Воспрянет однажды, дух зрелой свободы!

Ум твердит надеяться не надо, а душа надеждою живет,
и всегда поверить рада, в судеб благоприятный ход,-
и пугающим грядущим, и минувшим обманувшим,
мир, удерживаемый сущим, стать стремится лучше.
Успевать и в опале любой, как бы ни было кисло,-
суждено нам судьбой, за движением смысла!

Миры, миры, миры, необозримы, несоизмеримы,-
всегда загадка есть у жизненной игры,-
ходы ее порой непостижимы.
Весь сотканный из моментов, которые не возвратить,
мир состоит из элементов, чтоб отыскать и соединить,-
дана для этого, наверно, судеб связующая нить.

Поэту, не так ли судьбой суждено,
сквозь пресловутой полезности шум,-
искать вечности золотое руно,
в природном таинстве словесных струн?
Не предать нам внутренней музыки бы,-
благосклонности добиваясь судьбы!

Что сквозь праздный холод зимних дней,
порой средь огненности страстей,-
мороз заблудших душ видней.
Парит поэт туда, где Бог,
чтоб за порогом строгих строк,-
под снегом звуков изнемог, и самый непреклонный рок.

Только часто снести не в силах судьба,
груз легких, как брызги, блестящих Муз,-
только часто ее, петля иль пальба,
от цепких этих избавляет уз.
Воспитание ведь, луч лишь, что в шкатулке жемчужин,-
делает хорошее лучше, а плохое - хуже.

Пусть будет мир вокруг убог,
но как бы больно, ни было тебе,-
свободен будь поэт, как Бог,
бредя в узде к своей судьбе!
Ведь пройдет, может статься, бесследно жизни угар,-
пока будет судьба улыбаться, как неразгаданный дар.

Исчезнут они нечаянно, им лишь момент улучить,-
не научить ничему отчаянье,
ни в чем печаль не уличить.
Что сквозь зачарованность грез,
грусть и плакучесть берез,-
черна и весна вначале, на белоснежной печали.

Да надоедает холодная нега,
бело-розово-голубого снега,-
пред ласкою тепла пасует, уж поутру мороз,
и снег дневной тоскует, до черных грязных слез.
Да долго ль, коротко, но холод рухнет,-
под дуновением весенних нег.

Растает всё, река набухнет,
и, празднуя зеленый свой успех,-
весна нагрянет к нам на кухню,
цветами нежными, как свежий снег.
Так издревле дремля, средь этой природы,-
воспрянет однажды, дух зрелой свободы!