Банкир и бедная избранница

Он был простой, советский инженер,
Женат был он на дочке генерала.
Приятней был для инженера сквер -
Жена любовью к мужу не пылала.

Мужчин ловил нередко хитрый бес
В красивом платье с модною причёской!
И если папа - золото на вес,
То влюбится в девицу "плотник в доску"!

А инженеру как тут устоять,
Когда красавица моргнула нежно взглядом?
Любовь украсить может лишь кровать,
Но жизнь длинна, и ей не до парадов.

Немного странно, что детей всё нет:
Жена ждала, когда муж станет Замом!
Не вдруг ей стало слишком много лет,
И расхотелось быть под старость мамой.

Быть Замом инженеру не дано!
Что делать, если много инженеров.
А генерал в отставке стал давно,
Пропала у жены вся в мужа вера.

Советской власти завершился круг,
Борьба за жизнь усилилась безмерно,
И инженер заводу стал - не друг,
Он сокращён и без причин, наверно.

Попробуйте начать свой путь с нуля!
Найти легко ль в годах такую "нишу",
В которой от врагов пусты поля,
И всплески зависти намного тише?

Жена ушла в какой-то день с утра,
Не проронив ни слова у порога
Не потому, что стала вдруг мудра
И позабыла сочность злого слога.

Ей опостылел неудачник-муж,
Который на пороге к полстолетью
И силой, и умом совсем не дюж,
И кое-что висеть в нём стало плетью.

Квартира инженера - капитал,
А больше - ничего! Нет даже хлеба.
В голодном теле только дух витал,
И окрыляться помогало небо.

Вот, право, что за чудо - человек?
Когда заботы нет - инертны силы,
Спит мозг, и дрябнут мышцы. Только бег
Рождает образ, женщинам всем милый!

Спортивный дух победой награждён:
У инженера нюх родился верный.
Ему нет дела до неверных жён,
Он в мир влюбился бомжевый и скверный.

Он здесь нашёл тот маленький процент,
Который мог родить сверх-капиталы!
Любил "химичить" в давности студент,
Соединяя с кислотой металлы.

Изыскивал реакций кислоту,
И золото в осадок выпадало.
Души не проявлял он широту,
На развлеченья тратил очень мало.

С бомжами дружба крепла день за днём,
Тащили отщепенцы жизни много:
Кто - медный таз с растрескавшимся дном,
Кто - телевизор, кто - трубу из лога.

Аппаратура ценностью была!
За хлам "совковый" бомж глотал сто граммов.
Ртуть растворяла примеси дотла,
А золота копились килограммы.

В какой-то час накоплен ценный груз,
Отмыть осталось "грязную" валюту!
В стране Советов инженер был - трус,
Но ныне жизнь свернула с курса круто.

Уже не модно стало жить, как все,
И покупать картошку, редко - мясо,
Ладонь мозолить летом на косе,
Когда даёт спорт всё в период часа.

Одни ушли с ногами в жуткий бокс,
Другим по вкусу стал прыгучий теннис.
А кто-то стал - могущественный босс,
Кому-то подарил бог славный пенис.

И бизнес весь запачкался в конец,
Но чистить "грязь" с рубля не так и просто!
И каждый бизнесмен - полуподлец,
А подчинённый служит до погоста.

Он - тайный исполнитель всех интриг,
И в челюсть даст, и пулей подытожит!
За доллар снимет скальпы, как парик,
Землёй укроет "непокорных" рожи.

И в этой мешанине бизнесмен,
Не в силах сам укрыть от мести тело.
Своим богатством он взят в вечный плен -
Раскручивает бесконечно дело.

Не жаждет он разумных, скромных сумм,
В его речах нет слов - довольно, хватит!
Он долларами полнит сейфа  "трюм",
За развлеченья, как в Европе, платит!

            ............

И инженер был в той же "колее",
Для остановки не было момента.
Здесь можно быть удачливым крупье,
И можно лечь в мгновенье внутрь брезента.

Но инженеру, явно, повезло!
Бомжи, как на подбор, интеллигенты:
Бедой в подвал учёных занесло
Совсем не на правах любой аренды.

Их всех объединил большой подвал,
В нём капал с труб нагрев полуобманный.
Бездомным непривычен здесь привал,
И будущее было сплошь туманным.

На улице морозила зима,
Весна на робах бликами играла.
Свело бы одиночество с ума,
А в коллективе жизнь не так пугала.

Конечно, был в подвале мал комфорт,
Вода была и ржавая, и с сором.
Но инженер бомжам давал на торт,
Шампанским угощать стал очень скоро.

И в день какой-то был большой совет -
Подвал трудом своим облагородить.
И Банк открыть, чтоб делом яркий след
В истории оставить и в народе!

Вот где легко отмыть свой капитал,
Пока в стране запутаны законы!
Легка дорога, если есть металл,
И инженер бомжам родней иконы.

