Сапфо Филаэне. Перевод элегии Джона Донна 1601 год

Где сей священный пламень, что в стихах моих горел,
Ужели чары эти сохранить он не сумел?
В стихах, рисующих природы все законы и труды,
Тебя не отыскать, хоть лучшее творенье – это ты.
Угас поэм моих огонь в потоке горьких слез разлуки,
Но почему ж не гаснет в нем желанья пламень жгущей муки?
Сознания создания, мои все мысли вновь с тобой,
Но я, создательница их, желаю им судьбы другой.
Мое всё сердце лик один твой занимает,
Но это только воск, который пламень обрамляет.
Мой пыл исчез весь: ты его переманила,
И сердца, взора, чувств – всего меня лишила.
Живут со мной постылые воспоминанья,
Храня, теряя поровну страданья.
Всё говорит мне, как красива ты безумно мило,
Как боги, и когда богов с тобой сравнила,
Я приукрасила их. Чтобы рассказать слепому,
Как боги выглядят, - тебе подобны - изреку такому.
Так если каждого глупца мы можем величать
Вселенной малой, как тогда тебя назвать?
Ты не пряма как кедр, и не как звезды ты ясна,
Как лилии ты не мила, и как рассвет ты не красна –
Ты бесподобна. Лишь твои рука, ланита, око
Другим твоим ланите, оку и руке подобны только.
Таким мой Фао был, но уж не будет никогда,
Тогда как ты была и есть, и будь ты навсегда.
Здесь в обожании своем любовники клянутся,
Что я такая же. Печалью обернутся
Мои цвета. Хоть меньше я грущу, чтоб грусть не портила мою
Красу, и я была достойна той, которую люблю.
Тот нежный мальчик, что с тобой играет,
Взаимных сладких чувств он от тебя желает.
Его бородка колкая плешивая пугает,
И каждый день её по-новому меняет.
Твоё же тело – дикий райский сад,
Любых он полон неухоженных услад,
Не требующих улучшений. Так зачем пускать
Мужчину, грубого садовника? В нем нечего менять.
Мужчины оставляют за собой свидетельства грехов:
Следы как от укравших в снегопад воров.
Следов же нашей страсти изъявлений
Не больше тех, что рыбы оставляют вдоль течений.
И между нами сладострастие любое может быть,
Которое природа иль умение способны подарить.
Мои уста и очи, бедра от твоих отличны
Не больше, чем одно с другим твои различны,
И нет, не больше; если схожесть такова,
Зачем не прикоснутся столь похожие тела?
Рука к чужой руке, уста к устам - ничто не отвергает;
Зачем не грудь к груди, бедро к бедру - одно к другому примыкает?
За схожесть эту лесть сама себе внушаю:
Себя касаясь, кажется тебя ласкаю,
Себя я обнимаю и свою ладонь целую,
Влюблённо славя радость нежную такую.
Я отражение моё тобой зову, увы,
Когда целую, взгляд и зеркало тускнеют от слезы.
О, излечи! Безумие любви мне нестерпимо дольше,
И мне верни меня, тебя, мою часть, всё моё и даже больше.
Ланит твоих румянец может так сойти,
И белизна их будет белизной галАктикИ.
Так может вызвать страсть мужей твоя могучая краса,
Любым бросая зависть женщинам в глаза.
И будут пусть недуги все и перемены от тебя
Так далеки, как приходя, ты гонишь прочь их от меня.