Сумерки в Уитби. Бесконечная исповедь

"Сколько раз нам еще умирать
И рождаться опять..."

***

Извилистая йоркширская дорога, начинающаяся близ захватывающего дух своими просторами каньона вела мимо пустынных холмистых земель. Миля за милей она продолжала удивлять своим изящным пронырливым характером, своей тенденцией извиваться по этому непростому земному рельефу. Придорожные столбики пролетали мимо, стада пасшихся овец и коров вдали казались черно-белыми крошечными точками, лишь небеса нависали над головой целым строем темных туч. Слегка моросил дождь, но временами сквозь толщу облаков пробивались солнечные лучи, так, словно это ангелы смотрели с небес. Словно одним глазком хотели заглянуть в этот промозглый дождь, в эти тяжелые сумерки.
Дорога тянулась как время. Вдоль безлюдных городских окраин она летела быстро и плавно, как пролетает наше беззаботное детство. А в городских пробках она застаивалась как вся наша суетливая жизнь. Но она никогда не стояла на месте. Лишь иногда казалось, когда захватывало дух от представших взору пейзажей, вынырнувших из-за очередного поворота, что она остановилось, повисла в воздухе как воздушный шар, как мертвая тишина. Как время, которое останавливается в те редкие моменты нашей жизни, в те счастливые моменты, когда обрывается дыхание, когда сердце бьется чаще, когда жизнь приобретает иные краски. Дорога петляла как дни и ночи петляют вокруг нашей судьбы, вокруг наших взлетов и падений. Никогда не стоит, ни в радости, ни в горе, ни в смерти близких, ни в ужасе, ни в отчаянии, ни в минутах восторга или счастья. Оно неумолимо ускользает.
Так куда же оно ведет ? Куда течет эта безымянная река, в какие моря она впадает, откуда берет свои истоки ? А что если оно как дорога, без начала и без конца, все время идет по одному и тому же кругу, не выходя за его пределы, что если мы замкнуты в этом кругу вечными узниками, обреченными переживать одну и ту же судьбу бесконечное количество раз ? Существует теория о том, что время и вправду могло бы идти по кругу. Начинаться в точке отправления так называемым началом света и в ней же заканчиваться так называемым концом света и вновь начинаться по тому же сценарию. Как белка, замкнутая в своем колесе, как Земля, вращающаяся вокруг Солнца и своей оси.
Что если мы переживаем каждый момент своей жизни уже далеко не в первый и далеко не последний раз ? Если время идет по кругу, то оно как кино, поставленное в плеере на "repeat". Мы рождаемся, проживаем жизнь, умираем, время обходит свой огромный круг, начинает все по новой и мы вновь рождаемся, в том же роддоме, у той же мамы, в том же году, спим в той же колыбели, идем в тот же детский сад и школу, но не помним ни гроша из того, что все это уже было. БЫЛО. В точности так же. До мелочей. Это могло бы показаться абсолютным маразмом, бредом психически больного, но если вы скажете, что время идет лишь вперед, не имея начала и конца, или даже имея, но не повторяясь, то что же ? Мы идем в неведомом направлении, мы как странники сбившиеся с пути, мы как плот, который ветром вынесло в открытое море. Никто не мог бы предвидеть будущего, не могло бы быть и речи о существовании провидцев, ведь это абсолютно непостижимо, предвидеть то, чего никогда раньше не случалось и о чем никто ничего не знает и знать не может, ведь как же может заблудившийся путник знать что-либо о том, что ждет его за новым поворотом ? И что такое ложная память, так называемое deja vu ? Правда ли, что это лишь психическое расстройство ? Или может это что-то большее, приоткрывающее завесу этой тайны, запечатанной семью печатями ? Случалось ли вам когда-то ощущать, что вы уже бывали в той или иной ситуации, видели что-либо, чувствовали, лишь на один короткий момент ? Мгновенные вспышки в сознании, глоток будущего вперемешку с настоящим, как будто сигнал ? Ведь если на то пошло, то можно предположить, что это вовсе не больные игры разума, может это и вправду частицы старой памяти, не стертой до нуля, осколки стекла, которые так сложно вымести до последнего кристаллика. Значит мы сами в каком-то роде провидцы, но наш дар ясновидения короток, и очень непостоянен. Но вероятно есть те, у кого он длиннее, у кого чувство этого deja vu шире, объемнее, кто может видеть будущее целыми картинами, целыми событиями. Это как записывать на пленку ту же самую запись несколько раз подряд. А что если есть те, кто помнят все ? Что если бы существовали люди, знающие в мелочах, где подвернут ногу, когда пойдет дождь и когда они умрут, которые знают, во сколько почтальон позвонит дверь, но при этом не могут ничего изменить ? Теперь вы понимаете, почему нам не оставляют старую память ? Именно. Лишь для того, что бы дать нам иллюзию нашей власти. Будто мы можем что-то изменить, будто все зависит от нас. Что бы чувствовали себя хозяевами свой судьбы. Ведь это так важно, даже если это не так. Даже, если я писал эти строки уже бесчисленное множество раз.

