о Федоте казаке и о батюшке царе

В одном энном государстве,
Где-то в тридевятом царстве
Фёдор жил – казак лихой
С тёткой Марьей и сестрой,
Что была юна годами,
Но уже во всю парнями,
Как хотела так крутила,
Занос в круг себя водила.
Только сказ сей не о том,
А совсем уж о другом.

В общим, казаку в наследство,
От отца пришлось соседство
С государевым дворцом
В коем жил их царь Семён.
Тот же был лукавый муж,
Да завистливый к тому ж.

Так, однажды царь с царицей,
Побывали за границей.
А вернувшись в дом родной
Царь ходил, как сам не свой.
Зависть всё его съедала
Заграница показала,
Что по пышности своей,
Чужеземных королей,
Свой дворец, тут без сомненья,
Не выдерживал сравненья.

От того, царь, за министром,
Казначеем, бургомистром,
Шлёт гонца, к себе зовёт,
И такую речь ведёт:
«Был я в городе Парижу
Глянул, как живут, и вижу,
Что у Карла короля
Двор не то шо, у меня!
Хоть французы жаб едят 
И в моноколи глядят,
Но у царского дворца
Подле самого крыльца
Не растёт ни одуванчик,
Ни лопух, ни белена».

Со скамьи министр встал,
И заносчиво сказал:
«Государь, то не беда,
Тут делов то ерунда.
Я семян насобираю
Для французского двора!» -
«Надо ж, умник-то, каков?
Им хватает лопухов,
И своих... тудыть твою...
О культуре говорю!
Там фонтаны и цветы,
Что деревья, что кусты
Аккуратно подстригают
И дорожки умащают
Гладким камнем и песком,
А не битым кирпичом,-
Пнув свинью, под зад ногой,
Он воскликнул, - Бог ты мой!
Ни гусей и ни свиней,
Перед хатою твоей.
Прям не двор, а загляденье.
Как не выразить почтенье
И признательность свою
Вот такому королю?!
По сему, вам так, скажу:
Зла, на вас, я не держу,
Но, упрячу всех в острог
Коль не сделаете в срок,
Скажем, к десяти утра,
Новый план сего двора».

Нет, ведь дыма без огня,
И к закату того дня,
Государевы мужи,
Налегли на чертежи,
Отодвинув все дела,
В доме Франции посла.
Где, француз клянясь им в дружбе,
Не в ущерб, конечно, службе,
И карману, объяснял,
Что и как, да рисовал
План французского двора,
Аж до самого утра.

Утром в десять у крыльца
Государева дворца,
Появились: бургомистр,
Иностранных дел министр
Старый скряга казначей
С бухгалтерией своей,
Да царя слуга Матвей,
Чтобы под рукою быть
В услужении ходить.

Царь бумаги разложил,
Так и этак покрутил
Усмехнулся говоря:
«Да, уважили царя!
Всем на зависть, этот план,
До чего ж, хорош фонтан!
Статуй разных, целый ряд,
А какой чудесный сад!
Карлу локти лишь кусать.
Что ж, давайте примерять!»

Там прошлись, тут поглядели,
Мерки сняли, посмотрели…
Сели на крылечке в ряд.
«Не по дворику наряд, -
Чешет, бургомистр, лоб, -
План хорош, да только чтоб,
Уместиться в нём смогли,
Надобно ещё земли.
Только где же, её взять?» -
«У соседа, что ль, забрать?» -
Рассуждал меж делом царь.
«Полно те, мой государь?!
О соседском казаке,
Каждый день на языке,
У столичных трепачей,
Сказ, среди иных вещей.
И уж точно, не спроста.
С государева поста,
Его батька воевода
В своё время для народа
Сделал много добрых дел.
Да и сам Федот успел
Доброй славой окреститься,
Стоит ли тому дивиться?!
Чтобы смуты избежать
Лучше Федьку не цеплять» -
«Прям, нельзя уж отобрать,
А его в Сибирь сослать?» -
«Можно, батюшка, сослать
Только как обосновать?».
Лишь закончил бургомистр,
Предложенье, внёс министр:
«Может быть, изменим план?
Бахнем средь двора фонтан,
Пару кустиков посадим,
Рядом статуи поставим,
Деда, прадеда, отца,
А бы можно и тебя.
Просто, дёшево, сердито» -
«Что уж, проще чем корыто?
И воды по край нальём,
Чем тебе не водоём?!
Только, вот что вам скажу:
Я что, даром вас держу?»

