черновой фрагмент грядущего произведения

. . .

 «Но тут над морем разразилось ненастье,
 Стемнело небо, забурлил океан.
 И разметал все корабельные снасти
 Вдруг налетевший, словно зверь, ураган.

 И мою шхуну как кораблик бумажный
 Швырял безжалостно «хозяин морей».
 Лицом к лицу встречались мы не однажды,
 Но каждый раз была победа моей.

 Однако, судно содрогнулось внезапно,
 Ударив с треском о подводную твердь.
 И тем же мигом я был выброшен за борт,
 А мой корабль настигла быстрая смерть.

 Аж сердце чёрствое в отчаяньи сжалось -
 Разбитый в щепки давний преданный друг,
 В пучине сгинул деревянный «Скиталец»,
 Пошёл ко дну и драгоценный сундук.

 Концы каната мне опутали ноги,
 Мелькнуло вдруг, что дни мои сочтены,
 Чуть не отправился кормить осьминогов,
 Но ухватился за обломок кормы.

 Всю ночь боролся я за жизнь с непогодой,
 Меня терзал безумный водоворот.
 Кричал во тьму, глотал солёную воду,
 Едва держась за свой сомнительный плот.

 Лишь на рассвете успокоилось море,
 И прояснилось небо, стих ураган.
 В полусознаньи от бессилья и горя
 Глаза закрыл и помолился богам.

 На счастье мимо шло торговое судно,
 Что было редкостью для этих широт.
 Я смутно помню, как какие-то люди
 Схватили под руки, подняли на борт,

 И я лишился своих сил без остатка.
 Затем, томясь в бреду меж явью и сном,
 Немало дней я пролежал в лихорадке,
 Недели две, как мне сказали потом.

 Пришёл в сознанье, наконец, как-то утром,
 Глаза открыл и огляделся кругом.
 Лежал я в светлой капитанской каюте.
 И капитан сидел, склонясь над столом.

 С трудом поднялся я с болезненным стоном.
 Он обернулся, с ним я заговорил.
 Назвал я имя, и откуда я родом,
 И за спасение поблагодарил.

 Поведал я, как возвращался из странствий,
 О том, что видел я, и где побывал,
 Как затонула шхуна ночью ненастной.
 И о том острове ему рассказал.

 Но удивился этот смуглый южанин,
 Что капитаном был того корабля:
 «Здесь с юных лет ходил я под парусами,
 Но я не знаю, где такая земля!»

 Он на столе морскую карту раскинул,
 И подошёл к нему я, не торопясь.
 Взглянул на карту, и по ней я прикинул
 Свой путь до места, где постигла напасть.

 Ему сказал: «Вот здесь – зелёная суша!»
 И указал пятно размером с блоху.
 Меня он как-то недоверчиво слушал,
 Нахмурив брови, почему-то вздохнул.

 Затем взглянул он на меня очень странно,
 И даже пальцем покрутил у виска,
 Сказал: «Но там же только чёрные камни!
 И ничего нет кроме скал и песка!

 На много миль вокруг – подводные скалы.
 Мы сторонимся этих гибельных вод.
 И кораблей там затонуло немало.
 Об этом помнит здесь любой мореход!

 Нас тоже буря потрепала жестоко, –
 Волной разбило рулевое весло,
 Той ночью с курса сбились мы ненароком.
 Считай, приятель, что тебе повезло!»

 Я утверждал, что видел птиц и деревья.
 Он, усмехнувшись, пошутил надо мной:
 «Быть может, ты курил восточные зелья?!»
 Я отрицательно мотнул головой.

 Решил не спорить я тогда с капитаном,
 Про остров больше с ним я не говорил.
 Ему рассказывал о северных странах,
 И за спасенье снова благодарил.

 Отдал ему я адамантовый камень
 Из тех, что прежде я припрятал в карман.
 А через три недели прибыли в гавань,
 Как обещал мне пожилой капитан.

 Прощаясь, он желал счастливой дороги,
 Отдал на память свой заморский кинжал,
 Что с рукоятью кости единорога.
 Вот, посмотри!» – он мне его показал.

 «Пожал я руку старику-капитану,
 Сошёл на берег, попрощавшись навек.
 И с корабля вослед махала руками
 Мне вся команда из семи человек.

 Знакомый флаг в порту увидел, и скоро
 Попутным судном я к концу сентября
 В свой, наконец, вернулся северный город.
 С тех пор нечасто я хожу за моря.»

 Он замолчал, предавшись воспоминаньям,
 И, не спеша, допил свой крепкий портвейн.
 Затем сказал он: «Говоря между нами,
 Никто истории не верит моей,

 Но я готов тебе поклясться, приятель,
 В тот час, когда над морем сгинул туман,
 Чудесный остров видел я на закате!
 Я не сошёл с ума, и не был я пьян.

 И с той поры далёкой часто мне снится,
 Что снова к острову я мчу по волнам,
 Что не случилось моей шхуне разбиться,
 И что причалил я к его берегам».

 На том закончился тот памятный вечер.
 Мы расплатились и пошли на причал.
 Он паруса поднял, мне крикнул «До встречи!»
 Его я больше никогда не встречал.

 Я всё стоял, вослед ему наблюдая.
 Шуршали волны на прибрежном песке.
 И в лунном свете постепенно растаял
 Беспечный парусник его вдалеке.

 . . .