***

Ранним утром, когда погасли на небе уже все звезды и покрылись холмы и возвышенности густым туманом, полицейские патрули оцепили дорогу на Уитби. Промозглый ветер трепал ленты натянутые вдоль места происшествия, редкие в столь утренний час автомобили объезжали место другими путями.
Свидетель происшествия сразу вызвал всех, кого полагается, но даже экстренное прибытие медиков было бессильно,чтобы что-то изменить в трагической участи молодых людей. Их машину, на огромной скорости вылетевшую из крутого поворота, которые здесь были сплошь и рядом, несколько раз перевернуло и изрядно покорежило. Парень и девушка погибли от многочисленных телесных повреждений и были мертвы уже до прибытия служб спасения. Автомобиль был извлечен эвакуатором, а тела погибших отправлены в морг. Из вещей обнаружили не много не мало женскую сумочку, фотоаппарат, два мобильных телефона, бумажники с документами, по которым сразу же удалось определить личности погибших, а так же толстый блокнот испещренный записями.
Фотоснимки были вскользь просмотрены, но так как кроме пейзажей Уитби там ничего не нашлось, внимание полицейских долго на нем не задерживалось, да и на блокноте тоже, потому что все записи в нем были сделаны на русском языке, а из прибывших на место происшествия его ровным счетом никто не понимал. В участке тоже его понимал только я, поэтому когда Пол вернулся с выезда злой и не выспавшийся, он швырнул его мне на стол со словами: "Почитай на ночь, но сомневаюсь, что обнаружишь там что-то интересное. Хорошо, что не на английском. Есть повод забить на это. Мучайся сам."
Он налил себе кофе и в тот же миг испарился, чтобы я не докучал его своими расспросами. Ему и так сегодня досталось, подняли ни свет, ни заря. Да и мне пришлось выехать на службу значительно раньше, потому что дел было невпроворот. Сам совсем не выспался, поэтому автоматически закинул эти злосчастные записи в свою сумку и забыл о них на целый день.

Наткнулся на них я только вечером, слова Пола оказались пророчеством, я уже ложился спать, но почему-то не мог успокоиться из-за какого-то вопроса и рыскал по своей сумке в поисках какого-то проклятого чека. Сейчас и не помню, что именно я искал, потому что когда я наткнулся на этот заброшенный блокнот, я позабыл обо всем на свете. Не знаю даже почему я начал его читать, что меня побудило на эту безумную мысль, зная, что спать то мне осталось не более 6 часов, но я втянулся в эти записи настолько сильно, что не оторвался пока не прочитал их до конца. Родная русская речь была лишь одной из немногих и далеко не первой причиной моей заинтересованности. Это был не совсем дневник, целое повествование, можно сказать - исповедь, и написано было весьма грамотно. Одним словом мне стало интересно, я зажег ночную лампу у себя в изголовье, подложил под голову гречневую подушку и начал читать:...