Тут и казначей вмешался,
В разговор, за извинялся:
«Ты прости, мой государь,
Но на то ведь ты и царь,
Что б приказы отдавать,
А ослушников карать,
Чтобы не было повадно,
Царску волю нарушать»,-
«Эт, на что ты намекаешь,
Наказать, вас, предлагаешь?!» -
«О Федоте, речь веду.
Надо поручить ему
Дело выполнить такое…
Ну, такое вот…», - «Какое?» -
«Чтоб не смог с ним совладать.
Вот тогда и отобрать
Можно землю по уму,
А его упечь в тюрьму,
Не мутя при том народ» -
«Во! удумал счетовод!
Хитрости не занимать!
Только, что ему задать?».

Летний полдень, ещё та,
На дворище духота.
Да и лето, тут без спору,
Было жарким в эту пору.
А пока мужи гадали,
Думали, что, как, решали,
С них ручьями лился пот.
Царь слугу к себе зовёт:
«Митька, квасу принеси,
Да, холодного, снеси». -
«Митьку, если хочешь знать,
Лишь за смертью посылать»,-
Говорит царю министр,
А за ним и бургомистр:
«Он пока квас принесёт,
Три столетия пройдёт».
Царь, внезапно оживился,
Походил, остановился:
«Лишь за смертью, посылать?!
Ну-ка быстренько позвать,
Федьку, к моему крыльцу,
Порученье молодцу
Я немедленно отдам,
Пусть сослужит службу нам,-
Смерть изловит для суда,
Приведя её сюда.
Ведь, она, из года в год,
Истребляет наш народ.»

Бургомистр - «Государь!
Так сказать, мог только царь,
Любящий своих людей
Как отец родных детей!»

«А вдруг, вправду, приведёт? -
На вопрос ответа ждёт 
Свой, министр; - что тогда?»
Царь смеётся: «Ну балда!
И когда, же, друг ты мой
Будешь думать головой?
Если Смерть, Федот, найдёт,
То назад он не придёт!!!»

Стражей, царь, зовёт Федота.
Лишь ступил тот, за ворота,
Царь к нему: «Казак лихой.
Дело важности большой
Поручить тебе хочу.
Выполнишь - озолочу,
Если нет - тогда, дружок,
Будешь обживать острог
Вместе со своей семьёй
Распрощавшийся с землёй» -
«С ходу пригрозил замком,
Дело-то, скажи хоть в чём» -
«Нужно, Федя, Смерть сыскать,
И народно наказать.
Дабы, нас эта, беда,
Не терзала, никогда!»

Спорить, без толку с царём,
Да и смысла в споре том,
Никакого, лишь беду,
Кликать в гости. На ходу,
Приготовив всё к дороге,
Фёдор, с тёткой, на пороге,
Расстаётся, та ж ему:
«Знаю то, что говорю,
Сердцем чую, что царю,
Что-то нужно от тебя,
И не Смерть ему нужна,
Чтобы суд над ней чинить.
Хочет явно погубить
Он, соколик мой, тебя.
Правда, вот не знаю я,
Чем ему ты насолил,
Что в немилость угодил» -
«Я и сам того не знаю,
Но одно лишь понимаю,
Чем сидеть, да горевать,
Лучше ехать Смерть искать»,-
«Где же сыщешь ты её?»,-
«В преисподней, где ж ещё!
Только где исподняя та?»
«Есть на севере гора,-
Говорит тётка Федоту, -
Отбивает всю охоту,
Подойти к ней, лес густой,
Что стоит вокруг стеной.
Справа от горы низина,
Гать болотная, трясина
Подбирается к горе,
В месте том - разлом в скале.
Там, что днём, а что в ночи
Бьют горячие ключи
И стоит густой туман.
Преисподняя, Федь, там».

