбрании»,  пришел к выводу, что новизна невозможна. Все мы плагиаторы – уже потому хотя бы, что говорим на языке. Берем слова из словаря. Редко кто вносит туда дополнения. А ежели и внесет – понятным станет. А ежели непонятно – читать не будут. Грустный ли это вывод? Да нисколько. Не в новизне изложения дело: в подлинности переживания. Естественные движения души для озвучения своего могут прибегать к самым разным способам. Когда способ наиболее уместен, мы говорим об удаче. Те, кто много прочел, уже не плавят руду. Среди огромной автомобильной свалки бродим мы, приглядываясь то к «ситроену»,  то к останкам «лимо». И кто-то в итоге уезжает на элегантном авто, а кто-то одаряет себя никому не нужной и никуда не пригодной инсталляцией из деталей погибших кораблей. Самое удивительное состоит в том, что, несмотря на все «несовместности теорий», мы, господа, почти не расходимся в своих оценках…
Сегодня, исходя из ностальгической тяги к регулятивной ритмике (ясное дело, не только из-за этого!), предпочтение отдаю стихотворению


ГРИГОРОВ АМИРАМ "Беги туда, мой свет"

http://stihi.ru/2011/06/25/4813 , номинатор: Евгения Костюкова

Проснёшься вдруг – до шорохов метлы,
И гулкий мрак, лишь изредка менты
Проедут по сплетению дорог,
Где одинокий светится ларёк,
И дремлет, превратившийся в аул,
Кусок Москвы на Пресненском валу.
«Беги туда,  мой свет, беги, беги
К бескрайним водам медленной реки»

Когда-то, в общежитии пустом,
Бутылки громоздились под столом,
И, с девушкой товарища, одни
Мы из окна смотрели на огни,
На город свой, а город весь погас,
И мчались тучи в предрассветный час.
«Беги туда, мой свет, беги, беги
К бескрайним водам медленной реки»

Я на неё старался не смотреть,
Не по себе мне было, и про смерть,
Про индуизм, вдову и палача
Она вещала, в воздухе чертя
Горящей сигаретой. Мир жесток.
Ночь избывала и белел восток.
«Беги туда, мой свет, беги, беги
К бескрайним водам медленной реки»

Мы не встречались больше никогда.
И помню, как последняя звезда,
Скрывалась с неба, предпоследней вслед,
Там, где чернеет Университет,
Как спал в росе автомобиль ГАИ.
Прощайте, девяностые мои.
«Беги туда, мой свет, беги, беги
К бескрайним водам медленной реки»

«Она пропала в Индии, братан»
Товарищ мне сказал, а я врата
Представил,  в темноте, в земле иной,
За ними - реку, с море шириной
Чьи берега огнём покрыты сплошь  -
Горят ряды людских змеиных кож.
«Беги туда, мой свет, беги, беги,
К бескрайним водам медленной реки»

Мне это стихотворение «любезно для слуха» по двум причинам: во-первых, в нем классическая строфика и ритмика сочетается со свободой в лексике и рифмовке. Хотя по поводу рифм «палача»-«чертя» и «беги»-«реки» никакой уверенности нет, но заявленное «метлы»-«менты» звучит очень хорошо, да? Во-вторых, это произведение живейшим образом напомнило «Люк Хэвергол» Эдвина Арлинтона Робинсона? Верно? Вот не удержусь,  процитирую оригинал и перевод А. Сергеева:

LUKE HAVERGAL

Go to the western gate, Luke Havergal.
There where the vines cling crimson on the wall,
And in the twilight wait for what will come.
The leaves will whisper there of her, and some,
Like flying words, will strike you as they fall;
But go, and if you listen, she will call.
Go to the western gate, Luke Havergal—
Luke Havergal.