***

"...Мне известна история этой девушки во всех мелочах и настолько досконально, что я мог бы повторить ее, не запинаясь, с тем же выражением лица, какое было и будет у нее в следующий раз. Я мог бы повторить ее с теми же эмоциями, с теми же паузами в словах, с теми же выстраданными слезами. Но я не могу. Пока не могу. Все что я могу на данный момент, писать этот дневник, на этом мои возможности исчерпаны. Но я радуюсь даже этой мелочи. Раньше я не мог даже этого. Но обо мне позже. Это совсем отдельная история, позвольте сначала рассказать историю этой девушки, это те немногие дорогие мне впечатления, те немногие светлейшие моменты моей памяти, повторению которых я рад, не смотря на то, что они неизменны ни в чем. Я бы и не стал в них ничего менять, в отличии от остальной, большей части моей жизни, в которой я бы поменял все, почти все. Но этого я тоже не могу. Это те впечатления, которыми питается мой бракованный мозг и поддерживает в себе частицу здравого смысла и воли. Я скоро снова, еще раз услышу ее историю, я скоро снова переживу самые счастливые моменты своей жизни и снова кану в небытие. Но еще есть время, сумерки тихо подкрадываются к Уитби, неописуемый пейзаж, не меняющийся здесь веками, погружается в чуткий полусон. Таинственной завесой ложится на рыбацкий город легкий туман. И я начинаю. Начинаю с ее трагичной судьбы, ибо нет ничего дороже в моей жизни, чем она, и нет ничего страшнее, чем осознание того, что я не в силах эту судьбу изменить.
Ее звали Мэри. Хотя, признаться, так ее звал только я. Ее настоящее имя Мария, просто обстановка нашей встречи не позволила назвать ее Машей, но об этом тоже позже. Мэри родилась в латвийском поселке в окрестностях Крустпилса, ее родители - люди не зажиточные, а самые обыкновенные, отдавали девочке последнее, считая это своим родительским долгом. Хотя стоит заметить, что они ее все-таки любили, хотя и случалось в семье всякое. Ссоры, скандалы, переходящие в драки, вспыхивали между матерью и отцом, когда тот возвращался после очередной пьяной посиделки в компании своих товарищей. И, конечно, стоит сразу отметить, что алкоголиком он не был, человеком был рабочим, хотя работу свою он тоже воспринимал как долг. Нередко у нас вся жизнь выстроена как большой долг, состоящий из каких-то мелких должков. В жизни ее родителей не было никакого просвета, не происходило ничего неожиданного, не случалось чуда. Они, конечно, не жили хуже всех, не приходилось стоять на улице с протянутой рукой, но рутина их существования обременяла не меньше, потому то такая жизнь теряла смысл в одно мгновение.
Девочка выросла смышленая, выучилась в школе, получала хорошие оценки, была не глупая, но слегка наивная. Она была абсолютно творческой натуры, она была мечтательницей. Глядя на ту жизнь, в которой она росла, она не переставала мечтать о том, чего она сможет достигнуть, какие замки сможет выстроить из тех макетов, которые изо дня в день создавало ее подростковое мышление. Она верила в это безотказно, она сделала эту мечту смыслом своей жизни. И, будучи девушкой не глупой, она понимала, что ей следует учиться в городе и расстаться со своими родителями. Как я уже и упоминал, они никогда не желали ей плохого, и не стали бы рушить ее мечты, они были готовы помогать всем, чем могли. Но они не могли оплатить ее учебу, не могли оплатить ее расходы, они могли мало. Мать поддерживала ее добрым словом, она была хорошая мать. Она искренне переживала за свою дочь, могла не спать ночами, молилась, чтобы жизнь ее дочери не была такой, как ее. Но, зная, что не в силах ей помочь, она могла верить лишь в свое чадо, в ее способности, в ее силу. Ей оставалось лишь верить и молиться. И девочка уехала.
К счастью попала она на бесплатное обучение, благодаря своим поразительным результатам экзаменов, поэтому самая главная проблема была решена. Ей лишь оставалось прокормить себя, найти себе жилье, найти работу, такую, чтобы можно было совмещать с учебой. Мэри пошла учиться куда-то на художественный, потому что с детства она любила рисовать. У нее был свой взгляд на вещи, она запоминала их в мелочах, она видела в каждом образе, в каждом предмете не просто его очертания, она видела его душу, она видела весь мир изнутри, насквозь, она сканировала его и могла отобразить на листе бумаги все так детально, как не может даже фотография. У нее был настоящий талант. И, конечно, этот талант не могли не заметить при поступлении. Ей там были рады, но радостью этой сыт не будешь, как выяснилось в школе не было никаких возможностей работы, особенно для первокурсников, поэтому надо было что-то делать. И Мэри решила стать уличным художником. Рисовать портреты карандашом с натуры.
В один из  солнечных дней бабьего лета она вышла на улицы Риги, вооружившись набором карандашей, альбомом листов, штативом, и раскладным стульчиком. Она приготовила самодельный рекламный стенд, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, но внимания так и не привлекла. Городская возня и суета продолжала свой бег, абсолютно не замечая сидящей неподалеку от входа в парк рыжеволосой девченки, рисующей что-то в свой альбом. Поначалу она не отчаивалась, она делала зарисовки карандашом, сначала срисовала веселую компанию детишек играющих в мяч возле фонтана, потом переключилась на деревянную беседку, из которой валил сигаретный дым и чей-то разгоряченный спор, потом на эстраду, заваленную первыми опавшими листьями, на колышущиеся по ветру кроны оранжевых деревьев. Она так увлеклась всем этим, что даже позабыла о том, что к ней так никто и не подошел. А тем временем уже смеркалось и становилось прохладно. Мэри сложила свои вещи и двинулась в сторону трамвайной остановки.
Девушка приезжала сюда еще не раз, и хотя нескольких человек ей удалось-таки заманить себе в натурщики, большой прибыли это не дало, смысла было мало. Она несколько раз меняла место расположения, искала места у парков, торговых площадей, у театра, где можно было встретить людей другого уровня образования и интеллекта. Но и там ее ожидания не оправдывались, самое большое, что ей удавалось, нарисовать пять портретов за вечер. Иногда ее вежливо просили удалиться служители правопорядка, иногда погода, потому что осень становилась дождливой и холодной. Она нагоняла тоску. И люди бежали быстрее домой, им было совсем не до нее, невысокой рыженькой девченки, одетой в красную куртку и держащей в замерзшей руке огрызок карандаша.