Директор Банка - это так звучит!
И пусть сложна система договора,
Но, наконец, подвальные ключи
В руках того, кто мог быть в званье вора!

Родней Банкир стал тем, кто мало спит,
И кто замки в дверях прочнее ставит.
И пусть его труд потом не полит,
Но круг бомжей Банкира хором славит!

И надо ль труд неправый вспоминать?
Любой труд должен как-то быть оплачен!
В стране капитализма даже мать
Дитя рожает чуточку иначе.

И то, над чем трудились мастера
Идеологий всех социализма,
Влруг устарело! Тушь стекла с пера,
И стала вдруг нужней России клизма!

Нужна ей чистка от тумана лжи,
От разрастанья псевдодемократий!
Сорняк стал вреден для колосьев ржи:
Россия с рожью родственники, кстати.

Но надо правду, между тем, сказать:
Банкир, герой коротенькой поэмы,
Был честен, он бомжей лихую рать
От вымиранья спас для этой темы.

Не сразу все жильём обзавелись,
Не сразу Банк сменил свою прописку,
Но доллары рекою полились!
Хранили сослуживцы в память миску.

И в отпуск шли по-прежнему в подвал,
Того, конечно, чуточку уютней!
В нём были душ и сауна, спортзал,
Банкир в подвале - проще и доступней.

Он здесь себя всем равным ощущал -
Простым и скромным - просто инженером,
Открытым разговором насыщал
Свой дух в надёжность будущего верой.

Лишь тяготила мысль за годом год -
Есть деньги, слуги, новая квартира,
Но нет жены, домашних нет забот!
И страх был обрести опять "вампира".

Когда садился он в служебный "Форд",
Его глазами ели проститутки!
Он много видел женских лиц и "морд",
И удлиннялись ночью вдвое сутки.

И днём покоя не было! Банкир
Стал вздрагивать при входе юной дамы.
Он вечером спешил в стрелковый тир,
А ночью спал под звуки теледрамы.

Нельзя сказать, что он не рисковал:
Могли украсть за миллионный выкуп.
Но инженер одежду надевал
Без модного, расцвеченного шика.

Скорей всего, одет он был, как бомж,
Плевал на "джерси", твид и шевиоты!
Спастись от пуль и киллеровых бомб
Помочь не смогут стены и ворота.

Однажды шёл он ночью, не спеша,
И плач услышал тихий в подворотне.
Была Она и в горе хороша,
Наверно, как и он, в годах с полсотни.

Банкира сердце чувством обожгло:
Уж не судьбой ли встреча эта стала?
Её лицу и горе даже шло,
Слеза скупая по лицу стекала.

Была она одета - так себе,
И где ей быть, решил он как-то сразу:
Пристало ль плакать бабе не в избе,
Поймать рискуя чью-нибудь заразу?

В ней был тот дух, когда покорность бьёт
Сильней сопротивленья, вплоть до драки,
Когда мужик дух женский, острый пьёт,
Быстрей пьянея, чем от крепкой браги.

Банкиру ли мест злачных здесь не знать:
Подвал ближайший принял их без шума.
Бомжам пришлось, конечно, денег дать,
Главарь бомжей чтоб стал добрее кума.

Сидели долго. Вот Банкир ушёл,
Шепнув бомжам, чтоб гостье не мешали.
А утром заявление на стол:
Его дела любовные позвали.

Был отпуск в окружении бомжей,
И рядом с ним - Она не царской крови!
В мир суффиксов, спряжений, падежей
Банкир входил, смеясь и хмуря брови.

Учительница скромною была,
Дарила ласку жаркую Банкиру,
И образ жизни бомжевый вела,
Была довольна хлебу и кефиру.

Беда пришла, когда нашла их дочь.
Нельзя сказать, что был Банкир расстроен.
Учительница дочь гоняла прочь,
И спор их был о жизни очень зноен.

Стеснялась дочь соседей со двора:
Бомжиха - мать, куда ещё уж хуже!
Беда б, когда на кофточке дыра,
Но мамин друг!  Не вылез ли из лужи?

Синяк под глазом, сух, как старый пень,
Наверно, день за днём не доедает!
И с бомжем матери страдать не лень,
Глядит ему в глаза, от счастья тает!

И деньги, что ей дочь суёт, в сердцах,
Она кладёт в ладонь бродяге сразу!
У дочери в мозгу родился страх:
Не съела ль мать какую-то заразу?

Терпела дочь причуды двадцать дней,
И жаловаться стала в Телешоу!
Наряд не бедный был надет на ней,
Лицо изображало горе, к слову.

И зрителей её взгляд обаял,
Сочувствием был зал весь переполнен.
Конферансье умело направлял
Эмоций растревоженные волны.