No, there is not a dawn in eastern skies
To rift the fiery night that's in your eyes;
But there, where western glooms are gathering,
The dark will end the dark, if anything:
God slays himself with every leaf that flies,
And hell is more than half of paradise.
No; there is not a dawn in eastern skies—
In eastern skies.

Out of a grave I come to tell you this,
Out of a grave I come to quench the kiss
That flames upon your forehead with a glow
Than blinds you to the way that you must go.
Yes, there is yet one way to where she is,
Bitter, but one that faith may never miss,
Out of a grave I come to tell you this—
To tell you this.

There is the western gate, Luke Havergal,
There are the crimson leaves upon the wall.
Go, for the winds are tearing them away,—
Nor think to riddle the dead words they say,
Nor any more to feel them as they fall;
But go, and if you trust her she will call.
There is the western gate, Luke Havergal —
Luke Havergal.

ЛЮК ХЭВЕРГОЛ

У Западных ворот, Люк Хэвергол,
Где стену плющ пылающий оплел,
Замри и жди, и в сумерках листва
Начнет ронять летучие слова
О той, с которой рок тебя развел;
Она зовет, чтоб место ты нашел
У Западных ворот, Люк Хэвергол,
Люк Хэвергол.

Восток лучи небес не озарят,
И не заблещет твой полночный взгляд,
Но Запад нам сулит исход иной —
Там до рассвета тьма покончит с тьмой:
Бог мертв, и листья по ветру летят,
И в райских кущах воцарился ад.
Восток лучи небес не озарят,
Не озарят.

Из гроба я шепчу в последний раз,
Чтоб поцелуй на лбу твоем погас,—
Он так горит, что не дает взглянуть
На твой горчайший, неизбежный путь,
Где вера обручит навеки вас.
Где ждет она тебя в урочный час.
Из гроба я шепчу в последний раз,
В последний раз.

У Западных ворот, Люк Хэвергол,
Где стену плющ пылающий оплел,
Замри и слушай, как шуршит листва,
Но не старайся уловить слова
О той, с которой рок тебя развел;
Лишь верь, что место ты себе нашел
У Западных ворот, Люк Хэвергол,
Люк Хэвергол.


Вот никак стихи не пересекаются вроде бы, ан что-то отсыпалось! Ну так и хорошо, мы ведь всеядны как медведи. И я не могу быть оригинальным. Не могу пройти мимо стиха Александра Крупинина (какого Сергеева он имел в виду? Не Андрея же?) Меня, как ни странно, прежде всего завела именно «свободная походка» ритма!


АЛЕКСАНДР КРУПИНИН "Однажды Киса соскочила с плеча Сергеева"

http://stihi.ru/2010/07/02/6007 , номинатор: отборочный тур БЛК

Однажды Киса соскочила с плеча Сергеева
И сказала, что всё-таки он человек, а не кот,
Что бессмысленно всю жизнь сидеть на плече его,
И  она от него уйдёт.

Что всё равно придётся менять ситуацию,
Хотят они того или не хотят,
Что нужно ей кошачьими делами заняться,
Заводить семью и котят.

Музыкант Сергеев не издал ни вздоха,
Взъерошил белую шёрстку слегка,
И Киса ушла по направлению к провинции Ля-Риоха,
Сказав на прощание "пока-пока".

И вскоре в Баньяресе, Лейве, других городах провинции
Обезумели все коты.
Трудно было даже представить принца им,
Достойного такой красоты.

Она побывала на самых известных помойках,
Лишив котов Ля-Риохи покоя и сна.
Некоторые храбрились, подбегали бойко,
Но Киса была холодна.

Она поняла, что коты издают отвратительный запах,
Их шерсть полна блох и, может быть, даже вшей,
Они никогда не стригут когтей на лапах
И благородному рису предпочитают мышей.

И даже на знаменитой помойке в городке Корпоралес,
Где собирается кошачий бомонд,
Она не нашла высокой морали,
Только сомнительный юмор и дешёвый понт.