Тем временем ей постоянно надо было платить за комнатку в общежитии, надо было чем-то питаться и одеваться. Она и так экономила, на чем могла и терпела, хотя было нелегко. Она держалась за свою детскую мечту, вцепившись как глупая девченка в подол маминого платья. И ее яркие мечты, которые были цветным кино с хэппи-эндом там, у себя дома, здесь стали становиться черно-белым, немым, страшным... Каждый новый день был новым ударом по ее вере, и все чаще и чаще дождливыми вечерами, когда ветер вперемешку с каплями дождя проникал в щели старых окон, она лежала, забившись в одеяла как напуганный зверь лицом в подушку и, тихо поскуливая, рыдала в абсолютном одиночестве.
В один из дней, который к вечеру снова сулил дождь, она решила в последний раз расположиться в старой Риге с целью заработать хоть немного на своих портретах. К тому времени она уже искала другую работу, но пока что ничего не нашла. В Латвии все только и говорили об экономическом кризисе. Слухи о нем не дошли бы только до глухого. А когда слышишь это нытье, тебе хочется не бороться с этими ветряными мельницами, а повешаться где-нибудь в сторонке. Абсолютное уныние, разочарование и безнадега - все, что несли в себе бесконечные разговоры бабулек на скамейке в сквере, те же разговоры у компании молодых пацанов, пьющих пиво в беседке, только другими словами и жестами. Тот же разговор у всех. И никаких действий. Она решила, что это последний раз, потом будет искать работу, пока не кончатся последние деньги и поедет обратно к родителям, признав свое поражение. Ведь иного выхода у нее не было.
Раздумья ее прервал молодой человек, внезапно возникший совсем рядом и видимо уже давно наблюдающий за ней.
- Прекрасно рисуешь, можно присесть ?
- Конечно, - ответила она, слегка смутившись от неожиданного появления симпатичного парня.
- Я в восторге от творческих людей, - признался он, - может быть, потому что я и сам в душе такой, только вот делать ничего такого не умею. Рисовать или петь. Но если бы я умел рисовать как ты, я бы сам нарисовал тебя здесь с этим штативом и карандашом в руке , а так же с твоими пышными, извивающимися на ветру волосами. И, поверь мне, наступило бы время, когда люди стояли бы в музеях в очереди, лишь только ради того, чтобы увидеть это.
Она слегка покраснела и даже не нашлась, что ответить.
- Ты преувеличиваешь, - только лишь сказала она. Она пыталась понять, что у него на уме, искренен ли он, или была бы здесь, на ее месте любая другая, он вел бы себя в точности так же ? Далее разговор их пошел о том, кто и где учится, откуда родом, о чем мечтает, какой любимый цвет и так далее. Они заболтались и она вынуждена была признать самой себе, что время с ним пролетело невероятно быстро и увлекательно. И она утвердила себя в мысли, что он был абсолютно искренен. В тот вечер он проводил ее до трамвайной остановки, и там они расстались. Несомненно у него остался ее номер телефона. Она сидела на заднем сидении и видела как он стоит на остановке и смотрит вслед удаляющемуся трамваю, вокруг шеи обмотан шерстяной шарф, кожаная куртка, черные брюки, пронзительный взгляд. Он стоял, съежившись под мелким дождем, и смотрел ей вслед, не уходил до тех пор пока трамвай не пропал за поворотом.
Она, сама себя не контролируя, ждала его звонка каждый день. Она сидела на лекциях, но вместо речи преподавателя в голове ее тихо шуршал осенней листвой мелкий осенний дождь и его голос. Она не могла выбросить его из своей головы, хотя их встреча длилась всего часа два, не более. Она не могла думать о другом. Она даже жалела, что сама не попросила его номер, но одергивала себя при мысли, что это было бы совсем не правильно, если бы она позвонила первой. Именно поэтому она ждала днями напролет, слушая в своей голове дождь.
И это случилось. Он позвонил примерно через неделю и предложил ей встретиться и пойти в кино. Она была вне себя от счастья, хотя и продолжала одергивать себя, чтобы не терять голову. Она спросила, что они будут смотреть, на что он ответил, что желает посмотреть фильм "Меняющие реальность" с Мэттом Деймоном, но, если у нее есть другие предпочтения, то, конечно же, последнее слово будет ее. Ее устроил такой ответ и она согласилась посмотреть то, что он хочет, тем более плакаты с этим фильмом были развешаны по всему городу.
Они встретились у кинотеатра в условленное время. Он был одет так же как в прошлый раз, только был начисто побрит и выглядел каким-то печальным. Он сказал, что его одолела осенняя тоска и вся надежда только на нее. Она сказала, что у нее такая же проблема. Билеты он купил заранее и распечатал их в специальном аппарате, введя номер покупки и год своего рождения. Они отправились искать нужный зал и совсем скоро, когда погас свет, они сидели совсем рядом немного скованные и взбудораженные. Она совсем не собиралась смотреть этот фильм, в ее голове гуляли другие мысли и ей казалось, что в его тоже, но все-таки фильм оказался весьма увлекательным, поэтому они заинтересовались и она даже не сразу осознала, что он держит ее за руку, слегка поглаживая ее запястье. Фильм кончился очень глубокой развязкой с такой моралью, что все таки мы можем изменить свою судьбу, как бы безнадежно предрешенным все не казалось. О, Боже, как я удивился, что они смотрели именно этот фильм, как я был удивлен ! Ведь я так давно уже живу лишь одной мыслью, лишь одним желанием поменять свою судьбу. Но это опять моя история.
А они, досмотрев фильм, вышли на улицу и по телу сразу пробежала холодная дрожь. Они вошли в подземный туннель и , когда вновь вынырнули из него, он обнял ее и прижал к себе, не говоря ни слова. Так они шли примерно пол-часа, пока кто-то из них не обратил внимание на звезды. Я предполагаю, что это был именно он. Он говорил ей, что звезды такие далекие, но такие близкие. Кажется, протянешь руку и соберешь целую горсть, а потом можно подарить их своему самому дорогому человеку. А еще можно складывать из них слова на ночном небе, а можно просто стоять и смотреть на них. На них можно вечно смотреть, не отрывая глаз. Они стояли под тусклым фонарем в парке, она была в его теплых объятиях, и чувствовала его дыхание. Ее сердце бешено билось, но она находила силы, ответить что-то на его слова. А когда слова иссякли, он медленно приблизился к ней и их губы соприкоснулись в поцелуе. Он обнял ее еще крепче, его руки стали гладить ее по спине, по волосам, страсть в их поцелуе нарастала, и весь мир закружился перед глазами как будто звездное небо рассыпалось на осколки, а земля ушла из под ног и все поплыло. Все завертелось.

