Вечное движение

Тоске моей, провинциальной, лунной,
Задернутой яичным полусветом
И с пережитками матриархата,
Нет и не будет бросить якорь места.
За полумглою мгла волнами катит
Рассеивающейся встречь вселенной.

И с тем же отрешеньем и проклятьем,
С каким, ступая в полосу прилива
Фосфорецирующих, невесомых
Морей луны, на все, чем были живы,
Оглядывались эльфы или кельты,
Гляжу, напротив, в ночь из окон дома.

Нет и не быть: не тянет сердце к суше.
То выверты Эйнштейнова пространства,
Ловушка, петля, «я тебя не знаю».
Поэтому будь счастлива, родная,
Будь счастлива одна, будь беспристрастна,
Зашторь окно, зажги ночник и слушай.

Я, с расточительностию пионов
И солнц, с нахальством идола, который
Мухлюет в кости, с ужасом надежды,
Все, что ни скажешь, повторю по новой
И пропущу волну сквозь сердце, рот и
Стекло туда, где нас не ждут, не жаждут.

Волна, катись подале, прочь отсюда,
Крутись, гребень, ширяйся, колебанье,
Звени, мигти, уродуй мира абрис!
Мир кругл, частицы – волновой природы,
И все ко всем вернутся, обнимаясь,
Разносторонние порывы слив, как в ванне.

Но таки от моей тоски не плачут –
Ее отменно заливает ветер,
Хоть в щель, хоть в форточку – делюсь, с кем любо! –
А либо так и ходят с нею, либо
Рвут карандашной карты сети напрочь
И видят полевое разноцветье.