паучок и сквознячок.. сказка первая

Моим дорогим Дашеньке, Максимке, Настеньке и Тимошке.

1.

В уголке стежками лапок,
позаимствовав крючок,
вяжет книжку добрых сказок
домовитый паучок.

Он вплетает своё детство:
мушек малых и жучков,
заоконное соседство
краснощёких червячков,

что ползли всегда  купаться
в лужи летнего дождя.
Как хотелось к ним добраться,
из угла не выходя!

Как однажды ночью ветер
тюль тихонько всколыхнул,
много видел он на свете
птиц, медведей и акул,

сочных яблок, апельсинов,
ананасов, обезьян,
в пышных платьях георгинов,
и огромный океан,

над пустыней рыжей - солнце,
а над реками - мосты,
в чисто вымытом оконце
радуг длинные хвосты

и высокого жирафа,
и колючего ежа…
Был умней он книг из шкафа,
говорливее стрижа.

В уголке гостеприимном
гость три ночи отдыхал,
на диване паутинном
всё ворочался, вздыхал:

приглянулись ему детки -
горстка малых паучат,
что как мелкие монетки,
притаились и молчат.

Он для них на паутину
красных бусин нанизал,
посадил к себе на спину,
на ночь сказку рассказал.

2.

Дескать:
«Есть высокий замок
у холодных берегов,
после ветреных огранок
он блестит среди снегов.

В нём живёт семья большая
братьев-ветров. День за днём,
по делам вокруг летая,
возвращаются в свой дом.

Не найти вам ветра в поле,
если ветер в голове!
Ветры любят жить на воле:
стебельком в густой траве,

на морозных лапах ёлок,
в гребешках морской волны,
их укол больней иголок,
а тепло дарует сны,

их неслышное касанье -
будто мамин поцелуй,
осторожное дыханье –
брызги лёгких тёплых струй.

Друг на друга не похожи -
разноликая семья,
но люблю их всех, ведь тоже
братом их являюсь я.

Только облако в заплатах
встретит солнца завиток,
разлетаются на запад,
север, юг и на восток.

Не летает лишь мальчишка-
боязливый сквознячок.
На тебя похож, братишка-
шаловливый паучок».

3.

Снял петлю и прослезился
паучок от этих слов -
вспомнил, как он удивился:
«Я не знаю сквозняков!

Вот сидят мои братишки
и сестрёнки-пауки,
мы не знаем шалунишки,
чьи братишки-ветерки!»

Паучок, очки поправив,
петли снова посчитал,
узелок один добавив,
он в узор слова вплетал:

«Озорной я был мальчишка –
непоседа-паучок,
подошёл бы мне братишка –
незнакомый сквознячок.

Мы бы с ним - то вниз, то в горку
от угла и до угла,
мы бы в щель, как мышка в норку!
Нас бы мама не нашла,

искупать бы не успела,
на ночь нас поцеловать,
уложить бы не сумела
в девять вечера в кровать!»

4.

Ах, как скучно быть ребёнком,
мало «да» и много «нет»
всем братишкам и сестрёнкам
говорят всегда в ответ:

«Нет, нельзя не умываться,
да, пора ложиться спать
и теплее укрываться,
нет, не бегать, не ломать».

Только детство веселее:
мягче пыль, а уголки
в нём добрее и светлее,
широки и высоки,

а в сестрёнкиных косичках -
паутинки узких лент
и на сказочных страничках
только «да» всегда в ответ.

5.

«Вы с ветрами не знакомы,-
продолжал их гость впотьмах,-
только также невесомы
в паутинках и углах,

также трудно вас увидеть
и на месте удержать,
также просто вас обидеть:
паучков в ладонях сжать,

а от ветра отвернуться,
с ним не бегать, не играть.
То-то будет ветер дуться
и цветы на клумбах рвать!»

6.

Старший брат – Борей крылатый,
любит север и всегда
длинновласый, бородатый
улетает в холода.