Час за часом пролетают,
Вёрсты в сутках исчезают
И уже видна в дали,
Гора северной земли.
Лес и впрямь стоял густой
Пред высокою горой.
И уж точно, что от века
Не ступала человека,
В этих дебрях и нога.
Ни следов от сапога,
Ни дорожной колеи
Не видать ни где вдали.
Даже зверя, нет следов
Средь деревьев и кустов.

Выбрался, Федот, в низину,
На болотную равнину
Где, чуть было, не утоп
В топях торфяных болот,
Но добрался до скалы.
Там, на тверди у горы,
Из кармана свеч достал,
И шагнув в разлом, пропал.

Огонёк, во тьме мерцает,
Тает воск, свеч догорает,
Вот-вот-вот угаснет свет,
А исподние всё нет.
Нет её, как ни крути
Ноги не хотят идти,
Тяжесть в теле, всё болит....
Свеч угасла, не горит.

Тут, на ухо, в тишине,
Шепчет голос в темноте:
«Притомился, мой солдатик,
Отдохни, чуток, касатик.
Мы пришли уже, засов
Отодвинь, и страхи снов
Твоих, будут пред тобой...»
Фёдор, еле чуть живой,
Собрав все остатки сил,
Тихо: «Кто это?» спросил.
«Ты, что впрямь не догадался? -
Голос явно надсмехался; -
Не узнал? Ведь это я!
Федя, это смерть твоя!!!» -
«Смерть моя?! Ну, вот те на,
Ты ж, как раз мне и нужна!»
Далее, без лишних слов,
Выдернув дверной засов,
Фёдор, двери распахнул,
И в исподнею, шагнул.

Духота до тошноты
Там была, кругом котлы,
На огне, за рядом ряд,
Столько, сколько видит взгляд.
Черти между них снуют,
Суетятся, воду льют,
Дров подносят и угля.
Вышивают кренделя,
Грешники на сковородке.
После, обретя в походке
Лёгкость, прыгают в котёл.
В тех котлах, средь прочих зол,
Отмываются грехи...
Слышит, Федя: «Хи-хи-хи!!!»
За спиною, над собой.
«Ах ты, что б тебя, постой! -
Двух чертей казак хватает,
За хвосты, с себя снимает, -
Коль, вы, Смерть, то я погост,
Получи вожжой под хвост!»
Поднялся, тут, писк и вой,
Да, ого, ещё какой!!!
Что все те, кто рядом был,
Так на месте и застыл,
К Феде обратясь с мольбой:
«Погоди, казак, постой!
Не губи, Федот, детей,
Отпусти их пожалей,
Мы, же, Федя, от себя,
Всё, исполним для тебя»
Всё, что пожелаю?» - «Да!» -
«Что ж, ведите смерть, сюда.»
Вышел староста чертей:
«Посылать, гонца за ней,
То, поверь, не в нашем праве, -
В золотой, протёр оправе,
Чёрт пенсне, и продолжал, -
Кто тебе о том сказал,
Что у нас, здесь, Смерть живёт?
Всё как раз, наоборот.
Дом её, её покой,
Между небом и землёй.
А туда, нам хода нет.
Так устроен белый свет!» -
«Ох, мудрёно говоришь,
Может, проще объяснишь?» -
«В полночь, Федя, покажу,
И попроще расскажу,
А пока что, ты, детей,
Отпусти». Отдав чертей,
Их родне, Федот как крот,
В темноте пробрался в грот,
Вместе с старостой чертей.
Там у входа, тёк ручей,
Где на камне отдыхая,
В ночи полночь ожидая,
Чёрт сказал: «Следи за мной,
За моею, Федь, рукой.
Видишь, там, вдали скала,
Перст, идущий в небеса,
Делит пополам луну…
Видишь, его, Федя?» - «Ну?» -
«На вершине той скалы
Смерть и повстречаешь ты.
На раздумье время нет.
Как затеплится рассвет
Так скала и пропадёт.
Сколько времени пройдёт
Прежде чем она опять
Будет при луне сиять,
Мне не ведомо сынок,
Так что, поспешай дружок.».