Все начиналось превосходно: встречи, цветы, прогулки, первое занятие любовью, миллионы нежных слов и пламенных объятий. Ради таких дней стоит жить, если не знать, что будет дальше, но тогда ей это было ни к чему. Она позволила себе немного свободы чувств и вот уже ее место в универе несколько недель пустует, копятся долги, ее детская мечта расплывается на глазах как акварель на осеннем ветру. И ее это абсолютно не беспокоит. Спустя некоторое время она переехала к нему и они стали жить вместе. Все было просто прекрасно. Он ходил на работу и учился где-то на заочном. Не очень богато, но жили неплохо, она тоже решила устроиться на работу, начала было вспоминать, что она учится в университете как вдруг неожиданным подарком судьбы стала ее беременность. Она не расстроилась, когда узнала, не поникла, она просто задумалась и решила, что все в их руках, все получится, и ребенок вырастет и они сохранят свою любовь, и все у них будет отлично. Но первым разочарованием стал ее разговор с ним. Будучи уверенной в его счастливой реакции, для нее было ударом то, как он это воспринял. Он побледнел, погрузился в мысли и пробурчал что-то типа: "Мы же предохранялись". Он сразу закурил и курил одну за другой целый день, а потом куда-то исчез и явился глубокой ночью в стельку пьяный и с букетом роз, с которыми в обнимку и заснул.
Их семейная идиллия резко превратилась в обычные будни. Тем более, все усугубилось ее беременностью. Было понятно, что он этому был не рад. А потом он потерял работу и несколько месяцев не выходил из запоя. Она не знала, что делать, поэтому собрала вещи и поехала к родителям, не видя смысла оставаться и каждый вечер ругаться с абсолютно невменяемым человеком. Дома ее встретили по-доброму. Не обошлось конечно без разных наставлений, вздохов, и слез, но в целом родители не стали еще больше расшатывать ее нервы. Да и так было понятно и видно, что мама ее совсем поседела и стала выглядеть совсем несчастной. Ей и оставалось-то в жизни - верить в свою дочь.
Прожила она дома почти пол-года, когда он наконец явился перед самыми её родами, просил простить, стоял на коленях, умолял. Он проклинал себя в своей слабости и малодушии, он клялся исправиться, он сказал, что он знает, что делать. Он решил уехать за границу на заработки, он связался с каким-то знакомым из Йоркшира и уже купил билеты. Он решил, что сначала поедет один, а она, когда выкормит ребенка приедет следом, оставив его на какое-то время на попечение маме, а потом и его заберут. Он так был озабочен всеми этими делами, что она поверила ему, она хотела верить, потому что это единственное, что спасало ее: вера во что-либо. И она согласилась.
Она родила девочку, в тот день звонки от него не прекращались, после родов он звонил каждые пол-часа, поначалу абсолютно адекватный, а потом все более выпивший, пока наконец уже не нес абсолютную несуразицу. Когда ее выписали с ребенком, звонков от него было все меньше, но когда он звонил, то отпирался, что постоянно работает, что очень устает, что ждет ее, что все отлично. Так прошел почти год, звонков становилось все меньше, деньги от него тоже почти не приходили, все реже и все меньше, поэтому жить было тяжело и, когда до него все-таки удалось дозвониться, она сказала, что прилетит, если он того желает. Он тут же купил ей билеты и через месяц она была в Англии.
Он ее не встретил, позвонил и сказал, чтобы ехала на такси. Она, в первый раз за границей, едва совладав с волнением, пытаясь вспомнить что-то из английского, все таки сумела объяснить таксисту, куда ехать, и вскоре была на месте. Совсем скоро все стало понятно. Он уже давно не работал, заработав за первых два месяца около тысячи фунтов, он уволился и ударился в карточные игры на деньги. А самое страшное то, что первых несколько раз он выиграл, и это болото засосало его прочно и надолго. Он был постоянно пьян и либо бесконечно весел, либо разъярен как тигр. После ее приезда почти всегда был лишь второй вариант. Она пыталась с ним поговорить, остановить его, но он всегда был пьяным и что-то ему объяснить было крайне сложно, он все равно гнул свою линию. Пока он пьянствовал по пабам, она устроилась на работу в каком-то агенстве и работала смену по 12 часов четыре дня подряд. А когда приходила домой спать, его почти никогда дома не заставала. Пока однажды он не стал водить домой каких-то бродяг, которым он проигрывал свои деньги. Они ночами напролет кричали на кухне, орали друг на друга и дрались, по утрам после них оставался целый притон, несколько десятков бутылок, масса сигаретных окурков, целый хаос мусора и вони. Она терпела это покорно и безропотно, даже в те дни, когда возвращалась со смены и спать оставалось только 6 часов, она не спала, она слушала их брань и крики, забивалась лицом в подушку и рыдала, рыдала, рыдала... О, Боже, как она хотела оказаться у себя в общежитии, где она рыдала из-за каких-то пустяков.
Но она не могла никуда вернуться, она продолжала работать, выматывать себя до бессилия бессонными ночами и слезами, едва бодрствуя делать свою работу и балансировать на грани сна, принимая какие-то таблетки и успокоительные. Но это не могло продолжаться бесконечно. Последней каплей стала пропажа ее денег , там правда было не все, потому что определенная часть была на банковском счету, но большая часть заработанного просто-напросто исчезла.
Она спустилась вниз, туда, где он продолжал буянить со своими собутыльниками. Она вошла в кухню и сразу же потребовала у него вернуть деньги. Он взорвался, на глазах своих пьяных приятелей он хотел казаться выше ее, он хотел владеть ситуацией и быть здесь главным, тем, кого должны бояться. Она больше не узнавала в нем того человека, которого она когда-то так полюбила всей душой.
- Деньги ? - яростно выкрикнул он. - А кто мне вернет те деньги, которые я отправлял тебе в то время, когда был вынужден голодать ? Кто мне вернет все то, что у меня было и все то, что ты забрала у меня ?.. Кто, черт возьми ?!
- Но наш ребенок... - слезы текли из ее глаз, она вытирала их руками, всхлипывала как дитя, но он оставался равнодушным. Она попыталась обнять его, успокоить как раньше, прижать к себе, но он оттолкнул ее, оттолкнул ее от себя как прокаженную, как чужую :
- Я ненавижу тебя ! - кричал он, брызжа слюной. - Я тебя ненавижу !