Зарядившись там морозом,
подзаправившись грозой,
мчится снежным паровозом,
ледяною стрекозой,

ураганом длиннополым
с синим морем за спиной,
льдинок острых частоколом,
волн солёною стеной.

Он срывается потоком
на долину с высоты,
и однажды за порогом
ветер этот встретишь ты.

В мире все Борея знают:
властелин, гроза морей,
он как лев, что называют
все в лесу царём зверей.

У него одна забота -
разрумянить щёки, нос,
чтоб  услышать от кого-то:
«Здравствуй, дедушка Мороз!»

Дома ветер подобреет,
дверь побелит и порог,
шубу снимет, потеплеет,
съест с малиною пирог,

а когда ночные тени
всех укроют с головой,
он усадит на колени
сквознячка большой рукой

и щекою, чуть шершавой,
пощекочет за ушком.
Так с улыбкою лукавой
он играет с ветерком».

7.

Оборвётся паутинка,
соскользнёт петля с крючка,
только сказка, как тропинка,
дальше манит паучка.

Терпеливо он вплетает
гостя доброго рассказ
по петельке. Ночь зевает,
день давно уже угас,

и в свои кроватки детки
улеглись, а паучки
спят на мягонькой салфетке,
лапки сжав, как кулачки,

подложив их все под щёку,
как подушку или плед.
Лишь заглянет месяц в щёлку
на уснувших непосед

да в ответ ему домишка
сонным глазом подмигнёт,
только крошка - паучишка
всё плетёт, плетёт, плетёт…

8.

Наш писатель серебристый
примостился в уголке,
а комочек золотистый -
на небесном потолке:

солнце с лапками-лучами
без носков и башмаков
сладко-сладко спит  ночами
на перине облаков.

Нежно-розово-медовым
вдруг окошко расцвело -
паучком желтоголовым
в гости солнце забрело,

пробудилось утром рано,
смыв росой остатки сна,
искупавшись, будто в ванной,
в луже тёплой у окна.

Примостился у оконца
паучок, давай считать,
сколько лучиков у солнца -
семь, пятнадцать или  пять?

В тень отправился устало -
лапка правая болит,
плохо видит, очень мало
паучок-писатель спит:
 
всё, что помнит, очень хочет
поскорее досказать,
вот и трудится до ночи,
чтобы книжку довязать.
 
9.
 
Сдув с ладошек хлеба крошки
и пылинки со стены,
гость продолжил: «Сквозь окошки
вылетаем утром мы
 
и разносимся по свету,
лишь обнявшись на крыльце.
Сквознячок же в пору эту
остаётся во дворце,
 
у него свои заботы:
книжки все перелистать,
старших братьев ждать с работы
и скорее подрастать».
 
10.

«Брат Самум – как пламя яркий, -
любит жёлтые пески,
мчит в пустыне вихрем, жаркий
пот залил его виски;
 
зноем высушит колодцы,
в них насыпав до краёв
не песчинки - крошки-солнцы.
Любопытных воробьёв
 
клювы выглянут из шара –
их семейного гнезда,
редких птиц пустынных пара -
будто снег зимой; звезда
 
над  акацией  проснётся,
страх сумеет побороть
и легко к ней  прикоснётся,
чтобы луч не уколоть».
 
11.

Зачирикал воробьишка
под окошком у стены:
«Разве белые штанишки
нам – воробышкам,  нужны?!

Шоколадной вкусной краски
наш костюм - чудесный цвет!
Белоснежный?! Что за сказки,
воробьёв из снега нет!»

«Эх, малыш, ты мало видел, -
улыбнулся гость ночной. –
Ты прости, коли обидел,
что волнуешься, постой:

там - в пустыне, много дива -
воробьи  почти белы,
нежно-серы. Как красивы
чудо-птицы и милы!

Никуда не улетают -
им в гнезде всегда тепло,
воробьи там точно знают:
им с пустыней повезло».

 12.
 
«Легкомысленно-небрежный
брат мой западный – Зефир.
Лёгкий, тёплый, безмятежный
обнимает  нежно мир

и поляны заплетает
он для девочек в  венок,
и у ног хвостом виляет,
как потерянный щенок.

