На бледные подлунные террасы

На бледные подлунные террасы
выходят тёмной ночью пауки,
и розы раскрывают жадно стразы,
и перламутром блещут лепестки.

Безмолвные порхают мотыльки,
головки, крылышки пакуют пауки
ночных, наивных, пламенных героев.
Луна горит, холодной манит кровью,
и россыпи мерцающие звёзд,
льют нежный мертвецам апофеоз.

Приоткрываются со скрипом склепы,
глазеют ввысь весёлые скелеты,
косятся на подлунную террасу
и втайне рады праздничному часу.
Завидуют безмерно мотылькам
и презирают свой костлявый хлам.

Но, чу, заря! И пауки уходят
по черепам, и нет надёжней гнёзд,
и волны музыки подземной хороводят,
уже не удержать печальных слёз.
Пусть в темени не видится ни зги:
ушли - не зря, и цели – высоки.

И духоту террас, розария, парка
покой безбрежный охраняет арка:
тяжёлый мрамор, строгие ступени,
и в танце – молодые менестрели.
Ночей и дней свидетели подмены,
суровых игрищ страстной Мельпомены.

Так мёртвый мир стучится в мир живой,
предупредить опять живое хочет,
безмолвие играет сим, хохочет,
развязки ожидая роковой.

Не так ли мы – живые мотыльки,
пока нас не съедают пауки,
пока не удосужимся скелетов
просить любви и вверенных советов?

Но мы – горды, стремительны, глупы,
земной не нарушая высоты,
вдыхаем роз полночных ароматы,
не ждём ни вдохновенья, ни расплаты.

И дуновение полночное ветров
нам не приносит ни тревог, ни снов,
ни слов ужасных, что хрипят бедняги,
до чувств уже давно скупцы и скряги.

Легко порхает томный мотылёк,
покружит подле астр, близ винограда,
он счастлив, ничего ему не надо,
в молочном свете он - и царь, и – бог.

Он искренен, наверное, герой.
Клубится мерно серебристый рой,
к развязке бодро катится, к молчанию,
и сад облеплен белым, как зимой.



4 сентября 2011 г.
С-Петербург