Серо-зеленые глаза прошлого

Почему так странно происходит? Зимой, когда стекла в автобусах превращаются в огромный планшет для рисования, покрываясь ледяной корочкой, сквозь которую, разрываясь на тысячи искр, проходит свет фонаря, ты сидишь и смотришь, как какой-то мальчишка выводит на окне незатейливый узор. У него уже покраснели тонкие пальцы, а он все водит… водит. И ты сама не замечаешь, как начинаешь, подобно этому мальчику, черкать по белому холодному стеклу. И вот уже появляются небо и солнце – то долгожданное солнце, которого так не хватает серыми зимними днями. Но у тебя получается не то солнце, которое греет – оно само уже замерзает, с первых секунд своего появления оно покрывается льдом не белым, как все вокруг, а прозрачным, как вода в роднике или, скажем, стекло. Стекло на стекле – вот незатейливая, но прекрасная штука, сквозь которую струится уже рассеянный желтоватый свет от того же фонаря. А твое ледяное солнце оживает, и невольно еле заметный призрак улыбки скользит по румяному, на четверть утопленному в шарф, лицу.
Но вот двери по команде диктора закрываются, твое нарисованное солнце погасает, и автобус продолжает следовать  по давным-давно знакомому маршруту. Ты при этом сидишь спиной к кабине водителя, и мир у тебя получается наоборот. То есть, для того, что бы посмотреть вперед, тебе непременно нужно повернуться назад… Парадокс. А в жизни так же, ведь, прошлое – это такая странная, совершенно непонятная нам, людям, вещь. Бывает, оглянешься на пару дней назад на какое-нибудь событие, которое уже произошло в твоей жизни, а кажется, что оно только должно случиться. Порой представляется и то, что не было ни первого поцелуя, ни дрожащих в предвкушении его колен, ни теплого дыхания твоего спутника… Не было! А ночами, спустя три года, отматываешь события вспять, а там глаза, серо-зеленые глаза миндалевой формы, когда-то так чисто и искренне отражавшие душу их обладателя. Я расскажу вам о нем.
Этот человек был человеком творчества, но тогда это меня совсем не интересовало. Он настолько быстро и стремительно вошел в мою жизнь, что я успела в нем рассмотреть только его глаза, улыбку и ни с чем несравнимое чувство юмора... Наш роман, напоминал мне калейдоскоп ярких красок, расплывчатый круговорот событий, не похожих одно на другое. Шло время, я узнавала его больше и больше, и вот передо мной, наконец, появился портрет парня лет двадцати с камерой в руках. Он много фотографировал: меня, природу, снова меня, мою работу, благодаря которой мы познакомились, город, по темным улицам которого мы любили бродить теплыми летними ночами… А потом для него это стало работой, которая увлекала его за собой в Казань, в Питер, в Суздаль… Она, ненасытная, отнимала все его время, что для меня могло означать только одно – «конец». И вот, как-то солнечным утром, да-да, именно солнечным, я проснулась и поняла, что свободна. Тогда мне, глупой, казалось, что меня больше ничего не держит, что я сейчас соберу все вещи, оставлю записку с просьбой простить, и всё станет так, как раньше. Сейчас то я понимаю, что «как раньше» не бывает, а тогда – нет, и толи по глупости, толи от безысходности пропала, испарилась из его жизни, а он звонил, искал меня, любил... наверное. Но это уже не имело никакого значения, я убегала от прежней жизни, в никуда убегала.
И вот, представляете, вчера, буквально вчера, встретила его на улице... Все такой же, старше на три года, но с той же камерой, улыбался, глаза на солнце щурил, не давал мне в душу заглянуть, как раньше. Увидел свою фотографию на заставке моего мобильника, усмехнулся, сказал, что его зовут работать в фотоателье, и что он планирует отказаться, потому, что считает это пародией на искусство, что у него все в жизни наладилось, что он хотел бы встретиться со мной в ближайшее время и еще что-то... Я дальше не слушала - я думала о том, что в данную секунду смотрю в свое будущее, в свое собственное будущее, так странно отдающее привкусом прошлого, и вижу там глаза, что не давали мне покоя долгие годы...
А вот сейчас, сегодня, я сижу в автобусе и предвкушаю скорую встречу. На улице погасли фонари, солнце на стекле замерзло окончательно, и сквозь него теперь ничего нельзя  рассмотреть, а рядом с солнцем красуются прозрачные глаза того фотографа, цвет которых могу видеть только я, потому что только мне они снились долгих три года.
 Это серое зимнее утро начинает обретать краски, вдыхать жизнь… Я заново учусь мечтать, проваливаться в собственные мысли… Вчера я увидела свое будущее, отраженное в серо-зеленых глазах прошлого, и теперь я по-настоящему счастлива, оттого и улыбаюсь, укутывая все глубже и глубже в шарф разрумяненное лицо.