А ещё Зефир наш любит
вечерами приходить
в гости к детям: приголубит,
не позволит им грустить,

колыбельную напевно
вместе с мамой им споёт,
осторожно и душевно
в одеяло завернёт,

мягко выгладит подушку,
чтобы был красивый вид,
чтобы мягко было ушку,
и макушке. Улетит

он к себе домой, довольный,
прихватив с собой блокнот,
бросив с ручкой в ранец школьный,
чтоб стихи писать, и нот

к ним добавить, будто к песне,
чтоб звенела по утрам.
Правда, будет интересней
просыпаться с песней нам?!»

13.

«Евр - четвёртый брат, восточный,
он, как праздничный букет,
дарит запах ранний, сочный
и таинственный рассвет,

он рассыплет на тропинки
горсти полные  росы,
а  зелёные былинки
вставит стрелками в часы,

а потом зелёной краской
изрисует белый холст,
где в пруду кувшинкой царской
спит луна, оставив пост;

чай нальёт из листьев мяты
и с индийских берегов
он добавит ароматы
в тесто сладких пирогов.

Евр дыханьем освежает
лбы и щёки детворы,
в ложке кашу остужает,
будто веником, дворы
 
выметает чисто-чисто,
сдув в песочницу песок,
или носится со свистом
через двор наискосок,

сушит детские пижамы
на балконах высоко,
руки ласковые мамы
гладит нежно и легко».

14.

Рассказал, вздохнул устало
гость с далёких берегов
и добавил: «Грустно стало,
ты со мной лететь готов?

Я возьму  тебя с собою,
дорогой мой паучок,
за холодною  горою
ждёт нас мальчик-сквознячок.

Вон калитка есть в заборе –
мы взлетим до облаков
белым парусом над морем.
Лишь пропустим мотыльков

мы вперёд себя: негоже
крошек малых обижать,
им летать охота тоже,
только нас им не догнать.

Понесёмся над землёю,
посидим на облаках,
привяжись ко мне петлёю,
в уголке оставь свой страх,

ты увидишь землю с неба,
мир – не только уголок,
паучок, нигде ты не был,
дом твой - пол и потолок.

А земля…она такая…
мне о ней не рассказать!
Много вижу я, летая,
не взлетая, не узнать!

Не поможет и автобус
самых красочных цветов.
Вот стоит на полке глобус,
он и сам летать готов!

15.

Глобус круглый запятнали
лес зелёный и пески,
голубым запеленали
ленты рек и ручейки,

будто спелые бананы –
пятна  жёлтые пустынь,
белоснежными блинами –
полюсов холодных стынь,
 
оплетён авоськой - сеткой
бедный глобус – круглый мяч,
даже с девочкой-соседкой
не сыграть ему, хоть плач!
 
По нему всё кляксы, кляксы
всех оттенков и цветов.
Только глобусы - не плаксы!
На столе стоять готов
 
не резиновый, но мячик
одиноко в тишине,
как солдатик, стойкий  мальчик
отражается в окне
 
и мечтает, что однажды
шаловливый ветерок
закружит не раз, не дважды,
и покатит на восток,

и потянется экватор,
приглашая в долгий путь,
и усталый аллигатор
пригласит с ним отдохнуть,

за терпение в награду
в небе вспыхнет дивный мост,
обмахнёт, даря прохладу,
расписной павлиний хвост

16.

Паучок ответил: «Ладно,
я готов с тобой лететь!
Будет, кажется, досадно
жизнь в квартире просидеть!»

Ранним утром златокудрым
собрались в далёкий путь,
путь был светлым, очень мудрым.
Паучок когда-нибудь

книжку детям снова свяжет,
примостившись в уголке.
Без утайки всё расскажет:
как он жил на потолке,

как однажды ночью ветер
тюль тихонько всколыхнул,
тот, что видел всё на свете,
даже мишек и акул…

И плетёт стежками лапок
дни и ночи напролёт
паучок странички сказок.
Мама вам их все прочтёт.