А музыкант Сергеев слонялся где-то,
Целыми днями не ел ничего,
И только наигрывал на флейте мелодию "Nothing Else Matters",
Которую Киса любила больше всего.

И, услышав звук его флейты из тиса,
Несмотря на то, что была гроза,
Однажды в полдень к Сергееву вернулась Киса
И лапками сзади прикрыла ему глаза.

Она долго не могла найти Сергеева,
Но твёрдо знала, что без него никак.
Она поняла, что жить - это значит сидеть на плече его,
А всё остальное только тоска и мрак.

И пошли куда-то  Сергеев и Киса
По той стране, где дуют ветры и солнце палит горячо,
Как будто она просто спускалась с плеча пописать
И вновь запрыгнула к нему на плечо.


Что такого в стихотворении Александра Крупинина? Что в нем за размер? «Она побывала на самых известных помойках» - чуть ли не Гимн! И это придает стиху дополнительную ироничность. Однако амфибрахием Крупинин не ограничивается – легко переходит к анапесту… Считать это дольником? Да велика ли важность: дело в естественности интонации, вот и все. Стих – удача. Хотя я не уверен, что на этом пути можно найти еще что-то столь же драгоценное.


РУННА "Ванечка"

http://www.stihi.ru/2005/05/14-1537 , номинатор: Игорь Гонохов

я говолю по-детски, а ты говоришь по-немецки,
я кговррю по-конски, а ты говоришь по-японски,
я хрю по-свински, а ты говоришь по-латински

Ванечка, Ванечка, сердечко сейчас отвалится?
Это ты у сапог спроси, у почищенных и будь проклятых, их мёртвым наденут на руки.

Ванечка, Ванечка, отчего земля мается?
От нашей гибели, от всей нашей падали.

Ванечка, отчего наша бабка пьяница, у нас на лицах наличники, у нас на окнах наручники - окна не открываются?
Ванечка, если сжечь кучу мусора, что от меня останется?
Это не спрашивай или спроси у пытчиков.
В ледяных руках, в каменной крови, в каждом волоске у меня сидят мухи с бледными крыльями, мухи пламенны, очи каменны.
Мухи роют ум. Говори у нор, спрашивай у крошева.

Ванечка, Ванечка, почему наша смерть всё тянется, всё не кончится? Я плачу, ты прячешься. Не могу смотреть - когда ты смеёшься, Ванечка, лицо твоё - солнечный зайчик, у тебя руки прянички, сердце битое, сердце спрятано.
Это мои заточники, а мы скоро кончимся, я обещаю, мы уже скоро кончимся.
Ванечка...
Да я и не Ванечка.

Во мне и вне никого нет,
а с тобой мне не справиться.


Меня ругают за этот выбор: я держусь. Этот стих мне близок в той мере, в какой понятен Эдвард Эстлин Каммингс. «Говори у нор, спрашивай у крошева», - хочется цитировать в ответ на умные заявления. Речитатив, исполненный глубинного понимания (чувства) того, что «фольк». Не отталкивающийся от него, но его обогащающий. «Мухи пламенны, очи камены», - просто спросить у кого: что это? Скажут: народное.
 

КЕССЛЕР ОКСАНА "Про жизнь собачью и не только"

http://stihi.ru/2011/04/15/5360 , номинатор: Иван Шепета

Шесть ноль - ноль. Опять рутина. За окном холодный дождь.
Ты уже проснулся, псина, у дверей прогулки ждешь.
Я рычу, хватая зонтик и скуля, шагаю в грязь -
То ли дело в непогоде, то ли жизнь не удалась.
А тебе плевать на слякоть и на то, что мокрый хвост -
Я стараюсь не заплакать, ты мне - лыбишься всерьез.
У тебя свои заботы: у подъезда дразнит кот,
И неведомой породы за углом подружка ждет.
Скалюсь тучам, небу хмурюсь и тяну за поводок:
-"У меня работы куча, заходи домой, щенок".
Ты со мною не согласен, выражаясь громким "гав"
И рисуешь на паласе отпечатки грязных лап.