И вот вошла на сцену тихо мать
В одежде, что, действительно, не к месту.
Могла ль она всю жизнь преподавать,
Под пятьдесят в подвале став невестой?

Ей надоело создавать уют
В трёхкомнатной, не маленькой квартире!
С утра до ночи - лишь домашний труд,
Забыв о том, что делается в мире.

Но дочь, не слыша доводов её,
Кричала только о своих проблемах,
Хотела нарядить её в бельё,
Чтоб пахло от неё духами, кремом.

Когда на сцену выступил Банкир
В одежде, взятой напрокат у бомжа,
Дочь застонала, видя пару дыр
На брюках, причитала в духе том же.

Она кричала, злясь на подлеца,
Который мать околдовал, некстати,
Синяк его ругала в пол-лица,
И о подвальной вспомнила кровати.

-Да где любовь вы крутите сейчас?
На лестничной, загаженной площадке?
Уж только там и место есть для вас!
-Ах, доченька, слова твои так гадки!

Банкир молчал, он слушал этот спор,
И ждал, казалось, очереди слова.
А дочь ругала мать за свой позор,
Звала домой вернуться её снова.

-Да что ж, опять обед вам подавать?
И по утрам вставать намного раньше?
А отдых где? Я стала уставать!
Пора себя самим вам с мужем нянчить!

-Тогда квартиру, мама, подари!
С бомжами мало ль что с тобой случится!
-Квартиру? Что ты, дочка, не дури!
Ведь мать тебе я, так ведь не годится!

-Постой, любовь моя, не спорь, отдай! -
Изрёк Банкир, как выстрелил по залу, -
Ты по квартире этой не рыдай,
Квартира есть, и не одна, пожалуй!

-Девица, ты минуту помолчи!
Ты, дочь, я вижу, с крепкою перчинкой!
-От бомжа слышу, сам ты не рычи!
Тебя уж кто-то угостил дубинкой!

-О, доченька, со старшими не спорь!
В подвале там - все славные ребята!
Не трогает их водочная боль,
В подвале не услышала я мата!

-Да что ж такое это за подвал?
Уж не дворец ли с сауной, бассейном?
-Почти что так! - Банкир, смеясь, сказал, -
То - мой подвал, и никакой ничейный.

-Я сам - директор Банка, отпуск свой
Проводим коллективно мы в подвале,
Чтоб Родины своей с сумой пустой
Мы, богатея, всё ж не не забывали.

А деньги у меня, конечно, есть.
Эй, слуги, где вы? Девочки, придите!
Бумаги - вот, их можете прочесть,
Здесь - миллионы, их не осудите!

Конферансье раскрыл рот, зал умолк,
Затем пришла пора аплодисментов!
Банкир, казалось, нарядился в шёлк,
И украшал глаз не синяк, а лента.

Банкиру был подан стакан воды,
Синяк лица был смыт за полминуты,
Костюм был рваный сброшен, и следы
От бомжа повернулись к принцу круто.

Затем мужчина вынул бриллиант,
Учительнице сделал предложенье.
Стоял перед учительницей франт,
Не странно ли, ей затруднял решенье.

Её лицо терзал гримас парад,
Она, конечно, "Золушку" читала,
Но - в пятьдесят такой сюрпризов град!
Её лицо, как в юности, пылало.

А дочь глазами ела бриллиант.
Банкир, заметив это, подытожил:
-Кольцо дороже, чем любой сервант,
И гарнитура тоже чуть дороже!

-Так это всё - отсутствие проблем! -
Вскричал конферансье, - Здесь всё нам ясно!
С квартирой - дочь, а мать довольна всем,
А бомж - директор Банка, это - классно!

По залу прокатился общий вздох,
Аплодисменты взорвались по залу!
Наряд Банкира был теперь не плох,
И дочь влюблённой в отчима вдруг стала.

Конечно, кинокамера конец
Истории счастливой показала:
Банкир в машину с парою колец
Бабулю посадил, а та рыдала.

Ещё бы, ведь "Линкольн" был так велик!
Салон, казалось, танки растянули.
А бриллиант с кольца рассыпал блик,
И с глаз стекали слёзы будто пули.

Конец счастливый, что и говорить!
Директор Банка бабу осчастливил.
А как другим бомжихам к счастью плыть,
Как всем бомжам прильнуть к богатой ниве?

Нам всем знакомы игры напоказ,
Билет счастливый все мы часто тянем,
Но лишь из тысяч, миллиона нас
Один бывает в Риме и Милане.

А всем другим лишь - дача, огород,
Грибы в лесу, до леса - километры.
Но счастлив весь российский наш народ -
Ведь нет цены ни воздуху, ни ветру.

А уж по ветру воздух испустить -
Нет слаще удовольствия и краше!
Да здравствует всё то, что хочет жить!
Да здравствует Отечество всё наше!


Ижевск, 2002 год