Летом ночи коротки.
Попрощавшись, на прямки,
Побежал казак к скале.
Спотыкаясь в полумгле,
Всю рубаху разодрал.
В горку шёл, с горы бежал.
В ссадинах и синяках,
Еле стоя на ногах,
На ступенях у скалы,
Как бы небыли малы,
Те ступени, он присел,
Говоря: «Кажись, успел!»

По небу разлился свет
В розовых лучах рассвет
Над землёю запылал...
Лес вокруг скалы пропал,
Словно не было его,
Лишь скала и ничего
Вкруг неё не видно было.
Солнце над скалой светило,
Плыли облака вдали.
Ни вершины, ни земли.

«Надо ж, чёрт заслал, куда,-
Фёдор, рассуждал когда
Оступился на ступени,
Сев, устало на колени.
То был третий день пути, -
Сколько же ещё идти,
К той вершине? Где ж она?», -
Тут закончилась стена,
И, пред казаком теперь,
Была кованная дверь.
Фёдор, постучав вошёл.

У окна дубовый стол,
В уголке камин горит,
Женщина пред ним стоит
В белоснежном балахоне
И широком капюшоне,
С длинною до пят косой.
Статна, хороша собой,
Взгляд с улыб кою косит,
На Федота. Говорит:
«Что ж, так рано ты пришёл
Срок, тебе не подошёл.
Жить, да жить ещё, гулять,
И усталости не знать.
Аль не в моготу совсем
От житейских то проблем?
Иль наскучил свет земной,
Что ты сам пришёл за мной?»,-
«Мне совсем не в тягость жить.
Как бы это объяснить? -
Отвечает Федя ей, -
Не по прихоти своей,
К вам пришёл я, то царю...» -
«Подожди-ка, посмотрю, -
На полслове, казака,
Обрывает, а рука,
Книгу толстую листает,
Полистав, Смерть, продолжает, -
Звать царя, небось, Семён?
Ну, конечно, это он!
Прозорливый-то какой,
Коль гонца прислал за мной.
Что ж, Семёновый гонец,
Возвращайся во дворец,
Там, мы встретимся с тобой,
Поведешь к царю в покой».
То, сказавши, испарилась,
Как сквозь землю провалилась,
Следом стол исчез, камин,
И стоит казак один
По средь комнаты пустой
Рассуждая меж собой:
«Не приснилось ли мне то,
Что я видел, только что?
Уж то, это Смерть была?
Ничего себе, дела?!»
И казак, бегом оттуда,
Что б, не дожидаться худа,
Дверь закрывши за собой,
Застывает сам ни свой,
Стоя на крыльце резном,
Пред Семёновым дворцом.

Тут и женщина с косой,
Появилась: «Друг ты, мой, -
Улыбается; - нас ждут,
Ты же рот раззявил тут.
Заставляешь ждать царя».
Ничего не говоря,
Смерть, казак ведёт в покой,
К государю, за собой.
Царь, завидев казака,
Аж подпрыгнул с лежака,
На котором днём дремал.
А как Смерть вошла, упал
В обморок, лишившись сил.
И очнувшись завопил,
Сложив руки на груди.

«Сеня, Сеня, погоди, - 
Смерть присев, возле царя,
Наставляла; - эт, ты, зря. 
Два часа есть, а забот,
У тебя невпроворот.
Чем стонать то, на полу,
Лучше, кликнул бы слугу,
Что бы, нужные бумаги
Подписать, и лентой флаги
Разукрасить над дворцом.
За святым послать отцом...»

Было это так давно,
Так давно, что мудрено
Будет вспомнить эти дни,
В лета канули они.
А о Федьке казаке
И о батюшке царе
Ещё долго говорили,
Да, пословицу сложили:
«Будешь смерть кому желать,
Сам готовься помирать».

              * * *
 Сказка ложь, да в ней намёк,
Добрым молодцам урок.
И недобрым – скажем всем –
Есть задуматься над чем.