Хмурый офис. Восемь тридцать. Шеф не в духе. Жизнь дурдом.
А тебе, наверно, снится наказанье поводком...

Двадцать сорок. Все в порядке. День закончен. Ключ в замке.
Ты к двери приносишь тапки. Ты забыл о поводке.
Я  треплю тебя за лапу и  понять пытаюсь, Джек...
То ли я тебе - собака, то ли ты мне - человек.

Честный стих, особенно «хмурый офис»! Затянут, да. Ради разящей концовки? Но это не юмор. Это что-то другое, выходящее за рамки жанров. Радует распрямление строк: ибо рифмы внутри крайне приблизительны и небрежны. И вообще, «жизнь – дурдом». Скалюсь тучам, небу хмурюсь и тяну за поводок:
-"У меня работы куча, заходи домой, щенок".
Сначала надо было «небу хмурюсь»? Ведь подрифмовка здесь – «тучам»-«куча»? (Кстати сказать, рифмовать закрытые слоги с открытыми – верх безалаберности, ведь не начало ХХ века на дворе!)
А дефис перед кавычками? Честно скажу: грамотный сочинитель вызывает большее внимание, нежели любой прочий. Тем не менее: стих уважения стоит. Равно как доработки.


ПАВЕЛ ШУЛЬГА «Мария» 

http://www.stihi.ru/2010/08/01/2859

мария не плачет уже давно да и с какого ляда бы ей
о ком горевать раз она навсегда одна
мария бесстрастно в душу к себе заглядывает
и видит пыль и труху но не видит под ними дна

ей сорок пять а в глаза погляди все восемьдесят
ползут часы нескончаемой бечевой
куда идти в груди литую осень неся
куда идти а главное для чего

а жизнь бьет ключом на работе все лица пряничные
и каждый день как первое сентября
а все проблемки мелкие до фонаря лично ей
и что болтают люди тоже до фонаря

а дома с нее облетает улыбка липовая
вокруг никого и прятаться ни к чему
ты не бросай меня здесь шепчет мария всхлипывая
все пожила забери и меня к нему


 …Вспышка. Слабеют путы ночного морока. Пахнет грозой, и воздух слегка дрожит. Мечутся мысли: «вот так это будет в сорок, а? Лучше бы мне до этого не дожить…». В окнах луна – полотно, ни одной зазубринки. Сон, если был, то вышел мгновенно весь. Кто-то стоит у детской кроватки в сумраке. Страшно. Мария знает, зачем он здесь.

Страшно... Дитя в кроватке сопит размеренно, спит глубоко, спокойно не по годам. Нет уж, Мария думает неуверенно, я моего ребенка им не отдам. Ладно, меня пошвыряли по всем обочинам жизни моей дурацкие виражи. Мне на роду много всякого напророчено… Ладно бы я, но его-то за что, скажи? Он-то повинен в чем, неразумный, маленький, видевший только пару десятков лиц, в жизни не выходивший из этой спаленки, он-то когда успел тебе насолить?! Слушай, Мария шепчет с мольбою в голосе, ты бы его оставил, а взял меня. Мне все равно в этом каменном мегаполисе жить без него – только ночи на дни менять. Я хоть сейчас готова, лишь позови меня, просто скажи "Мария", и все дела...

Господи, шепчет, значит, все дело в имени: имя и то, что мальчика родила…

Тихо. Мария, словно большая рыбина, судорожно вдыхает густую ночь. Знаешь… (тихонько) знаешь, ты отпустил бы нас. Мы ведь ничем не сможем тебе помочь...

«Что же, как скажешь» – слышен негромкий голос – и ––

Маша лежит в постели, открыв глаза.
На потолке и стенах рисует полосы
Утро – союзник юных шахерезад.