***

Каждый раз, когда я слышу от нее эту историю, вижу ее искренние слезы на ее больших глазах, как она дрожит от страха и разочарования, я проваливаюсь в ее трагедию как в свою, но больше всего страдаю от того, что, переживая все это снова и снова, не могу ничего изменить. Перейдем уже наконец-то к моей истории, и вы все поймете. Я искренен и открыт, мне нечего терять, и даже, если вы сочтете меня за сумасшедшего, это не остановит меня. Я не могу молчать тогда, когда мне все-таки удалось что-то сказать.
Я являюсь живым доказательством и ярким примером того, что время идет по кругу в прямом смысле этого слова. Великая тайна времени, которую человечество постигает на протяжении всего своего существования, стала навеки моим проклятием. Чего мне стоит это знание, если бы вы только могли представить.
Смысл того, что время идет по кругу, заключается в том, что оно циклично, оно повторяется по одному и тому же циклу, при чем каждый его оборот абсолютно идентичен предыдущему. Я не могу знать всего в деталях, но предполагаю, что время начинается и заканчивается в одной точке, начинаясь заново, обрываясь и вновь начинаясь. Самое страшное в том, что каждая жизнь, прожитая в нашем мире, повторяется из цикла в цикл и остается неизменной. Знайте, что вы проживаете свою жизнь уже не в первый раз!  Вы уже проживали ее, вы рождались, вы умирали при тех же обстоятельствах, при которых умрете вновь, всю свою жизнь вы говорили те же слова, которые говорите сейчас, вы совершали те же поступки, вы так же радовались и так же разочаровывались, думая при этом, что жизнь в ваших руках. Дело в том, что рождаясь вновь, начиная очередной цикл, вы не можете однозначно вспомнить, что все это уже было. Потому что конец любого цикла стирает дочиста каждую память и вы все забываете, поэтому каждая очередная ваша жизнь для вас как первая и последняя, вы уверены, что вы управляете своими словами, принимаете решения, не подозревая, что они приняты уже до вас, что вы просто запись, как кино на пленке, вы просто поставлены на "play" и обходите очередной круг повтора. Вы просто марионетки в руках того, кто является сценаристом всех наших жизней. Все звучит странно и невозможно. Более того, это угнетает. Получается, что мы живем лишь видимостью того, что мы способны принимать те или иные решения, мы ничего не в силах изменить, мы даже думать не в силах не так, как нам положено думать.
Господи, как долго я был угнетен этими мыслями, пока наконец не сдвинулся с мертвой точки. Но давайте, все по порядку.
Я считаю абсолютно бессмысленным погружаться в подробности моей личной жизни, потому что сама по себе она не представляет никакой ценности. Я так же как и все рос ребенком в семье, учился в школе, потом в университете, общался с друзьями и с девушками, увлекался музыкой, а позже литературой, в итоге стал малоизвестным, но все-таки писателем. Несколько моих книг были изданы не самыми престижными издательствами, поэтому большой славы я так и не получил. Жизнь моя оборвалась еще в молодости, в 25 лет от роду я трагически погиб.
Вся эта несуразица, связанная с течением времени, началась в какую-то то из моих жизней. Я не знаю, которой по счету она была, потому что, как и все, ничего не помнил. И я не мог, и до сих пор не могу знать, когда все это началось и, вообще, имело ли все это какое-то логическое начало. Может быть так было всегда, просто человек не способен объять своим разумом понятия "всегда" и "никогда", так же как понятие "ничто". Это сверх его возможностей. Но как бы то ни было, меня начали посещать непонятные моему разуму видения и всплески ложной памяти. Поначалу они были совсем короткими и размытыми, ничего конкретного. Единственное, что я чувствовал однозначно, это ощущение того, что это уже было. Я выяснил, что это называют ложной памятью или deja vu. Читая об этом подробно, я пришел к выводу, что это какое-то психическое расстройство, поэтому старался не придавать этому особого внимания. Я никому об этом не говорил и, наверное, это тоже была судьба, это было не зря. На протяжении всей моей жизни меня сопровождали эти всплески в сознании. Они были то совсем короткими и мгновенными, то немного обширнее, когда я ясно чувствовал, что уже переживал тот или иной отрывок своей жизни, но пока что не мог ничего сказать о том, что следовало дальше. Я просто был уверен в том, что это уже было. Так прошла моя жизнь. Я не помню всю ее так хорошо, просто сейчас я уже знаю, какой именно она была, я знаю это слишком хорошо.
Дальше все стало еще более запутано. В определенные мгновения своей жизни я стал не просто осознавать, что все это уже было, я стал четче видеть эти происшествия и мог немного сказать о том, что будет дальше. Например, сидя на скамейке в парке, наблюдая за утками в пруду, меня пронизывало от мысли, что я тут уже сидел, и я знал, что мальчишка кинет камень в воду. Паренек, сидящий рядом, на соседней скамейке, он вставал, поднимал камень с земли и кидал его в воду, повторяя мои мысли. Так случалось все чаще и чаще, пока наконец я не просто помнил, что это все уже было, я так же помнил, как когда-то в прошлой жизни, я так же как сейчас, понимал, что это происходило раньше. Тогда я перестал верить тому, что это психическое расстройство, психи не могут видеть будущего. Тогда-то я и пришел к выводу о том, что время движется по кругу. Я хотел написать об этом, издать целую книгу, но я не мог, я был вынужден жить по сценарию, о, как же это сложно, жить по сценарию, зная, что это сценарий. Не так как вы, которые живут в иллюзиях о своем господстве, а так как я, который не может шагнуть шага ни вправо, ни влево, не может открыть рот, если не открывал его в прошлой жизни в эту же секунду. Вам никогда не понять, что это такое, когда ты практически не способен думать о чем-то другом, чем то, что завещано тебе в мыслях. Даже мои мысли были мне предписаны. Это было ужасно.
Тем временем я вспоминал все больше, я видел будущее целыми картинами. Я знал, что завтра будет землетрясение в Японии, что в Америке будут ураганы, я знал, что завтра в издательстве мне откажут печатать мою книгу, но все равно ее туда нес, как марионетка, которой управляют невидимые нити. В итоге передо мною развернулась вся моя жизнь, при чем я помнил, что все это было уже не раз, я помнил так много своих прошлых одинаковых жизней, что меня от этого тошнило. Я привыкал, мучительно привыкал жить с этим и быть безропотной куклой. Я знал наперед, что у меня получится, а что нет, чему я буду радоваться, а над чем буду печалиться, но все равно делал все как заведено, совершал те же бессмысленные шаги, смеялся неискренним смехом, плакал искусственными слезами. Я думал, это будет длиться целую вечность, пока я наконец не обнаружил в себе способность мыслить шире. То есть я научился бороться с мыслями. Если раньше я лишь на секунду мог вырваться из паутины тех размышлений, которые повторялись из жизни в жизнь, сейчас я мог вырываться из нее на пол-часа, час, несколько часов. Спустя жизней десять я стал владеть своими мыслями, но только не поступками. Но это уже была моя победа ! О, как я радовался ей в своем сердце !