В кухне свистят негромко и что-то брякает,
В окна смеется утренний небосвод.
Маша вздыхает: «вот же приснится всякое!..»,
Гладит пока не слишком большой живот.

«Хватит валяться, вот же напала немочь-то» –
Думает, улыбаясь себе самой.
«Господи», – шепчет – «как хорошо, что девочка!
Как хорошо, что девочка, боже мой!»


Удивительно тонкое, точное сочинение. Вообще мысль о пребывании одновременно в нескольких временах давно занимает. Хотел бы составить антологию, куда вошли бы «Эллинский секрет» Ивана Ефремова, «Воспоминание» Гайто Газданова, «Ночью, лежа на спине» Кортасара… А вместо предисловия поставил бы сонет Гумилева, который кончается строчкой «Мы дрались там… ах да! Я был убит». Но, конечно, «Мария» никакая не вариация на тему – это стихотворение со своеобразной драматургией. Венчающее явь со сновидческими пространствами. И обращает на себя внимание мастерское использование/воздержание от использования знаков препинания и заглавных букв. Рифмы а-ля ранний Маяковский усиливают «анахронизм».

ДИТРИЙ СИРОТИН «Коровка, коровка и автор»

http://stihi.ru/2011/06/28/2373

У божьей коровки
нахмурены бровки:
«Не спорю:
бываю
порой
на лугу!
Но я ведь,
ребята,
ничуть
не хвостата!
Доиться,
телиться,
мычать
не могу!

Копыт –
не имею,
рогов –
не ношу…
Коровкой меня
не зовите, прошу!»

А рядом корова
мычала сурово:
«Конечно, на луг
забегаю, друзья…
Но я не летаю,
и тлю не глотаю,
и в черненьких точках
опять же – не я!

На листьях,
травинках
совсем не вишу…
Коровкой меня
не зовите, прошу!»

Послушал обеих –
и стало неловко:
за что так не любит
коровку коровка?..

Взгляд, различающий главное. Доводящий абсурд до его собственного места. Хармс гордился бы, напиши он такое. Стих надо печатать в школьных хрестоматиях, чтобы неповадно было. «Землянином меня не зовите, прошу!» Или – человеком?
 

ВЛАДИМИР МЯЛИН «На скатёрке, у речки горбатой...»

http://www.stihi.ru/2011/06/17/8369

На скатёрке, у речки горбатой,
Под шатрами отвесной листвы
Пировали рябой и щербатый,
И какой-то, как линь, без губы...

Тихо жёлтые волны катила
Под расплавленным небом река.
И какая-то сила лишила
Одного за другим – языка...

Вот рябой онемел и загыкал
И второй, без губы, - ему в лад...
А щербатый зубов понатыкал
В золотой и карминный закат...

Так сидели волхвы у причала,
Помутнённо, беззубо, черно.
И река им молитвы бурчала,
И ветла наливала вино...

Вот стих-обманка: с виду классический, по существу – настоящий Малевич. Единственное, что смущает, – «глубокомысленные» многоточия после каждого четверостишия. Ни к чему они, по-моему. Достоинство стиха именно во внезапном, под конец, появлении «волхвов». То есть читатель догадывается, что непросты эти рябой, щербатый и безгубый, а автор – нате! – эту догадку подтверждает. Льстя тем самым читательской догадливости. Но впечатление тайны, недоговоренности, невозможности «сердцу высказать себя» перевешивает.


АЛЕКСАНДРА ГЕРАСИМОВА

«облака, рассвет, туман, роса» http://stihi.ru/2011/03/18/2644

становится немного жутковато
немного так не по себе слегка
когда по небу вата, знаешь, вата
облака
когда в реке рельеф стиральных досок
в свой цвет вобравший серость из газет
когда весь мир, ты знаешь, так небросок
рассвет
когда повсюду, правда, что повсюду
по далям всем и даже в твой карман
пролили молоко, разбив посуду
туман
когда на листья, венчики и ветки
как письма, знаешь, в срок на адреса
рассыпали зеркальные пайетки
роса
так в чём та жуть? что ужас этот будит?
вся мощь природы в страшном слове ‘бы’
ведь это всё здесь было есть и будет
а вот тебя могло бы и не быть

Можно сказать, автор намеренно берет самые «поэтичные» (вынесенные в заглавие) понятия. Это риск. Но, несмотря на пресловутую банальность, стих «выезжает» – не в последнюю очередь благодаря усеченным строкам и повторам «знаешь?». Это придает его интонации естественности. Единственное, что огорчает, – это рифма «бы»-«быть». Мысль хороша, хоть и не нова («белый день без меня»), однако пробела не затмевает. Да, в четверостишии «когда на листья, венчики и ветки / как письма, знаешь, в срок на адреса /
рассыпали зеркальные пайетки / роса», по-моему, надо «рассыпала». «Пайетки» более чем уместны – если помнить,  что в дизайне они теперь знак иронии.


СВЕТЛАНА ХОЛОДОВА

«Сирени» http://www.stihi.ru/2010/06/12/3221

Где утренний воздух распахнут
во чрево неяркого дня,
сирени отчаянно пахнут,
несбывшимся чем-то маня

зачем этот морок лиловый,
тревожный и призрачный свет,
взыскующий  смысла и слова,
которых не помню  и  нет

скажи мне, кому это надо –
повыгнав домашних синиц,
искать журавлиного ада
и света небесных зарниц

под плёнкой  привычек и страха –
спокойная мёртвая гладь,
свобода – тотемная птаха –
совсем разучилась летать

уткнёшься июню в колени
и плачешь  - по-детски, навзрыд
…холодное пламя сиреней
над площадью старой горит

Вот опять, ностальгическая всеядность. Две строфы, впрочем, представляются необязательными. После «не помню и нет» сразу можно утыкаться «июню в колени». Однако они полезны для суггестивности, которая и есть подлинная основа этого стиха.

Или вот этого:

ТАЛЕСТРА

«Te Deum» http://stihi.ru/2004/11/18-640

Который век у Бога выходной.
Он тянет пиво в гамбургской пивной,
Сидит в кафе и кормит белок в парке.
И гасит свет, и курит не спеша,
И слушает, как ходики шуршат,
И покупает к праздникам подарки.

Он просто Бог. И Богом быть устал.
Его икона девственно чиста,
Он больше не Творец своей Вселенной.
И он обходит церковь, как тюрьму.
Он просто Бог. Он вырвался из плена -
Из плена тех, кто молится ему.

А как земля божественно кругла,
Когда весна закусит удила!
Листай апрель, рифмуй катрены мая!
А как в кофейнях пишется легко,
Как естся хлеб и пьется молоко,
И улицы спросонок обнимают!

Он просто Бог. Он сбросил тяжкий груз.
Он черноглаз, высок и темнорус,
Его стихи никак не выйдут в моду.
И он неправ.
Он знает, что неправ.
Но он не Бог без этих рифм и трав,
и снов, и слов, и вечности с утра,
Отпущенной стихами на свободу.

Замечательно это «он просто Бог». И строфика опять тяготеет к классической. Может, в последней строфе что-то не до донца додумано – ну так это есть читатели, в конце концов!

В общем, август выдался урожайным! «Литературная Швамбрания» опубликовала много новых авторов. «Вечерний Кондуит» разместил со многими из них интервью.

 

…Напоследок должен сказать Павлу Самсонову: да, было дело! Однако и уходить тоже приходится. Почему? А нельзя без этого:
 
Послезавтра вчерашним становится каждое «завтра».
Отыграться? Азарта на это не хватит уже.
Почему-то нам надо порой уходить без возврата,
почему-то вот так — словно гонщикам на вираже.