Но жизни продолжали мелькать у меня перед глазами, я потерял им счет, я уже не помню, сколько сознательных жизней я прожил, тысячу ли, две тысячи ? Я не считал их, чтобы окончательно не свихнуться. Я погибал в одном и том же месте и ситуации, а потом осознание новой жизни приходило ко мне в моей детской кроватке, когда я снова мог думать и строить логические умозаключения. Я пробуждался как после долгого сна среди своих игрушек, книжек, рядом со своей мамой. И все начиналось заново. Много-много раз, я пытался сделать что-то иначе, не как всегда, но мне это так и не удавалось.
Хотя чудо все-таки случилось, иначе вы бы не читали эти строки. Чудо случилось незадолго до моей смерти, когда я отправился в Англию писать одну из своих книг. Местом своего прибывания я выбрал этот чудесный город с великолепными пейзажами, городок Уитби. Прихватив с собой блокнот, который вы сейчас держите в своих руках, я как обычно, ведь это уже происходило, поднялся на одну из крутых скал этого прекрасного города. Время близилось к сумеркам. Я находился в предверии того, что скоро вновь встречусь с ней, каждую из своих жизней я вновь и вновь ждал этой встречи, а она каждый раз думала, что мы с ней совсем незнакомы. Хотя я знал ее лучше всех, так хорошо ее не знал никто.
Я поднялся на скалу по крутым деревянным лесенкам, навстречу мне спускались запоздалые туристы, устало улыбались мне и приветствовали. Я знал, что дождя сегодня не будет, хотя небо было пасмурным, поэтому я не беспокоился как те, которые спешили покинуть скалы и отправиться к себе в гостиницу, чтобы избежать попадания под ливень. Поднявшись на скалу я отправился туда, где на город открывается самый великолепный пейзаж. Я побрел напрямик по невысокому злаковому полю  и время от времени делал снимки своим фотоаппаратом. Добравшись до утеса, я расстелил на земле теплое покрывало, которое нес с собой, и уселся на него поудобнее, молча наблюдая за красотой, которая в очередной раз открывалась моему взору. Она была такой же прекрасной как эти долгие триллионы лет назад, которые я тут отсутствовал. Что было с ней за все это время, как менялся этот город, как менялась его власть, какие войны проходили по этой земле, как сменялись поколения поколениями ? Об этом я думал, сидя на этой скале, и это были мои мысли, не те, которые были мне навязаны, и я был этому несказанно рад.
Сумерки обволакивали таинственный город Уитби. Холодные темные волны Северного моря с шелестом омывали берег. Смеркалось, лишь возвышался над городом мрачный остов аббатства, построенного кельтскими монахами в XIV веке, вокруг которого, когда-то вырос этот город. Виднелась так же неподалеку церковь Сент-Мэри с прилегающим к ней старым кладбищем. Когда-то в этом городе мой коллега, правда более успешный и талантливый знаток своего ремесла, написал всемирно известный роман о графе Дракуле. Поэтому, каждый раз, сидя на этом утесе, я вижу, как черный корабль-призрак причаливает к берегам города, кидает якорь неподалеку от старого пирса и на берег один за другим рабочие выносят деревянные ящики. А потом и сам граф сходит на английскую землю как беженец, в поисках временного пристанища, в поисках свежей крови. В городе очень влажный климат, постоянно пахнет сыростью, нависает над ним промозглый туман и дует мокрый ветер. Сумерки в Уитби как всегда таинственны. Они хранят в себе вековые тайны. Это великолепный город!
Я сажусь поудобнее и открываю свой блокнот. Я должен писать, сумерки перетекают в ночь, едва светит луна на пасмурном небе. Уитби погружается в свой короткий рыбацкий сон. Я знаю, что я буду писать, я знаю каждое слово из всего того, что успею сегодня изложить на бумагу... Но случается чудо ! Магия Уитби действует на мое непредсказуемое подсознание, я не знаю, что происходит и как мне удается, но я пишу вовсе не те строки, я пишу свою историю, и я могу сделать это! Я пишу то, что ты сейчас читаешь, мой дорогой друг ! Сидя на скале в этом мрачном рыбацком городе, глядя на погружающийся в темноту остов старого аббатства, я делаю то, к чему стремился столько жизней напролет. Мое сердце бьется как бешеное !
Я должен успеть, пока не пришла она, моя дорогая Мэри. Она придет сюда ровно через пол-часа, я должен за это время успеть закончить свое повествование. Несчастная девушка явится на эту скалу, чтобы покончить здесь с собой, бросившись с утеса на камни. Отчаявшись в своей любви и вере, она перестала видеть свет в своей жизни, такое случается у людей, ведь никто просто так не решается на такие шаги. Мэри нашла самый творческий подход к своему самоубийству, она решила броситься вниз со всемирно известных скал города Уитби. Бедная, глупая, любимая моя девченка ! Я вновь увижу, как она приближается к обрыву и плачет, я увижу боль на ее лице, но она не будет меня замечать, в Уитби уже царит ночь. Я знаю каждое свое движение, каждое свое слово, ведь я так жду этой кульминации, весь смысл круговорота моих жизней заключается в этой ночи, в этой девушке ! Она падает на колени и рыдает, мое сердце разрывается от ее страданий и я понимаю, что сейчас она прыгнет вниз, она не станет сомневаться, она не пришла сюда кому-то что-то доказывать, она потеряла себя, и я знаю, я знаю, кто такой самоубийца, а кто такой клоун, который устраивает цирк перед оголтелой толпой, стоя на крыше пятиэтажного дома.
Я встаю и медленно подкрадываюсь к ней, она стоит у самого обрыва, глаза мокрые от слез. Я подкрадываюсь и обнимаю ее всем телом, прижимаю к себе. Она вздрагивает от неожиданности и от холода, она вся продрогла.
- Не надо, не делай этого, - шепчу я, - я буду всегда любить тебя, клянусь тебе здесь и сейчас ! На этой скале, где так много человек попрощались со своими жизнями, мы их здесь начнем заново, обещаю...
Она поворачивается ко мне, продолжая всхлипывать, и смотрит прямо мне в глаза. Я продолжаю что-то говорить и целовать ее, я целую ее влажные губы, ее глаза, полные слез. Словно всю свою любовь я берег именно для этого момента, всю свою жизнь я жил ради этой минуты.
Мэри отвечает на мои поцелуи, и наша страсть вспыхивает как промокшая в кармане спичка. Спустя мгновение мы оба лежим у самого обрыва, я целую ее шею и поцелуи мои спускаются все ниже и ниже, снимая ее платье, я глажу ее стройные бедра, она дрожащими руками расстегивает пуговицы на моей рубахе, и мы сливаемся в страстном объятии, двигаясь в такт ночным порывам ветра, в такт прибрежным волнам, омывающим скалистый берег Уитби.

***

Всю эту ночь мы бродили по этому прекрасному городу. Мы говорили обо всем, поэтому я так хорошо знаю ее историю и делюсь ею с вами. Мне кажется, в ту ночь она как и я почувствовала себя счастливой. Мы были неразлучны. Всего лишь на одну ночь мы с ней вырвались из плена, из того плена, в котором нас держала наша напряженная жизнь и наши вечные сомнения. Нам не в чем было сомневаться той ночью и уж тем более, нам нечего было терять...
А в Уитби едва забрезжил рассвет, и лишь один только я знаю и знал, что это конец. Мы вместе с Мэри должны будем вместе сесть в мою машину и, выехав за город, попасть в аварию со смертельным исходом для нас обоих. Как коротко и сиюминутно было наше с ней счастье и как долго, как долго и мучительно мне надо будет снова дожидаться этой счастливой ночи. Я надеюсь, я верю, я продолжаю верить в то, что когда-то мне удастся что-то изменить, повернуть вспять время, притормозить на том злосчастном повороте, все что угодно, лишь бы избежать неминуемой трагедии и сделать счастливой эту девушку, подарить ей настоящее человеческое счастье. Я пишу эти строки и это вдохновляет меня жить снова и снова, идти к своей цели, не смотря ни на что, ведь я так же как и все вы, я так хочу быть свободным !
А вот и Мэри, мне пора...”

КОНЕЦ

3 сентября 2011 года
Селби, Англия